Господи, только бы здесь не вспыхнули мятежи… по примеру Шотландии!
– Быть того не может! – воскликнул Томас. – Протестантская Ассоциация – вполне достойная организация. Я в этом уверен.
– Но говорят, что Гордон – безумец, – вздохнул Хаггерстон.
* * *
Мария сидела у окна на верхнем этаже дома на Парк-стрит. Лондон был объят ужасом, и она знала, что в любой момент толпа может выбежать на их улицу, остановиться возле их дома, взломать дверь и разгромить или сжечь все, что попадется ей под руку.
Томас просил, чтобы она уехала из столицы, но Мария не могла этого сделать. Ведь Томас заявил, что его долг – оставаться здесь. Дома нескольких его друзей были разграблены, некоторым священникам угрожала опасность.
– Я должен сделать все возможное, чтобы перевезти их в безопасное место, – сказал Томас.
Как он будет считать себя истинным католиком, если убежит в деревню, спасая свою жизнь? Да и потом… кто знает? Может быть, волнения распространятся и на деревню… Однако Томаса очень огорчало то, что Мария оказалась в самой гуще событий.
Мария же в кои-то веки сделала наперекор желанию мужа.
Решительно сжав губы – Мария могла быть весьма решительной, когда считала это необходимым, – она заявила:
– Если ты останешься в Лондоне, Томас, я отсюда тоже не уеду! Тебе может понадобиться моя помощь.
И Томас понял, что переубедить ее нельзя.
Беда подкралась незаметно. Всю эту страшную бучу заварил сумасшедший лорд Джордж Гордон, в общем-то ничем не примечательный молодой аристократ довольно приятной наружности, бонвиван и член Парламента, который никак не мог добиться того, чтобы его воспринимали всерьез.
– В этом-то, – сказала Мария Томасу, – и таится корень зла!
Лорд Джордж решил привлечь к себе внимание, даже если ради этого ему пришлось бы перебить половину жителей Лондона! Он был протестантом, и когда его избрали президентом английской Протестантской Ассоциации, решил, что его час пробил… Лорд Джордж заявил о своем намерении добиться отмены Католического Акта, предоставившего католикам Англии права, которых они так долго были лишены. Он произнес речь в Парламенте, однако там на его словоизлияния не обратили серьезного внимания. Тогда лорд Джордж добился аудиенции у короля, но и она не дала желаемых результатов.
Когда такие люди, как Гордон, получают отпор, это лишь усиливает их решимость. Парламент и король его отвергли? Что ж, прекрасно! Еще есть всякий сброд…
И начался кошмар… Члены Протестантской Ассоциации собрались на Сент-Джоджс-Филдс; они принялись маршировать, распевая гимны и высоко подняв знамена, однако лорду Джорджу нужны были не эти старики, а толпа, которую ему удалось собрать по пути к Парламенту. К шествию присоединились нищие, преступники, проститутки и вообще все, кто жаждал острых ощущений и легкой наживы. И в результате толпа выросла до двадцати тысяч человек.
– Нет католицизму! – вопили они.
Чернь забрасывала грязью экипажи членов Парламента; когда Гордон зашел в здание, они ждали его у входа, однако разговоры их не интересовали, им нужно было действовать! Многие даже не понимали, в чем суть дела, однако кричали, как попугаи: «Нет католицизму!» А потом начался разбой…
Мария вздрогнула. Если выглянуть из окна, то можно увидеть в небе красное зарево… Чернь жгла католические церкви и дома известных католиков. Фитцерберты не входили в число известных… Когда наступит их черед?
К дверям подъехал экипаж, на него выскочила Франсис. Сестра торопливо вошла в дом. Мария сбежала вниз по лестнице.
– Франсис! Как ты могла отважиться на такое?.. Ехать сейчас по улицам…
– Но, Мария! Карнаби ушел… Я не знаю куда… А я не выдержала дома одна. Мне хотелось быть рядом с тобой. Вот я и решила рискнуть. О, Мария, до чего же это ужасно! Я видела, как горят дома… дома наших друзей!.. Боже, что будет дальше?
– Откуда нам знать? Присядь, выпей бокал вина. Служанка принесла вино. Уж не бросает ли девушка на них косые взгляды?.. Служанка была хорошей католичкой – в противном случае ее просто не приняли бы на службу в этот дом, – однако кто знает, о чем сейчас думают слуги? Ведь приманкой для разъяренной толпы служат богатые, а не бедные католики…
Франсис выпила вина и поглядела на сестру, явно ища утешения.
– Это не может долго продолжаться, – сказала Мария.
– Но почему не может? – воскликнула Франсис. – Да они в состоянии спалить весь Лондон! Они напали даже на дом мирового судьи, который попытался их предупредить, что они нарушают закон… По пути сюда я видела семь больших пожаров. Ах, Мария! Кто станет их следующей жертвой?
– Этому непременно положат конец. Призовут на помощь армию.
– Тогда почему ее уже не призвали? Почему потворствуют всем этим бесчинствам? Чернь освободила заключенных Ньюгейта. Они подожгли тюрьму! По улицам разгуливают злодеи. Боже, что с нами будет?
– Мы узнаем это в самое ближайшее время… независимо от мятежей, устроенных Гордоном. Франсис, не надо так волноваться! Все равно бесполезно. В любой момент может настать наш черед играть отведенную нам роль в этой драме, и мы должны быть готовы…
– А где Томас?
– Ушел… чтобы помочь друзьям. Он пытается вывезти священников из Лондона. Это для них единственная надежда на спасение.
– Да их убьют, не моргнув и глазом! – воскликнула Франсис и, замерев, прошептала: – Слышишь?
Крики, похоже, раздавались гораздо ближе, а красные отблески пожара стали ярче…
Мария принялась беззвучно молиться о том, чтобы с ее друзьями, сестрой и с ней самой ничего не случилось. Что будет, если мятежи вспыхнут по всей стране?.. Она подумала о доме в Брэмбридже, об отце, беспомощном калеке, о мальчиках… Что сейчас делает дядя Генри? Он ведь, как и Томас, не может сидеть сложа руки… А все люди, которые, подобно Томасу, принимали активное участие в страшных событиях, подвергались наибольшей опасности…
Нет-нет, Томас непременно спасется! О, как ей хотелось, чтобы он сейчас вошел в дом! Крики немного поутихли.
– Они пошли в какое-то другое место, – прошептала Франсис.
Мария вздохнула с облегчением… Но куда запропастился Томас?
* * *
Он вернулся только в полночь; одежда его была вся перепачкана, Томас совершенно обессилел. Мария вскричала:
– Слава богу! Ты дома!
Она не стала задавать вопросов. Главное было уложить его в постель. Мария не отважилась поручить слугам ухаживать за Томасом, ведь было совершенно непонятно, кому в таких обстоятельствах можно доверять…
– Я должен смыть с себя сажу, Мария, – сказал Томас.
– А я пока сварю тебе грог.
Но в ванне Томас совсем разомлел и, не дождавшись грога, пошел спать.
Утром Марию встревожил внешний вид мужа: с его лица исчез здоровый румянец, Томас беспрерывно кашлял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– Быть того не может! – воскликнул Томас. – Протестантская Ассоциация – вполне достойная организация. Я в этом уверен.
– Но говорят, что Гордон – безумец, – вздохнул Хаггерстон.
* * *
Мария сидела у окна на верхнем этаже дома на Парк-стрит. Лондон был объят ужасом, и она знала, что в любой момент толпа может выбежать на их улицу, остановиться возле их дома, взломать дверь и разгромить или сжечь все, что попадется ей под руку.
Томас просил, чтобы она уехала из столицы, но Мария не могла этого сделать. Ведь Томас заявил, что его долг – оставаться здесь. Дома нескольких его друзей были разграблены, некоторым священникам угрожала опасность.
– Я должен сделать все возможное, чтобы перевезти их в безопасное место, – сказал Томас.
Как он будет считать себя истинным католиком, если убежит в деревню, спасая свою жизнь? Да и потом… кто знает? Может быть, волнения распространятся и на деревню… Однако Томаса очень огорчало то, что Мария оказалась в самой гуще событий.
Мария же в кои-то веки сделала наперекор желанию мужа.
Решительно сжав губы – Мария могла быть весьма решительной, когда считала это необходимым, – она заявила:
– Если ты останешься в Лондоне, Томас, я отсюда тоже не уеду! Тебе может понадобиться моя помощь.
И Томас понял, что переубедить ее нельзя.
Беда подкралась незаметно. Всю эту страшную бучу заварил сумасшедший лорд Джордж Гордон, в общем-то ничем не примечательный молодой аристократ довольно приятной наружности, бонвиван и член Парламента, который никак не мог добиться того, чтобы его воспринимали всерьез.
– В этом-то, – сказала Мария Томасу, – и таится корень зла!
Лорд Джордж решил привлечь к себе внимание, даже если ради этого ему пришлось бы перебить половину жителей Лондона! Он был протестантом, и когда его избрали президентом английской Протестантской Ассоциации, решил, что его час пробил… Лорд Джордж заявил о своем намерении добиться отмены Католического Акта, предоставившего католикам Англии права, которых они так долго были лишены. Он произнес речь в Парламенте, однако там на его словоизлияния не обратили серьезного внимания. Тогда лорд Джордж добился аудиенции у короля, но и она не дала желаемых результатов.
Когда такие люди, как Гордон, получают отпор, это лишь усиливает их решимость. Парламент и король его отвергли? Что ж, прекрасно! Еще есть всякий сброд…
И начался кошмар… Члены Протестантской Ассоциации собрались на Сент-Джоджс-Филдс; они принялись маршировать, распевая гимны и высоко подняв знамена, однако лорду Джорджу нужны были не эти старики, а толпа, которую ему удалось собрать по пути к Парламенту. К шествию присоединились нищие, преступники, проститутки и вообще все, кто жаждал острых ощущений и легкой наживы. И в результате толпа выросла до двадцати тысяч человек.
– Нет католицизму! – вопили они.
Чернь забрасывала грязью экипажи членов Парламента; когда Гордон зашел в здание, они ждали его у входа, однако разговоры их не интересовали, им нужно было действовать! Многие даже не понимали, в чем суть дела, однако кричали, как попугаи: «Нет католицизму!» А потом начался разбой…
Мария вздрогнула. Если выглянуть из окна, то можно увидеть в небе красное зарево… Чернь жгла католические церкви и дома известных католиков. Фитцерберты не входили в число известных… Когда наступит их черед?
К дверям подъехал экипаж, на него выскочила Франсис. Сестра торопливо вошла в дом. Мария сбежала вниз по лестнице.
– Франсис! Как ты могла отважиться на такое?.. Ехать сейчас по улицам…
– Но, Мария! Карнаби ушел… Я не знаю куда… А я не выдержала дома одна. Мне хотелось быть рядом с тобой. Вот я и решила рискнуть. О, Мария, до чего же это ужасно! Я видела, как горят дома… дома наших друзей!.. Боже, что будет дальше?
– Откуда нам знать? Присядь, выпей бокал вина. Служанка принесла вино. Уж не бросает ли девушка на них косые взгляды?.. Служанка была хорошей католичкой – в противном случае ее просто не приняли бы на службу в этот дом, – однако кто знает, о чем сейчас думают слуги? Ведь приманкой для разъяренной толпы служат богатые, а не бедные католики…
Франсис выпила вина и поглядела на сестру, явно ища утешения.
– Это не может долго продолжаться, – сказала Мария.
– Но почему не может? – воскликнула Франсис. – Да они в состоянии спалить весь Лондон! Они напали даже на дом мирового судьи, который попытался их предупредить, что они нарушают закон… По пути сюда я видела семь больших пожаров. Ах, Мария! Кто станет их следующей жертвой?
– Этому непременно положат конец. Призовут на помощь армию.
– Тогда почему ее уже не призвали? Почему потворствуют всем этим бесчинствам? Чернь освободила заключенных Ньюгейта. Они подожгли тюрьму! По улицам разгуливают злодеи. Боже, что с нами будет?
– Мы узнаем это в самое ближайшее время… независимо от мятежей, устроенных Гордоном. Франсис, не надо так волноваться! Все равно бесполезно. В любой момент может настать наш черед играть отведенную нам роль в этой драме, и мы должны быть готовы…
– А где Томас?
– Ушел… чтобы помочь друзьям. Он пытается вывезти священников из Лондона. Это для них единственная надежда на спасение.
– Да их убьют, не моргнув и глазом! – воскликнула Франсис и, замерев, прошептала: – Слышишь?
Крики, похоже, раздавались гораздо ближе, а красные отблески пожара стали ярче…
Мария принялась беззвучно молиться о том, чтобы с ее друзьями, сестрой и с ней самой ничего не случилось. Что будет, если мятежи вспыхнут по всей стране?.. Она подумала о доме в Брэмбридже, об отце, беспомощном калеке, о мальчиках… Что сейчас делает дядя Генри? Он ведь, как и Томас, не может сидеть сложа руки… А все люди, которые, подобно Томасу, принимали активное участие в страшных событиях, подвергались наибольшей опасности…
Нет-нет, Томас непременно спасется! О, как ей хотелось, чтобы он сейчас вошел в дом! Крики немного поутихли.
– Они пошли в какое-то другое место, – прошептала Франсис.
Мария вздохнула с облегчением… Но куда запропастился Томас?
* * *
Он вернулся только в полночь; одежда его была вся перепачкана, Томас совершенно обессилел. Мария вскричала:
– Слава богу! Ты дома!
Она не стала задавать вопросов. Главное было уложить его в постель. Мария не отважилась поручить слугам ухаживать за Томасом, ведь было совершенно непонятно, кому в таких обстоятельствах можно доверять…
– Я должен смыть с себя сажу, Мария, – сказал Томас.
– А я пока сварю тебе грог.
Но в ванне Томас совсем разомлел и, не дождавшись грога, пошел спать.
Утром Марию встревожил внешний вид мужа: с его лица исчез здоровый румянец, Томас беспрерывно кашлял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106