– Мне все же кажется, что вы совершаете ошибку. Если вы выйдете за него замуж, то, как говорится, нахлебаетесь горя досыта.
– А мне кажется, что я буду «хлебать», как вы выражаетесь, одно счастье, и больше чем досыта, – возразила я.
– Далеко зашли, а?
– Да, Элиза. Я зашла слишком далеко.
– Вот-вот. Он именно такой человек. Стоит ему поманить женщину пальцем, и готово – она уже покорно следует за ним.
– Моя дорогая Элиза, мы многого друг о друге не знаем, хотя давно работаем вместе. Меня устраивает такой поворот событий. Это именно то, чего я хочу больше всего на свете. Я счастлива, по-настоящему счастлива!
Никогда не думала, что так бывает. Теперь, наконец, благодаря ему, я могу забыть свое горе. Он пробудил меня к новой жизни…
– Надолго ли?
– Да, Элиза, до конца наших дней. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы так и случилось.
Она вздохнула.
– Расскажите мне еще о Розенвальде, – попросила она.
Намеки Элизы на то, что в будущем меня ожидают одни несчастья, не могли омрачить моего состояния. Я буквально купалась в счастье. Дамиен объявил главной диаконисе, что через несколько дней мы уезжаем и собираемся пожениться.
Ее первой мыслью были не мы сами, а Розенвальд.
– А я думала, что мисс Плейделл… Это была бы для нее прекрасная возможность…
– Я согласен с вами, – с улыбкой произнес Дамиен, – но дело в том, что мисс Плейделл предпочла еще более прекрасную возможность.
Когда я пошла отдавать фрейлейн Клебер одолженную амазонку, со мной отправилась и Элиза. Подходя к дому, мы услышали звуки выстрелов – хозяйка все еще тренировалась, готовясь к празднику. Я сразу обогнула дом и увидела фрейлейн Клебер в обществе нескольких человек.
– А, это вы, фрейлейн Плейделл! – приветствовала меня хозяйка. – Вы принесли костюм. Вам в нем было удобно?
– Превосходно! Не нахожу слов, чтобы должным образом отблагодарить вас.
– А вы пожелайте мне удачи на Празднике стрелков.
– От всей души желаю!
– Эти люди – мои соседи. Они все будут участвовать в празднике. Я собираюсь одолжить им свои ружья.
– Похоже, что вы тут настоящая благодетельница. Вы всегда легко одалживаете свое имущество?
– Вообще-то да, но в данном случае я поступаю не умно – ведь эти люди будут на празднике моими соперниками.
– Я полагаю, вы легко обойдете их всех.
– Если даже этого не произойдет, то уж наверняка не из-за недостатка практики. Вы наверняка удивились бы, если бы узнали, сколько моих возможных соперников приходят ко мне тренироваться. Ну, а у меня осталось множество ружей моего отца, и почему бы не одолжить их тем, кому они нужны? Прошу вас пройти в дом и выпить стакан вина.
Я поблагодарила хозяйку и сказала, что не хочу мешать ее упражнениям. И потом нам надо поскорей обратно в Кайзервальд. Дел еще очень много, а через два дня мы уезжаем.
– Ну что же, я был рада оказать вам услугу.
– Благодарю вас от всей души и желаю поразить все возможные цели.
На этом мы распрощались.
– Какая милая женщина! – сказала я, когда мы шли домой, и Элиза со мной согласилась.
Мысленно я всегда называла его «дьявольский доктор». Когда я сказала ему об этом, он заметил:
– А теперь я буду для тебя «Дамиен – прекрасный муж».
– Ну, это еще надо подождать, чтобы увидеть, сумеешь ли ты заслужить этот титул. А пока я буду называть тебя просто Дамиеном.
– Мне нравится, как ты произносишь мое имя. Оно звучит божественно!
Дамиен сетовал, что в больнице мы никогда не можем остаться одни. Стоило нам уединиться, как кто-нибудь обязательно нарушал наш тет-а-тет.
– Твоя подруга – Большая Элиза, как ты ее называешь, – присосалась к нам, как пиявка. Когда она меня видит, то всякий раз изрыгает пламя.
– Ты путаешь сравнения и метафоры. Это драконы изрыгают пламя, а вовсе не пиявки.
– Ну, она-то женщина способная, и ей ничего не стоит в мгновение ока превратиться из пиявки в дракона. Давай пойдем погуляем в лесу. Мы могли бы там поговорить о планах на будущее. Ты ведь понимаешь, что нам многое нужно решить?
– Да, конечно.
– Нам надо уйти порознь, иначе Элиза выследит нас. Я буду ждать тебя на опушке… скажем, через десять минут.
На том и порешили.
Я никогда не забуду этот вечер. Никогда прежде не бывала я в одно мгновение низвергнута с высот блаженства в пучину горя.
Итак, я вышла из больницы с легким сердцем, переполненная счастьем. Мне и в голову не могло прийти, что все изменится так внезапно…
Я подошла к опушке. Дамиен был уже там. Увидев меня, он поспешил навстречу, и в этот момент прогремел выстрел. Я услышала звук ружья и увидела, что Дамиен несколько секунд постоял, а затем начал медленно опускаться на землю.
Я кинулась к нему. Везде была кровь. Он лежал на траве. Мне показалось, что вокруг все закружилось как в тумане, я в ужасе простонала:
– Дамиен… мертв.
Опустившись на колени рядом с ним, я прошептала:
– Дамиен, дорогой…
Он не открывал глаз и лежал пугающе неподвижно.
Я поняла, что надо немедленно действовать. Наверное, пуля пронзила грудь. Надо позвать доктора! Нельзя медлить ни минуты.
И я помчалась обратно в больницу так быстро, как только могла.
Я буду вечно благодарить доктора Кратца и доктора Брукнера – они действовали быстро и умело. Тут же в лес были принесены носилки. На них положили Дамиена и доставили в больницу. Какое счастье, что помощь медиков оказалась столь своевременной!
Доктора пробыли у Дамиена довольно долго, и я поняла, что положение серьезное.
– Боже, не дай ему умереть, – молилась я, как в бреду. – Пусть он останется жить. Ведь только недавно мы нашли друг друга. Боже, я не вынесу, если он умрет! Я сделаю все, пусть только он останется жив…
Это была невнятная молитва страдающей женщины, ввергнутой в бездну горя прямо с вершины блаженства.
Я подождала, пока доктора вышли от Дамиена. Они очень уважали меня, и я не сомневалась, что они скажут мне правду.
– Вам удалось извлечь пулю, – сообщили врачи.
– Он выживет? Молчание.
– Скажите мне правду! Я прошу вас… – взмолилась я.
– Мы пока и сами не знаем. Задет позвоночник. Пока еще рано строить какие-нибудь прогнозы.
– Я буду ухаживать за ним, – решительно сказала я.
– Да-да, конечно.
– Можно пройти к нему?
– Он без сознания.
– Я просто посижу рядом.
Доктора обменялись понимающими взглядами и согласились.
Я вошла в палату и села рядом с постелью Дамиена. Как он изменился! Щеки покрыла смертельная бледность, глубоко посаженные глаза были закрыты, а черты лица заострились. Я привыкла, что он всегда полон жизни, активен. Он был самым непоседливым из всех моих знакомых. И вот он лежит здесь и выглядит – даже мысленно я с содроганием произнесла это слово – как… мертвец.
В палату вошла главная диакониса. Положив руку мне на плечо, она сочувственно произнесла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133