Она уселась на скамеечку у ног матери, обхватив руками колени.
- Продолжай, - потребовала она.
- У тебя будет гувернантка, и я хочу, чтобы ты ее любила.
- Почему? - спросила Керенса.
- Ты имеешь в виду, почему у тебя будет гувернантка или почему я хочу, чтобы ты любила ее?
- Почему и то и другое?
- Видишь ли, у тебя должна быть гувернантка, потому что тебе следует многому научиться.
- Лей учит со мной буквы. АБВГДЕЖ.
- Да, дорогая; но ты должна учить и многое другое.
- Лей знает многое другое. Он так говорит.
- И все же тебе необходима гувернантка.
- А какая она, гувернантка, мама?
- Это очень добрая леди, которая будет многое для тебя делать.
- А что многое?
- Будет тебя учить, поить тебя чаем и молоком и, возможно, шить для тебя одежду.
- Я не хочу гувернантку, спасибо, мама.
- Я думала, что ты можешь это сказать. Вот поэтому я и хотела рассказать тебе о ней. Я хочу, чтобы ты ее очень любила, потому что она нуждается в любви.
- Почему она нуждается в любви?
- Потому что она одинока и у нее нет своих маленьких девочек.
- Значит, у нее есть много маленьких мальчиков?
- Нет. Ни маленьких девочек, ни маленьких мальчиков. Поэтому ты должна быть с ней доброй, должна помнить, что она едет издалека только для того, чтобы быть с тобой.
- Скажи ей, чтобы она не утруждала себя ехать издалека только для того, чтобы быть со мной.
- Пожалуйста, послушай, Керенса. Я расскажу тебе одну историю.
- О да, мама. Начинай. Давным-давно...
- Давным-давно жила-была одна очень бедная леди. У всех ее сестер были мужья и малютки, и в их домах для нее не было места.
- Все было занято мужьями и малютками?
- Да, мужьями и малютками. И этой бедной леди некуда было пойти... негде было спать.
- И одежды у нее не было! - воскликнула Керенса. - Мама, а хоть маленькая сорочка у нее была?
- Она была очень бедной и хотела есть.
Керенса посерьезнела, потому что теперь она поняла, что это будет печальная история.
- Тогда, - продолжала Аманда, - она сказала себе: «У меня нет своих детей, поэтому я пойду и буду присматривать за чужими детьми. Это будет ненамного хуже».
- И она пошла?
- Да.
- И с тех пор жила счастливо?
- Лишь тогда, когда дети были добры к ней. Ты уже знаешь, что все истории должны заканчиваться словами «с тех пор была счастлива», верно?
Керенса кивнула с важным видом.
- Ну что же, вот поэтому дети должны быть добры к своим гувернанткам. И когда Робби приедет к нам, ты будешь хорошей девочкой, иначе она будет несчастлива и я буду несчастлива.
- И Лей, и Пэдноллер, и Фрит... все они тоже будут несчастливы, - сказала Керенса, и при мысли о таком количестве несчастливых ее глаза заблестели от слез. Временами она очень походила на свою мать.
Аманда нежно поцеловала ее.
- Мы должны будем сделать все, что в наших силах, чтобы они все были счастливы, - сказала она.
А Керенса энергично закивала.
* * *
Мисс Робинсон прислала из поместья леди Эггер пространное письмо:
«Моя дорогая Аманда - полагаю, что мне следовало бы написать «миссис Стокланд», - меня необыкновенно обрадовало Ваше письмо. Значит, Вы замужем, у Вас есть ребенок и Вы ждете еще одного! Какие прекрасные новости. И маленький мальчик Лилит живет с Вами! Как Вы знаете, я прожила здесь уже несколько лет, но моя дражайшая Дженет, самая младшая, примерно через год отправляется в пансион для девиц. Я должна была бы побыть с ней еще год, но когда я представляю Вас с маленькой дочерью, мальчиком и еще не родившимся дорогим малюткой... то думаю, что на самом деле Вы прежде всех имеете право рассчитывать на мою помощь...»
Аманда улыбнулась, читая это письмо; она живо представила себе встревоженные глаза за стеклами очков и трогательную улыбку, которой мисс Робинсон пыталась изображать бойкую беспечность и уверенность в своей значительности.
Именно такой власти и хотела Аманда - власти делать людей счастливыми. Она предполагала, что этого же хотели и Уильям, и Давид Янг. Она очень напоминала их в мелочах; разница заключалась в том, что, говоря о людях, они представляли себе массы людей, а она думала об отдельных личностях. Она хотела дать счастье немногим окружающим ее - мисс Робинсон, Лилит, Керенсе, Лею... а больше всего Хескету. Выполнение своей небольшой задачи приносило ей глубокое удовлетворение, а их далеко идущие планы оканчивались крахом и разочарованием.
Мисс Робинсон приехала на Уимпоул-стрит незадолго до рождения второго ребенка Аманды.
* * *
Роды были легкими. Поднявшись утром, Аманда и не думала, что в тот день все может случиться, а уже в два часа пополудни ее сын лежал с ней рядом. Прежде чем позволить себе отдых, она должна была увидеть Хескета.
Она лежала и улыбалась ему.
- Мальчик, Хескет. Красивый... здоровый мальчик. Ты помнишь свое обещание?
- Помню, Аманда.
- Видишь? Вот он, и я хорошо себя чувствую.
Он опустился у кровати на колени и уткнулся лицом в ее плечо.
- Ты была права, Аманда. Ты была права.
Страхи остались в прошлом. Белла ушла навсегда, остался Хескет и его счастливая семья.
* * *
Доминик привлекал внимание своей красотой, будучи еще младенцем. Он был спокойным ребенком и почти никогда не плакал. У него было крепкое, красивое тельце, но особенно хороши были его синие глаза. Большие и ясные, они, казалось, смотрели на мир необыкновенно мудро. Аманда страстно любила его, не совсем так, как она любила Керенсу. Керенса с первого дня была необыкновенно энергичным младенцем - с хорошим аппетитом, требовательная, она сердито вопила по малейшему поводу; она держала мать в постоянном страхе, что вот-вот лопнет или задохнется.
- Со вторым ребенком все по-другому, - говорила нянька. - Вы уже знаете, что они не такие хрупкие, какими кажутся.
- Мне еще не приходилось видеть такого совершенного младенца! - сказала акушерка.
И даже нянька что-то такое приговаривала, обмывая Доминика.
Лея и Керенсу привели, чтобы показать им малыша.
- Мама, - недовольно проговорила Керенса, - я бы хотела, чтобы он был побольше. Этот слишком маленький.
Лей взял младенца за ручку.
- Смотри, Керри. Смотри, как он ухватил меня за руку.
- Он мою тоже схватит. Правда, беби?
Керенса стремительно наклонилась над лицом малютки.
- Осторожнее, дорогая! Осторожнее! - предупредила Аманда. Младенец никак не реагировал на суету, окружающих его людей.
- А он не боится, правда, беби? - говорила Керенса. - О, но мне же хотелось большого малыша. Я бы хотела такого, который мог бы ходить и разговаривать. А теперь, я думаю, нам придется его учить!
Она снова резко наклонилась к личику младенца, который лежал и улыбался.
Ужасный страх не отпускал Аманду. Возможно, он зародился в тот момент, когда Керенса так резко и близко склонила свое лицо к младенцу. Она не переставала думать о его немигающем взгляде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
- Продолжай, - потребовала она.
- У тебя будет гувернантка, и я хочу, чтобы ты ее любила.
- Почему? - спросила Керенса.
- Ты имеешь в виду, почему у тебя будет гувернантка или почему я хочу, чтобы ты любила ее?
- Почему и то и другое?
- Видишь ли, у тебя должна быть гувернантка, потому что тебе следует многому научиться.
- Лей учит со мной буквы. АБВГДЕЖ.
- Да, дорогая; но ты должна учить и многое другое.
- Лей знает многое другое. Он так говорит.
- И все же тебе необходима гувернантка.
- А какая она, гувернантка, мама?
- Это очень добрая леди, которая будет многое для тебя делать.
- А что многое?
- Будет тебя учить, поить тебя чаем и молоком и, возможно, шить для тебя одежду.
- Я не хочу гувернантку, спасибо, мама.
- Я думала, что ты можешь это сказать. Вот поэтому я и хотела рассказать тебе о ней. Я хочу, чтобы ты ее очень любила, потому что она нуждается в любви.
- Почему она нуждается в любви?
- Потому что она одинока и у нее нет своих маленьких девочек.
- Значит, у нее есть много маленьких мальчиков?
- Нет. Ни маленьких девочек, ни маленьких мальчиков. Поэтому ты должна быть с ней доброй, должна помнить, что она едет издалека только для того, чтобы быть с тобой.
- Скажи ей, чтобы она не утруждала себя ехать издалека только для того, чтобы быть со мной.
- Пожалуйста, послушай, Керенса. Я расскажу тебе одну историю.
- О да, мама. Начинай. Давным-давно...
- Давным-давно жила-была одна очень бедная леди. У всех ее сестер были мужья и малютки, и в их домах для нее не было места.
- Все было занято мужьями и малютками?
- Да, мужьями и малютками. И этой бедной леди некуда было пойти... негде было спать.
- И одежды у нее не было! - воскликнула Керенса. - Мама, а хоть маленькая сорочка у нее была?
- Она была очень бедной и хотела есть.
Керенса посерьезнела, потому что теперь она поняла, что это будет печальная история.
- Тогда, - продолжала Аманда, - она сказала себе: «У меня нет своих детей, поэтому я пойду и буду присматривать за чужими детьми. Это будет ненамного хуже».
- И она пошла?
- Да.
- И с тех пор жила счастливо?
- Лишь тогда, когда дети были добры к ней. Ты уже знаешь, что все истории должны заканчиваться словами «с тех пор была счастлива», верно?
Керенса кивнула с важным видом.
- Ну что же, вот поэтому дети должны быть добры к своим гувернанткам. И когда Робби приедет к нам, ты будешь хорошей девочкой, иначе она будет несчастлива и я буду несчастлива.
- И Лей, и Пэдноллер, и Фрит... все они тоже будут несчастливы, - сказала Керенса, и при мысли о таком количестве несчастливых ее глаза заблестели от слез. Временами она очень походила на свою мать.
Аманда нежно поцеловала ее.
- Мы должны будем сделать все, что в наших силах, чтобы они все были счастливы, - сказала она.
А Керенса энергично закивала.
* * *
Мисс Робинсон прислала из поместья леди Эггер пространное письмо:
«Моя дорогая Аманда - полагаю, что мне следовало бы написать «миссис Стокланд», - меня необыкновенно обрадовало Ваше письмо. Значит, Вы замужем, у Вас есть ребенок и Вы ждете еще одного! Какие прекрасные новости. И маленький мальчик Лилит живет с Вами! Как Вы знаете, я прожила здесь уже несколько лет, но моя дражайшая Дженет, самая младшая, примерно через год отправляется в пансион для девиц. Я должна была бы побыть с ней еще год, но когда я представляю Вас с маленькой дочерью, мальчиком и еще не родившимся дорогим малюткой... то думаю, что на самом деле Вы прежде всех имеете право рассчитывать на мою помощь...»
Аманда улыбнулась, читая это письмо; она живо представила себе встревоженные глаза за стеклами очков и трогательную улыбку, которой мисс Робинсон пыталась изображать бойкую беспечность и уверенность в своей значительности.
Именно такой власти и хотела Аманда - власти делать людей счастливыми. Она предполагала, что этого же хотели и Уильям, и Давид Янг. Она очень напоминала их в мелочах; разница заключалась в том, что, говоря о людях, они представляли себе массы людей, а она думала об отдельных личностях. Она хотела дать счастье немногим окружающим ее - мисс Робинсон, Лилит, Керенсе, Лею... а больше всего Хескету. Выполнение своей небольшой задачи приносило ей глубокое удовлетворение, а их далеко идущие планы оканчивались крахом и разочарованием.
Мисс Робинсон приехала на Уимпоул-стрит незадолго до рождения второго ребенка Аманды.
* * *
Роды были легкими. Поднявшись утром, Аманда и не думала, что в тот день все может случиться, а уже в два часа пополудни ее сын лежал с ней рядом. Прежде чем позволить себе отдых, она должна была увидеть Хескета.
Она лежала и улыбалась ему.
- Мальчик, Хескет. Красивый... здоровый мальчик. Ты помнишь свое обещание?
- Помню, Аманда.
- Видишь? Вот он, и я хорошо себя чувствую.
Он опустился у кровати на колени и уткнулся лицом в ее плечо.
- Ты была права, Аманда. Ты была права.
Страхи остались в прошлом. Белла ушла навсегда, остался Хескет и его счастливая семья.
* * *
Доминик привлекал внимание своей красотой, будучи еще младенцем. Он был спокойным ребенком и почти никогда не плакал. У него было крепкое, красивое тельце, но особенно хороши были его синие глаза. Большие и ясные, они, казалось, смотрели на мир необыкновенно мудро. Аманда страстно любила его, не совсем так, как она любила Керенсу. Керенса с первого дня была необыкновенно энергичным младенцем - с хорошим аппетитом, требовательная, она сердито вопила по малейшему поводу; она держала мать в постоянном страхе, что вот-вот лопнет или задохнется.
- Со вторым ребенком все по-другому, - говорила нянька. - Вы уже знаете, что они не такие хрупкие, какими кажутся.
- Мне еще не приходилось видеть такого совершенного младенца! - сказала акушерка.
И даже нянька что-то такое приговаривала, обмывая Доминика.
Лея и Керенсу привели, чтобы показать им малыша.
- Мама, - недовольно проговорила Керенса, - я бы хотела, чтобы он был побольше. Этот слишком маленький.
Лей взял младенца за ручку.
- Смотри, Керри. Смотри, как он ухватил меня за руку.
- Он мою тоже схватит. Правда, беби?
Керенса стремительно наклонилась над лицом малютки.
- Осторожнее, дорогая! Осторожнее! - предупредила Аманда. Младенец никак не реагировал на суету, окружающих его людей.
- А он не боится, правда, беби? - говорила Керенса. - О, но мне же хотелось большого малыша. Я бы хотела такого, который мог бы ходить и разговаривать. А теперь, я думаю, нам придется его учить!
Она снова резко наклонилась к личику младенца, который лежал и улыбался.
Ужасный страх не отпускал Аманду. Возможно, он зародился в тот момент, когда Керенса так резко и близко склонила свое лицо к младенцу. Она не переставала думать о его немигающем взгляде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108