30 утра в 100 километрах от Северо-Восточной Земли. Неожиданно и резко дирижабль нырнул вниз. (До сих пор неизвестно, что было причиной этого.) Нобиле остановил двигатели, опасаясь пожара и взрыва („Италия“, как и „Норвегия“, была заполнена водородом). Участники экспедиции с ужасом смотрели, как на них надвигается ледяная поверхность.
В момент сильнейшего удара десять человек, находившиеся в передней гондоле, были выброшены на лед. Нобиле сломал ногу и вывихнул руку. Чечиони сломал ногу. Облегченный дирижабль резко взмыл в воздух, унося шестерых человек, которые находились в моторной гондоле. Он поднимался все выше и исчез на востоке в тумане. Больше никто дирижабль не видел.
Драма „Италии“ была рассказана на многих языках в книгах и статьях; но в них есть разногласия, поскольку участники драмы далеко не всегда трактуют события в полном согласии друг с другом. Мы приведем лишь те факты, которые могут выглядеть более или менее проверенными, поскольку со временем страсти угасли.
Потерпевшие дирижаблекрушение очутились на льду. Собирая предметы, выброшенные на лед, люди нашли палатку, спальный мешок, провизию и главное – радиостанцию. Полярники устанавливают палатку, укладывают в спальный мешок наиболее пострадавшего Нобиле; чуть позже в мешок втискивают и второго раненого. В четырехместную палатку набивается девять человек. Во время поисков выброшенного груза люди наткнулись на труп Помеллы, разбившегося при падении. Его хоронят и сооружают над могилой нечто вроде памятника из обломков стальных труб и кусков ткани.
В первую же ночь люди ощущают, как под ними колышется пол палатки. Льдина дрейфует.
На вторые сутки Бьяджи сооружает из обрывков проволоки антенну и выходит в эфир: „SOS „Италия“! „SOS „Италия“!“ Он посылает сигнал бедствия каждые два часа. Трудно объяснить, почему на „Читта ди Милано“ не услышали этих первых призывов. Поговаривали, что радисты судна-базы были заняты передачей новостей своим семьям в Италии. Говорили также, что капитан „Читта ди Милано“, считая, что „команда дирижабля погибла“, не отдал приказа о систематическом прослушивании эфира. Есть и еще одно „объяснение“: магнитная буря в районе Шпицбергена поглотила сигналы SOS.
Люди передали в эфир свои последние координаты. Они также заметили, что их сносит к востоку, неумолимо удаляя от „Читты ди Милано“.
Три человека – Мальмгрен, Цаппи и Мариано – вызвались отправиться пешком до острова Карла XII и привести спасателей. Нобиле запретил им уходить. Наконец 30 мая он дал согласие, и добровольцы ушли. Эта часть драмы известна лишь из рассказа Цаппи.
Каждый взял рюкзак с сорока фунтами провизии и снаряжения. Вскоре раненный в плечо при падении из дирижабля Мальмгрен почувствовал недомогание. Ледяной ветер приковал троих на двое суток к одному месту. Они пытались укрыться от холода в ледяных расщелинах. Когда они двинулись дальше, им пришлось идти по двенадцать часов в сутки, но скорость движения падала. Они шли, ориентируясь по солнцу и часам. Мальмгрена стали подводить ноги – на двенадцатый или четырнадцатый день он упал и не смог подняться. Он снял унты, показал спутникам обмороженные ноги и попросил бросить его. Они уложили его на одеяло, оставили ему пеммикан и шоколад.
Они отошли на несколько сот метров и ждали сутки, надеясь, что Мальмгрен оправится и обретет силы. Все эти подробности сообщил журналистам Цаппи. Он сказал также, что Мальмгрен, когда они вернулись к нему, сидел, опершись на ледяной выступ. Швед спросил:
– Что вы здесь делаете?
– Отдыхаем.
– Убирайтесь!
Итальянцы ушли 14 или 15 июня. Через двое суток, несмотря на защитные очки, Мариано поразила снежная слепота, и он зашелся в крике. Цаппи наложил ему на глаза повязку и три дня вел Мариано за руку. Они проходили за сутки не более трех километров, скользя и падая в лужи и трещины. Вода проникала в унты, и Мариано обморозил одну ногу.
21 или 22 июня они услышали рев самолета, а затем Цаппи увидел его. Они пытались разжечь огонь, но самолет улетел к востоку. Мариано снял повязку, но идти дальше не мог. 27 июня оба итальянца подыскали место, где решили ждать смерти. Из кусков ткани и разных предметов Цаппи выложил на снегу:
„Помогите пищей. Цаппи, Мариано“.
В красной палатке и вокруг нее жизнь мало-помалу входила в организованное русло. Все слушали радио. 6 июня Бьяджи поймал сообщение мощной римской радиостанции Сан-Паоло: „Советское посольство информировало итальянское правительство, что сигнал бедствия „Италии“ был пойман советским радиолюбителем из Архангельска в ночь на 3 июня“. Наконец появился проблеск надежды. Бьяджи стал чаще посылать в эфир „SOS“, указывая координаты и сообщая об ушедшей пешком группе Мальмгрена. 8 июня (наконец!) заговорили о самолетах. 19 июня поступили первые добрые вести. В воздух поднялись шведские летчики; Россия выслала на поиски ледокол; три человека на нартах вышли на поиск группы Мальмгрена-Цаппи-Мариано.
17 июня, вторая половина дня. Сторожевой у палатки издает крик: „Самолеты! Я вижу самолеты!“ Вспыхивает костер. Нобиле запускает ракету. Бесполезно – самолеты удаляются на восток. Радость сменяется отчаянием и даже яростью – уже не раз случалось, что терпящие бедствие грозили кулаками долгожданным спасителям. Позже выяснилось, что у самолетов барахлили двигатели.
18 июня. Майоры Маддалено и Пенцо, вылетевшие из Чивитавеккья на двух гидросамолетах „Савойя-8-55“, добрались до Конгс-фьорда и готовы отправиться на поиски. Два трехмоторных самолета, пилотируемые финном и шведом, ежедневно уходят в полет. Франция высылает крейсер и торпедоносец.
В тот же день, 18 июня, в Тромсё прибывает Амундсен. Он собирается принять участие в спасательной кампании на борту гидросамолета.
Северный полюс превратился для Амундсена в личного врага, который защищается всеми средствами. Он уничтожил все самолеты, на которых норвежец хотел его покорить. Амундсен все же одержал победу на борту „Норвегии“, но эта разделенная с Нобиле победа не устраивала его. И даже заставила ввязаться в недостойную полемику с Нобиле. А Нобиле в запале страсти решил доказать, что для полета к полюсу Амундсен ему не нужен: он добрался туда на „Италии“, но полюс послал ему вдогонку парфянскую стрелу, и терпящий бедствие Нобиле, раненный и уязвленный в своем самолюбии, оказался в тяжелейшем положении.
Когда пришло сообщение о драме, Амундсен присутствовал на заседании Норвежского аэроклуба в Осло.
– Отправляюсь на поиски.
Да, именно так поступил бывший друг, а ныне хулитель Нобиле. Он хотел вылететь в тот же день, но не нашел ни самолета, ни денег; пришлось искать и то и другое. 10 июня французское и норвежское правительства договорились передать Амундсену гидросамолет „Латам-47“, который проходил испытания в Кодебек-ан-Ко близ Кале, готовясь к перелету через Атлантику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
В момент сильнейшего удара десять человек, находившиеся в передней гондоле, были выброшены на лед. Нобиле сломал ногу и вывихнул руку. Чечиони сломал ногу. Облегченный дирижабль резко взмыл в воздух, унося шестерых человек, которые находились в моторной гондоле. Он поднимался все выше и исчез на востоке в тумане. Больше никто дирижабль не видел.
Драма „Италии“ была рассказана на многих языках в книгах и статьях; но в них есть разногласия, поскольку участники драмы далеко не всегда трактуют события в полном согласии друг с другом. Мы приведем лишь те факты, которые могут выглядеть более или менее проверенными, поскольку со временем страсти угасли.
Потерпевшие дирижаблекрушение очутились на льду. Собирая предметы, выброшенные на лед, люди нашли палатку, спальный мешок, провизию и главное – радиостанцию. Полярники устанавливают палатку, укладывают в спальный мешок наиболее пострадавшего Нобиле; чуть позже в мешок втискивают и второго раненого. В четырехместную палатку набивается девять человек. Во время поисков выброшенного груза люди наткнулись на труп Помеллы, разбившегося при падении. Его хоронят и сооружают над могилой нечто вроде памятника из обломков стальных труб и кусков ткани.
В первую же ночь люди ощущают, как под ними колышется пол палатки. Льдина дрейфует.
На вторые сутки Бьяджи сооружает из обрывков проволоки антенну и выходит в эфир: „SOS „Италия“! „SOS „Италия“!“ Он посылает сигнал бедствия каждые два часа. Трудно объяснить, почему на „Читта ди Милано“ не услышали этих первых призывов. Поговаривали, что радисты судна-базы были заняты передачей новостей своим семьям в Италии. Говорили также, что капитан „Читта ди Милано“, считая, что „команда дирижабля погибла“, не отдал приказа о систематическом прослушивании эфира. Есть и еще одно „объяснение“: магнитная буря в районе Шпицбергена поглотила сигналы SOS.
Люди передали в эфир свои последние координаты. Они также заметили, что их сносит к востоку, неумолимо удаляя от „Читты ди Милано“.
Три человека – Мальмгрен, Цаппи и Мариано – вызвались отправиться пешком до острова Карла XII и привести спасателей. Нобиле запретил им уходить. Наконец 30 мая он дал согласие, и добровольцы ушли. Эта часть драмы известна лишь из рассказа Цаппи.
Каждый взял рюкзак с сорока фунтами провизии и снаряжения. Вскоре раненный в плечо при падении из дирижабля Мальмгрен почувствовал недомогание. Ледяной ветер приковал троих на двое суток к одному месту. Они пытались укрыться от холода в ледяных расщелинах. Когда они двинулись дальше, им пришлось идти по двенадцать часов в сутки, но скорость движения падала. Они шли, ориентируясь по солнцу и часам. Мальмгрена стали подводить ноги – на двенадцатый или четырнадцатый день он упал и не смог подняться. Он снял унты, показал спутникам обмороженные ноги и попросил бросить его. Они уложили его на одеяло, оставили ему пеммикан и шоколад.
Они отошли на несколько сот метров и ждали сутки, надеясь, что Мальмгрен оправится и обретет силы. Все эти подробности сообщил журналистам Цаппи. Он сказал также, что Мальмгрен, когда они вернулись к нему, сидел, опершись на ледяной выступ. Швед спросил:
– Что вы здесь делаете?
– Отдыхаем.
– Убирайтесь!
Итальянцы ушли 14 или 15 июня. Через двое суток, несмотря на защитные очки, Мариано поразила снежная слепота, и он зашелся в крике. Цаппи наложил ему на глаза повязку и три дня вел Мариано за руку. Они проходили за сутки не более трех километров, скользя и падая в лужи и трещины. Вода проникала в унты, и Мариано обморозил одну ногу.
21 или 22 июня они услышали рев самолета, а затем Цаппи увидел его. Они пытались разжечь огонь, но самолет улетел к востоку. Мариано снял повязку, но идти дальше не мог. 27 июня оба итальянца подыскали место, где решили ждать смерти. Из кусков ткани и разных предметов Цаппи выложил на снегу:
„Помогите пищей. Цаппи, Мариано“.
В красной палатке и вокруг нее жизнь мало-помалу входила в организованное русло. Все слушали радио. 6 июня Бьяджи поймал сообщение мощной римской радиостанции Сан-Паоло: „Советское посольство информировало итальянское правительство, что сигнал бедствия „Италии“ был пойман советским радиолюбителем из Архангельска в ночь на 3 июня“. Наконец появился проблеск надежды. Бьяджи стал чаще посылать в эфир „SOS“, указывая координаты и сообщая об ушедшей пешком группе Мальмгрена. 8 июня (наконец!) заговорили о самолетах. 19 июня поступили первые добрые вести. В воздух поднялись шведские летчики; Россия выслала на поиски ледокол; три человека на нартах вышли на поиск группы Мальмгрена-Цаппи-Мариано.
17 июня, вторая половина дня. Сторожевой у палатки издает крик: „Самолеты! Я вижу самолеты!“ Вспыхивает костер. Нобиле запускает ракету. Бесполезно – самолеты удаляются на восток. Радость сменяется отчаянием и даже яростью – уже не раз случалось, что терпящие бедствие грозили кулаками долгожданным спасителям. Позже выяснилось, что у самолетов барахлили двигатели.
18 июня. Майоры Маддалено и Пенцо, вылетевшие из Чивитавеккья на двух гидросамолетах „Савойя-8-55“, добрались до Конгс-фьорда и готовы отправиться на поиски. Два трехмоторных самолета, пилотируемые финном и шведом, ежедневно уходят в полет. Франция высылает крейсер и торпедоносец.
В тот же день, 18 июня, в Тромсё прибывает Амундсен. Он собирается принять участие в спасательной кампании на борту гидросамолета.
Северный полюс превратился для Амундсена в личного врага, который защищается всеми средствами. Он уничтожил все самолеты, на которых норвежец хотел его покорить. Амундсен все же одержал победу на борту „Норвегии“, но эта разделенная с Нобиле победа не устраивала его. И даже заставила ввязаться в недостойную полемику с Нобиле. А Нобиле в запале страсти решил доказать, что для полета к полюсу Амундсен ему не нужен: он добрался туда на „Италии“, но полюс послал ему вдогонку парфянскую стрелу, и терпящий бедствие Нобиле, раненный и уязвленный в своем самолюбии, оказался в тяжелейшем положении.
Когда пришло сообщение о драме, Амундсен присутствовал на заседании Норвежского аэроклуба в Осло.
– Отправляюсь на поиски.
Да, именно так поступил бывший друг, а ныне хулитель Нобиле. Он хотел вылететь в тот же день, но не нашел ни самолета, ни денег; пришлось искать и то и другое. 10 июня французское и норвежское правительства договорились передать Амундсену гидросамолет „Латам-47“, который проходил испытания в Кодебек-ан-Ко близ Кале, готовясь к перелету через Атлантику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61