— Вы удивились бы еще больше, если бы знали, что как раз эту вещь играла Изабелла в свой последний день. Она все утро не отходила от рояля, исполняя «Пляску смерти». И сэр Уилльям сказал ей: «Ради Бога, перестань играть эту траурную музыку». И она перестала, ушла в лес и застрелилась. С тех пор это произведение никто больше не исполнял здесь… И вот вы сели за рояль и сыграли ее.
— Но именно эти ноты он положил для меня.
— Нет, это не он их положил.
— Как! Тогда кто же?
— Ответ на этот вопрос открыл бы нам очень многое. Положил «Пляску смерти» тот, кому хотелось, чтобы сэр Уилльям услышал эту музыку и… подумал бы, будто дух Изабеллы явился к нему… Это был тот, кто надеялся, что Уилльям встанет из кресла и увидит, что за роялем сидит… в комнате было темно, не так ли? Так темно, как сейчас. Кому-то надо было, чтобы он упал без чувств и заболел. Человек этот хотел дать знать, что ему все известно.
— Но кто же мог так жестоко поступить?
— В этом доме поступали куда более жестоко. Как вы думаете, кому надо было, чтобы так случилось? Этим человеком, возможно, был тот, кто боялся, что его выгонят из дома, и кого не выгнали бы, если бы сэр Уилльям умер. Ведь он мог умереть, верно? Но с другой стороны так поступить могли и по какой-то иной причине.
Я почувствовала глубокую тревогу. Мне хотелось, чтобы Сибила ушла, и тогда я могла бы обдумать услышанное.
Мисс Стейси, видимо, почувствовала это. Высказав то, что хотела, Сибила поднялась и пошла к двери. Взявшись за ручку, обернулась.
— Ни в чем нельзя быть уверенной, верно, миссис Верлейн?
Грустно покачав головой, она вышла из комнаты.
На урок Сильвия явилась с прической: две косы были уложены вокруг головы. — Это знак того, что ее уже можно считать взрослой. Господи, неужели ее мать действительно старается заманить Годфрида Уилмета и женить на своей дочери? Бедняжка Сильвия, у нее было такое обреченное выражение лица. Впрочем, у нее почти всегда такой вид. При взгляде на нее у меня сложилось впечатление, что ей самой очень не хочется заниматься всеми этими уловками, но она знает, что никуда ей не деться и надо просто подчиниться.
Сильвии было шестнадцать. Только через год она была бы в том возрасте, когда принято носить подобные прически.
Она, как попугай, оттарабанила заданный урок. Что тут можно сказать? Только лишь: «Попытайся играть более выразительно. Постарайся почувствовать то, что говорит тебе музыка».
На лице Сильвии изобразилось недоумение.
— Но музыка же не говорит, миссис Верлейн.
Я вздохнула. После того, как пропала Эдит, моя работа здесь потеряла всякий смысл. Из Эдит я могла бы сделать хорошую пианистку, которой было бы по силам произвести впечатление на гостей во время званых вечеров. Я могла бы научить ее находить в музыке утешение и радость, но Сильвия, Оллегра, Элис — с ними это невозможно.
Сильвия сложила руки на коленях, у нее были короткие широкие пальцы с безжалостно обгрызенными ногтями. Даже сейчас она попробовала ими заняться, но тут же поспешно опустила руки, видимо, вспомнив горький вкус алоэ, которым мать заставила ее намазать ногти.
— Трудность у тебя в том, Сильвия, что ты не можешь сосредоточиться на произведении, которое играешь. Твои мысли где-то далеко, и думаешь ты совсем не о музыке.
Лицо Сильвии вдруг просветлело.
— Я вспомнила ту жуткую историю, которую написала Элис. Вы же знаете, она все время сочиняет какие-нибудь истории. Мистер Уилльям говорит, что в ее сочинениях чувствуется настоящий талант. А Элис говорит, что хочет писать истории, как Уилки Коллинз… так, чтобы дух захватывало.
— Пусть обязательно покажет мне свои сочинения. С удовольствием посмотрю их.
— Иногда она их нам читает. Мы собираемся в ее комнате, зажигаем только одну свечу, и она в лицах разыгрывает свои истории. Ужасно страшно. Она могла бы стать актрисой. Но она говорит, что больше всего хочет писать о людях.
— И о чем же был ее последний рассказ?
— О девушке, которая исчезла. Никто не знал, куда она пропала. Но незадолго до ее исчезновения кто-то вырыл яму в ельнике недалеко от ее дома. Несколько детей видели эту яму. Они чуть в нее не свалились, когда играли. Они подошли к ней и увидели мужчину. Он тоже их заметил и сказал, что вырыл ловушку для льва-людоеда. Но дети не поверили ему, так как на львов ловушки не ставят, в них стреляют. Конечно, он надеялся, что дети поверят ему. Но взрослым он не мог так сказать и поэтому заявил, что кому-то помогал вскопать огород. Но на самом деле это он убил девушку и похоронил ее в ельнике. А все думали, что она убежала со своим возлюбленным.
— Совсем неподходящий рассказ для вашего возраста.
— От него волосы встают дыбом.
Меня он тоже ужаснул, потому что я внезапно вспомнила, что видела Нейпьера в конюшне с садовыми инструментами. Он сказал тогда, что помогал мистеру Брэнкепу вскопать сад.
Отправившись одна на прогулку верхом, я направила лошадь к домику Брэнкепа. Сад выглядел более ухоженным, чем когда я видела его вместе с девочками. Остановив лошадь, я начала его рассматривать.
К счастью, пока я пыталась придумать, под каким предлогом вызвать мистера Брэнкепа, он сам вышел из домика.
— Добрый день, — сказала я.
— Добрый день, мисс.
— Я миссис Верлейн. Учительница музыки из Лоувет Стейси.
— Ах, так! Слышал о вас. Как вам нравятся здешние места?
— Здесь очень красиво. Он довольно кивнул.
— Ни за что бы не хотел отсюда уехать. Даже за сотню фунтов.
Я ответила, что это совершенно правильно, я добавила, что его сад в прекрасном состоянии.
— О, да, — ответил он. — Теперь у него ухоженный вид.
— Он теперь гораздо привлекательнее, чем когда я видела его в последний раз. Это вы сами все сделали?
Он усмехнулся и шепотом объяснил:
— Знаете, между нами говоря, мне немного помогли. Вы не поверите, но однажды пришел мистер Нейпьер и подсобил мне.
Я почувствовала себя до смешного счастливой. Я страшно боялась, что он скажет, что все сделал сам.
9
Годфри Уилмет постоянно искал возможности остаться со мной наедине. Это было не так просто, потому что миссис Ренделл делала все, чтобы помешать нам остаться вдвоем.
Должна признаться, что я находила определенное удовольствие, дразня миссис Ренделл, возможно, оттого, что это не совсем невинное развлечение помогало развеять мрачное настроение, охватившее меня в то время. Я пыталась отбросить все мысли о Нейпьере, и лучше всего это получалось в обществе Годфри Уилмета. Мне было с ним хорошо еще и потому, что он знал, кто я, и он любил музыку, глубоко интересовался тем, чем занималась моя сестра и родители. Кроме того, было приятно осознавать, что дружеское участие ко мне проявляет человек обаятельный, открытый и светлый, свободный от тех сложностей, которые хоть и обладали определенной притягательной силой, но были также способны вывести меня из равновесия и зародить в душе страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94