На мои неоднократные вопросы, что с ней случилось, она, как правило, отвечала, что все в порядке. Но я была убеждена, ее что-то гнетет.
Наступил вечер накануне нашего отплытия. Мы не знали точно, в какое именно время покинем Ускюдар, но нас предупредили, чтобы мы были готовы в любую минуту подняться на корабль.
В тот день я встретила доктора Адера. Мне показалось, что он меня искал. Мы прошли в знакомую комнатушку рядом с палатой, ныне уже опустевшей.
– Итак, – обратился он ко мне, – завтра вы уезжаете.
– Да.
– Вы не хотите ехать?
Я заколебалась. Отчасти он был прав – я чувствовала в душе какую-то опустошенность. В свое время я ехала в Турцию для того, чтобы найти Адера и разоблачить его, а чего достигла? Да ничего. Он переиграл меня по всем статьям; единственное, чего мне удалось добиться, так это того, что я стала странным образом от него зависеть. Надо честно сознаться в этом себе самой.
Теперь мне, наконец, стало ясно – когда я нахожусь рядом с этим человеком, когда я обмениваюсь с ним хоть несколькими словами, я живу полной жизнью. Моя ненависть питала меня, я жила для осуществления своего плана, и отныне мое существование будет пустым и бесцветным. Пустота, пустота, сплошная пустота…
– Значит, я прав, – торжествующе произнес он. – Вы не хотите ехать.
Он подошел ко мне совсем близко, положил свою руку на мою и крепко сжал.
– Оставайтесь! – сказал он.
– Но как я могу? Нам сказали, что мы должны покинуть госпиталь.
– На свете есть места помимо этого госпиталя. Вас ведь интересовал Константинополь? Я мог бы показать вам наиболее значительные его достопримечательности.
– Но это нелепо! Где я буду жить?
– Это я устрою.
– Вы что, предлагаете мне…
Он с улыбкой посмотрел на меня и кивнул.
– Ну же, мисс Плейделл, мисс Плененный Соловей! Сделайте то, что вам хочется, даже если это противоречит общепринятым нормам. Оставайтесь здесь! Я все устрою.
– Я понимаю, что вы говорите несерьезно.
– Я в высшей степени серьезен.
– Но почему?
– Потому что если вы уедете, я буду скучать.
– Наверняка нет.
– Уж поверьте мне, мисс Плейделл! Я достаточно разбираюсь в своих чувствах.
– Прощайте, доктор Адер.
– Я не хочу прощаться с вами. Если вы решите завтра уехать, мы все равно встретимся, скажите, наконец, правду – ведь вы не хотите уезжать?
Дамиен Адер опять взял меня за руку и, крепко сжав ее, заставил посмотреть ему прямо в глаза. Я почувствовала, как меня захлестывают эмоции, как они берут верх над разумом. Да, призналась я себе, мне сейчас грустно, но ведь не оттого, что я покидаю госпиталь, что кончилась война. Как можно сожалеть об этом! Всему этому можно только радоваться. Нет, надо посмотреть правде в глаза – я так грустна потому, что расстаюсь с ним. Он так давно завладел моими чувствами, еще до того, как я увидела его впервые. Я уже давно жила надеждами на мщение, а теперь, когда встретилась с ним лицом к лицу, желание мстить улетучилось.
Мне хотелось продолжать сражаться с доктором Адером, опять обедать с ним тет-а-тет, хотелось, чтобы он снова сидел напротив меня и намекал на то, что между нами возможна какая-то связь… К своему стыду, должна сознаться, что я с волнением обдумывала его странное предложение.
Наверное, когда мы уедем, мне будет очень грустно. Интересно, что я стану делать в Лондоне? Может быть, мне опять захочется оказаться в ускюдарском госпитале, опять работать до седьмого пота и, преисполняясь сочувствия, наблюдать ужасные страдания наших раненых солдат, а по вечерам в изнеможении падать на диван и тут же проваливаться в глубокий, но короткий сон, из которого меня вырвет безжалостное утро… Конечно, я буду с удовольствием вспоминать это время не из-за пережитых трудностей, а из-за того, что, находясь в Ускюдаре, я могла хоть изредка увидеть его, даже обменяться с ним несколькими словами – якобы только ради того, как я убеждала себя, чтобы добавить еще какие-нибудь штрихи к портрету этого злодея.
Мне будет его не хватать… Впрочем, эти слова лишь в малой степени отражают мои чувства. Без него моя жизнь просто-напросто опустеет.
– Прощайте, доктор Адер! – повторила я. Он не отпускал мою руку.
– Не уезжайте, – тихо повторил он.
– Прощайте!
– Вас не уговоришь.
– Конечно, ведь я еду домой.
– Но мы снова встретимся!
– Возможно…
– Не «возможно», а обязательно. Я сам позабочусь об этом. Вы еще пожалеете, что уехали.
В ответ я только улыбнулась, отняла у него свою руку и ушла.
В тот же день, ближе к вечеру, ко мне подошла Генриетта.
– Анна, – неожиданно объявила она, – я не еду.
– То есть как это «не едете»?
– Я не еду домой.
– Но вы не можете остаться в госпитале!
– Я знаю. Я и не собираюсь оставаться.
– Но вы не можете…
– Мы уволены из госпиталя, значит, как только мы его покинем, я вольна делать все, что хочу. А я хочу остаться здесь.
– Где это «здесь»?
– Здесь, в Константинополе.
– Одна?
– Как вам сказать. Но не беспокойтесь обо мне – просто мне нужно принять некое решение.
– Какое решение?
– Оно касается Филиппа. Дело в том, что он предложил мне выйти за него замуж.
– Ну и как, вы согласились? Она покачала головой.
– Я не знаю, как поступить. Мне нужно время, чтобы все обдумать.
– Но для этого не обязательно оставаться. Вы могли бы опять приехать сюда позднее.
– Я не хочу. Я хочу остаться здесь прямо сейчас.
– Но вы не можете этого сделать!
– Почему? Некоторые из сестер милосердия остаются – Грейс Карри, Бетти Грин и еще кто-то, я уж не помню.
– Это другое дело. Они – не молоденькие девушки и сами могут о себе позаботиться.
– Обо мне тоже есть кому позаботиться. Понимаете, Анна, мне необходимо остаться! Я так решила, и ничто не заставит меня изменить свое решение.
– Ах, Генриетта, – с грустью произнесла я. – Мы вместе приехали сюда, мы так долго были рядом…
– Я знаю. Мы – очень близкие подруги, но сейчас для меня есть вещи более важные. Не обижайтесь! Поезжайте домой, с вами будет Элиза. Она гораздо лучше меня…
– Не оставайтесь здесь, прошу вас, Генриетта!
– Нет, я должна.
– Но почему? Вы ничего мне об этом не рассказывали.
Она немного помолчала, а потом сказала:
– Есть вещи, о которых невозможно рассказать. Не всегда легко выразить свои чувства. Вначале мне необходимо самой разобраться в них.
– А вы всерьез обдумали то, что собираетесь делать?
– Последнее время я только об этом и думаю… Я не намерена ждать завтрашнего дня – я уеду прямо сегодня вечером.
– Я просто не верю своим ушам! Вы так меня расстроили…
– Я все откладывала момент, когда скажу вам об этом. Мне следовало бы, наверное, сделать это раньше. Но вы ведь меня знаете – если мне не хочется что-нибудь делать, я всегда сумею убедить себя, что это и не нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Наступил вечер накануне нашего отплытия. Мы не знали точно, в какое именно время покинем Ускюдар, но нас предупредили, чтобы мы были готовы в любую минуту подняться на корабль.
В тот день я встретила доктора Адера. Мне показалось, что он меня искал. Мы прошли в знакомую комнатушку рядом с палатой, ныне уже опустевшей.
– Итак, – обратился он ко мне, – завтра вы уезжаете.
– Да.
– Вы не хотите ехать?
Я заколебалась. Отчасти он был прав – я чувствовала в душе какую-то опустошенность. В свое время я ехала в Турцию для того, чтобы найти Адера и разоблачить его, а чего достигла? Да ничего. Он переиграл меня по всем статьям; единственное, чего мне удалось добиться, так это того, что я стала странным образом от него зависеть. Надо честно сознаться в этом себе самой.
Теперь мне, наконец, стало ясно – когда я нахожусь рядом с этим человеком, когда я обмениваюсь с ним хоть несколькими словами, я живу полной жизнью. Моя ненависть питала меня, я жила для осуществления своего плана, и отныне мое существование будет пустым и бесцветным. Пустота, пустота, сплошная пустота…
– Значит, я прав, – торжествующе произнес он. – Вы не хотите ехать.
Он подошел ко мне совсем близко, положил свою руку на мою и крепко сжал.
– Оставайтесь! – сказал он.
– Но как я могу? Нам сказали, что мы должны покинуть госпиталь.
– На свете есть места помимо этого госпиталя. Вас ведь интересовал Константинополь? Я мог бы показать вам наиболее значительные его достопримечательности.
– Но это нелепо! Где я буду жить?
– Это я устрою.
– Вы что, предлагаете мне…
Он с улыбкой посмотрел на меня и кивнул.
– Ну же, мисс Плейделл, мисс Плененный Соловей! Сделайте то, что вам хочется, даже если это противоречит общепринятым нормам. Оставайтесь здесь! Я все устрою.
– Я понимаю, что вы говорите несерьезно.
– Я в высшей степени серьезен.
– Но почему?
– Потому что если вы уедете, я буду скучать.
– Наверняка нет.
– Уж поверьте мне, мисс Плейделл! Я достаточно разбираюсь в своих чувствах.
– Прощайте, доктор Адер.
– Я не хочу прощаться с вами. Если вы решите завтра уехать, мы все равно встретимся, скажите, наконец, правду – ведь вы не хотите уезжать?
Дамиен Адер опять взял меня за руку и, крепко сжав ее, заставил посмотреть ему прямо в глаза. Я почувствовала, как меня захлестывают эмоции, как они берут верх над разумом. Да, призналась я себе, мне сейчас грустно, но ведь не оттого, что я покидаю госпиталь, что кончилась война. Как можно сожалеть об этом! Всему этому можно только радоваться. Нет, надо посмотреть правде в глаза – я так грустна потому, что расстаюсь с ним. Он так давно завладел моими чувствами, еще до того, как я увидела его впервые. Я уже давно жила надеждами на мщение, а теперь, когда встретилась с ним лицом к лицу, желание мстить улетучилось.
Мне хотелось продолжать сражаться с доктором Адером, опять обедать с ним тет-а-тет, хотелось, чтобы он снова сидел напротив меня и намекал на то, что между нами возможна какая-то связь… К своему стыду, должна сознаться, что я с волнением обдумывала его странное предложение.
Наверное, когда мы уедем, мне будет очень грустно. Интересно, что я стану делать в Лондоне? Может быть, мне опять захочется оказаться в ускюдарском госпитале, опять работать до седьмого пота и, преисполняясь сочувствия, наблюдать ужасные страдания наших раненых солдат, а по вечерам в изнеможении падать на диван и тут же проваливаться в глубокий, но короткий сон, из которого меня вырвет безжалостное утро… Конечно, я буду с удовольствием вспоминать это время не из-за пережитых трудностей, а из-за того, что, находясь в Ускюдаре, я могла хоть изредка увидеть его, даже обменяться с ним несколькими словами – якобы только ради того, как я убеждала себя, чтобы добавить еще какие-нибудь штрихи к портрету этого злодея.
Мне будет его не хватать… Впрочем, эти слова лишь в малой степени отражают мои чувства. Без него моя жизнь просто-напросто опустеет.
– Прощайте, доктор Адер! – повторила я. Он не отпускал мою руку.
– Не уезжайте, – тихо повторил он.
– Прощайте!
– Вас не уговоришь.
– Конечно, ведь я еду домой.
– Но мы снова встретимся!
– Возможно…
– Не «возможно», а обязательно. Я сам позабочусь об этом. Вы еще пожалеете, что уехали.
В ответ я только улыбнулась, отняла у него свою руку и ушла.
В тот же день, ближе к вечеру, ко мне подошла Генриетта.
– Анна, – неожиданно объявила она, – я не еду.
– То есть как это «не едете»?
– Я не еду домой.
– Но вы не можете остаться в госпитале!
– Я знаю. Я и не собираюсь оставаться.
– Но вы не можете…
– Мы уволены из госпиталя, значит, как только мы его покинем, я вольна делать все, что хочу. А я хочу остаться здесь.
– Где это «здесь»?
– Здесь, в Константинополе.
– Одна?
– Как вам сказать. Но не беспокойтесь обо мне – просто мне нужно принять некое решение.
– Какое решение?
– Оно касается Филиппа. Дело в том, что он предложил мне выйти за него замуж.
– Ну и как, вы согласились? Она покачала головой.
– Я не знаю, как поступить. Мне нужно время, чтобы все обдумать.
– Но для этого не обязательно оставаться. Вы могли бы опять приехать сюда позднее.
– Я не хочу. Я хочу остаться здесь прямо сейчас.
– Но вы не можете этого сделать!
– Почему? Некоторые из сестер милосердия остаются – Грейс Карри, Бетти Грин и еще кто-то, я уж не помню.
– Это другое дело. Они – не молоденькие девушки и сами могут о себе позаботиться.
– Обо мне тоже есть кому позаботиться. Понимаете, Анна, мне необходимо остаться! Я так решила, и ничто не заставит меня изменить свое решение.
– Ах, Генриетта, – с грустью произнесла я. – Мы вместе приехали сюда, мы так долго были рядом…
– Я знаю. Мы – очень близкие подруги, но сейчас для меня есть вещи более важные. Не обижайтесь! Поезжайте домой, с вами будет Элиза. Она гораздо лучше меня…
– Не оставайтесь здесь, прошу вас, Генриетта!
– Нет, я должна.
– Но почему? Вы ничего мне об этом не рассказывали.
Она немного помолчала, а потом сказала:
– Есть вещи, о которых невозможно рассказать. Не всегда легко выразить свои чувства. Вначале мне необходимо самой разобраться в них.
– А вы всерьез обдумали то, что собираетесь делать?
– Последнее время я только об этом и думаю… Я не намерена ждать завтрашнего дня – я уеду прямо сегодня вечером.
– Я просто не верю своим ушам! Вы так меня расстроили…
– Я все откладывала момент, когда скажу вам об этом. Мне следовало бы, наверное, сделать это раньше. Но вы ведь меня знаете – если мне не хочется что-нибудь делать, я всегда сумею убедить себя, что это и не нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133