– Во всяком случае, это опрокидывает версию Кеннета.
Сама она давала показания весело, и это, вкупе с отсутствием приличествующего ситуации траура, шокировало присяжных. К облегчению Джайлза Каррингтона, она вовсе не была груба. А следовательно отвечала с дружелюбием, поскольку – как она объяснила потом Джайлзу – он был похож на акушера, принимавшего последние роды у Джуно.
Было ясно, что ни следователь, ни присяжные не знают, как к ней отнестись, однако ее непринужденное обращение с суперинтендантом Ханнасайдом, которого она приветствовала как старого дорогого друга, когда он встал, чтобы задать ей вопросы, произвело благоприятное впечатление.
Рудольфа Мезурьера не вызвали, имя его не упоминалось, и заседание окончилось, как и предвидели, решением присяжных, что преступление было совершено неизвестным или неизвестными убийцами.
Выходя из зала суда, Джайлз Каррингтон столкнулся с Ханнасайдом и задумчиво пробормотал:
– Искусное преступление, суперинтендант. Улыбка затеплилась в глазах Ханнасайда.
– Отвратительное дело, не правда ли? Как ваша обезоруживающая клиентка?
– Отправилась в полицейский участок, – очень серьезно ответил Джайлз, – чтобы дать сержанту (боюсь, что забыл его имя, он разводит эрдельтерьеров) магический рецепт для излечения экземы. А Мезурьер оказался ложной приманкой, ведь правда?
– Ну а вы попали в точку, – живо откликнулся суперинтендант. – Я в вас не ошибся. Между прочим, я удовлетворен известием, что он не был у себя дома между двенадцатью и двумя ночи, хотя, на первый взгляд, это мало помогает делу. Впрочем, сержант Хемингуэй, – он указал на своего ясноглазого подчиненного, – полагает, что из этого лабиринта есть выход. Посмотрим.
– Несколько выходов, – сказал Джайлз, кивая сержанту. – Мы обсуждали их вчера вечером ad nauseam. Но что касается меня, мне не нравится идея сообщника.
– Да, сэр, – мгновенно откликнулся сержант. – В случаях с убийствами она обычно не годится. Я говорю то же самое. Но это не значит, что сообщник полностью исключается, ни в коем случае не значит.
Джайлз смотрел на Ханнасайда.
– Мезурьер у вас не вызывает особых подозрений? – спросил он.
– У меня никто не вызывает особых подозрений, – ответил Ханнасайд. – Но одно представляется совершенно очевидным: тот, кто убил Арнольда Верикера – очень холодный, ловкий и бывалый субъект.
– Пожалуй, это заставляет исключить Мезурьера, – сказал Джайлз. – Он и не холодный, и не ловкий.
– Вы не можете судить по тому, как он ведет себя сейчас, сэр, – вступил в разговор сержант. – Самые хитрые из них вас в такие дебри заведут, иной притворится дураком – мол, он и таракана раздавить не может, чтобы потом по всему дому не разнести. Голова у него прекрасно варила, когда он подделывал счета компании.
Джайлз вынул из кармана портсигар и открыл его.
– Все было аккуратно спланировано, – сказал он. – Не под горячую руку.
Суперинтендант кивнул, а сержант Хемингуэй поджал губы.
– По-видимости, сделано хладнокровно, – сказал он, – но, рассуждая таким образом, можно и заблудиться. Есть люди, которые теряют голову от возбуждения, а другие – нет. Наоборот, собираются. Как от щепотки кокаина – я сам, правда, не пробовал, но говорят, от него тот же эффект. Тут начинается психология – суперинтендант этого не одобряет.
Ханнасайд улыбнулся, но вызов не принял. Его пронзительные глаза изучали лицо Джайлза.
– Что у вас припасено, мистер Каррингтон? Собираетесь ли вы нас чем-нибудь удивить?
– О нет, сказал Джайлз. – Но вчера вечером я превратился в пророка, и этот пароксизм еще не миновал. Что-то случится.
Сержант заинтересовался:
– Вроде предчувствия?
– Предчувствие! – фыркнул суперинтендант. – Поистине беспроигрышная ставка! Конечно, что-то случится. Я только надеюсь, что появится наконец алиби, которое я смогу проверить – не ночные прогулки по Ричмонду, или пребывание в постели с головной болью или – в одиночестве в чужом доме.
Глаза Джайлза лукаво заискрились.
– Боюсь, суперинтендант, ваше спокойствие нарушено.
Ханнасайд рассмеялся и протянул ему руку.
– Разве это удивительно? Мне бы теперь справиться. Ох уж эта шалунья, ваша клиентка! Это надо же, сказать мне: «О, привет!» – в суде! Она не говорила вам, что вчера мы расстались не слишком дружески? Если у вас будет желание, предупредите ее юного брата: не всегда мудро слишком умничать с полицией. До свидания!
Они обменялись рукопожатиями.
– Приходите ко мне сегодня вечером. Выкурим по сигаре и все обсудим, – пригласил Джайлз. – Знаете, так – без предрассудков.
– Без предрассудков – с радостью, – ответил Ханнасайд. – Спасибо.
На этом они расстались, Ханнасайд и сержант отправились на поезд, а Джайлз – извлечь кузину из полицейского участка и пообедать с ней перед возвращением в город.
Она была в веселом настроении и, кажется, решила, что целой и невредимой выбралась из дебрей. Джайлз разочаровал ее, и она тут же заявила: арестовать ее сейчас было бы настоящей подлостью, и она не верит, что суперинтендант на это способен.
– Мы вовсе неплохо продвигаемся вперед – разве что случайно попадем в чащобу, – сказала она. – По правде сказать, мне кажется – я ему нравлюсь.
– Что не помешает ему выполнить свой долг.
– Нет, но я не думаю, что я на самом деле в числе подозреваемых, – сказала Антония. – Он больше следит за Кеннетом или, вернее, следил, пока не возник Рудольф. Между прочим, хотела бы я решить по поводу Рудольфа.
– Выходить ли за него замуж? Давай помогу.
– О нет, я не об этом! На самом деле, – добавила она чистосердечно, – я не удивлюсь, если он расторгнет помолвку. Вчера вечером он был заметно раздражен. Понимаешь, я вот о чем: сделал он это или нет?
– Ты лучше меня его знаешь, Тони. Непохоже, что это он.
– Да, но я не уверена. Как-то я не думала, что он будет так нервничать. Ведь в тот единственный раз, когда я видела его в опасном положении – однажды на нас выскочил из-за поворота грузовик – он был холоден как лед и действовал абсолютно умело. Отчасти потому-то я в него и влюбилась. Обычный человек нажал бы на тормоза, и нас бы расплющило, а он газанул, мы пронеслись мимо гигантским полукругом, и он продолжил начатую фразу – как будто ничего не случилось.
На Джайлза это не произвело впечатления.
– Один мой знакомый – величайший осел, но первоклассный водитель, – сказал он. – Одно дело – сохранить ясную голову за рулем, и совсем другое – когда, так сказать, маячит тень виселицы. Мое собственное впечатление о твоем элегантном молодом человеке, что у него – извини за вульгарность – кишка тонка это сделать.
– В этом я не уверена, – сказала Антония, ничуть не обижаясь, что ее суженый был таким образом опорочен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63