Пришел приказ – утром в дорогу. Вечером ко мне зашла Маргарет. Присев на кровать, она взяла мою руку и крепко сжала, – совсем как в те дни, когда тайком пробиралась ко мне, рискуя своей жизнью.
– Не бойтесь, – сказала она, – запомните: вы – его родная дочь.
– Сам он много раз забывал об этом.
– Нет. Не может отец забыть свое дитя. Он был, как вы знаете, слишком озабочен другим.
– А я не хотела сказать то, что он требовал, Маргарет. Но все же я сдалась, да простит меня Бог.
– Тише! А теперь хорошенько отдохните, и утром вы почувствуете себя лучше. Будьте самой собой, и все устроится.
Выходя, она на секунду остановилась у двери.
– Не забудьте о бедной малышке. Ведь она – невинный ребенок. Поговорите с ним… если получится.
– Обещаю, Маргарет. Но боюсь, он еще слишком ненавидит ее мать, как когда-то ненавидел и мою.
– Но их уже нет с нами, упокой, Господи, их души. А бедные дети остались.
Маргарет ушла, а я стала мысленно готовиться к завтрашнему испытанию.
* * *
Мы выехали на рассвете и добрались до маленькой деревушки еще до полудня.
Меня ввели в обычный сельский дом. В небольшой комнате сидел отец, рядом с ним – королева. Я остановилась на пороге. Несколько секунд мы пристально смотрели друг на друга.
Последний раз мы с отцом виделись пять лет назад. Тогда я была пятнадцатилетней девушкой, замученной бесконечными занятиями, бледной, худой, похожей на гадкого утенка. Теперь же отец увидел двадцатилетнюю женщину, полную чувства собственного достоинства, которое мне помогла обрести моя новая цель в жизни. Не знаю, что он почувствовал, увидев меня такой, но я была просто потрясена тем, как он изменился.
Еще пять лет назад его можно было назвать самым привлекательным мужчиной среди всего его окружения. Он был высок – на голову выше всех, широк в плечах, у него всегда был прекрасный цвет лица, и от него исходила невероятная мощь. Сейчас же передо мной сидел толстый пожилой человек с красным, апоплексическим лицом, на котором почти не осталось того выражения, которое мне всегда так нравилось, – выражения детского восторга перед жизнью. Глаза больше не светились великодушием, а вокруг рта залегли глубокие складки. В своем широком, с буфами, подбитом мехом плаще он выглядел непомерно огромным, похожим на статую. И я мгновенно поняла, что не смогу сделать того, к чему готовилась по дороге сюда: упасть к его ногам и молить его не заставлять меня поступить против своей совести.
Но при виде этой величественной фигуры, на фоне которой все казались такими ничтожными, я мгновенно изменила свое решение. Нет, я не упаду к его ногам! – сказала я себе.
Рядом с ним королева казалась совсем незаметной. Хрупкая, нежная, она улыбалась мне.
Я подошла к отцу, встала на колени, поцеловала протянутую руку. Он жестом приказал мне встать.
– Наконец-то, – сказал он, – я вижу свою дочь!
Я пыталась справиться с волнением. Он это заметил и остался доволен: его дочь в конце концов поняла, что сопротивляться бесполезно, и вот она перед ним – в надежде на прощение за причиненную ему боль.
Подойдя к королеве, я не успела встать на колени, как она взяла мои руки в свои и сказала, ласково улыбаясь:
– Рада… рада вас видеть! Я так мечтала об этой встрече.
Ее застенчивость и робкая улыбка были столь непосредственны, что я почувствовала себя значительно старше ее, хотя она была ровесницей Анны Болейн.
Король снисходительно улыбался.
– Королева приветствует вас от нашего общего имени, – сказал он, повелительным жестом приказав всем покинуть комнату.
Мы остались втроем. Отец начал говорить мне о том, сколько ему пришлось пережить, и если бы не Джейн… Но, слава Богу, все позади.
Он сидел в кресле, а Джейн пододвинула мне стул, чтобы я могла сесть напротив.
– Ваше Величество, – сказала я, – зачем вы утруждаете себя, я этого не заслуживаю.
– Мне хочется, чтобы вам было удобно, – возразила она с детской непосредственностью, усаживая меня на стул, – я так мечтаю видеть вас при дворе!
Король в нее влюблен – это было видно с первого же взгляда… Я поймала себя на мысли – интересно, долго ли продлится эта новая любовь моего отца.
– Ты должна вернуться ко двору, – произнес отец.
– Да, – вторила ему Джейн, – и как можно скорее.
– Я на днях уезжаю открывать охотничий сезон, – продолжал он, – а после этого, возможно, мы будем вместе.
– Спасибо, Ваше Величество, – ответила я, не поднимая глаз.
– Ты как будто не в своей тарелке, Мария, – сказал отец, одарив меня одной из своих самых добродушных улыбок, – не переживай, дочь моя. Я тебя прощаю. А эти колдовские штучки, о которых давно пора забыть, – они канули туда, куда полагается. И теперь… если ты будешь мне верной дочерью, я буду тебе добрым отцом.
– Вам надо быть при дворе, – поспешила добавить Джейн, – мы подружимся, я уверена в этом, мы будем как сестры, не правда ли?
Король рассмеялся – его явно забавляла ее наивность.
Он стал расспрашивать, сколько слуг и придворных у меня в Хансдоне, довольна ли я ими. Я ответила, что в последнее время моя свита значительно увеличилась.
– У тебя будет все, чего ты была лишена из-за своего непростительного своеволия, в котором наконец-то раскаялась.
– Спасибо, Ваше Величество!
– Ничего, ничего, – он рассмеялся, – ты не пожалеешь о том, что покорилась воле отца.
Джейн искренне радовалась нашему примирению. Я нутром чувствовала, что эта женщина не способна лгать. Еще я подумала, стоит ли сейчас заводить разговор о Елизавете, но замечание отца относительно «колдовских штучек» остановило меня. Надо подождать, подумала я, и все тщательно подготовить.
– Так вот, дочь, – продолжал отец, – не думай, что я такой уж скряга. Назначаю тебе тысячу крон в год. Надеюсь, ты потратишь их в свое удовольствие. Тебе не помешают эти деньги, правда?
– Вы слишком великодушны…
Его лицо на мгновение стало прежним – молодым и добродушным.
– Да ладно… Чего уж нам делить? Захочешь, и у тебя будет все. Как ты думаешь, Джейн?
Джейн сияла от счастья.
– Такого короля не сыщешь во всем мире! – воскликнула она.
И, сняв с пальца кольцо с бриллиантом, протянула его мне.
– Это на память, – сказала она просто. Потом взяла мою руку и надела на палец кольцо.
– Вы так добры…
Как она не похожа на мою мать и на Анну Болейн, думала я, почувствовав вдруг острую жалость к этой беззащитной молодой женщине. Что ждет ее, если она не родит сына? Невольно мой взгляд остановился на ее тонкой шее.
Отец с улыбкой наблюдал за нами. Он скинул с себя маску напыщенного величия, и лицо его сразу преобразилось. Лучше бы мне и не видеть его таким – снова нахлынули воспоминания детства, я любила его в эти минуты. Но кто прислал моей матери то валлийское пиво? Кто ради Анны Болейн пожертвовал своей верой и рисковал короной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113