За исключением четырех матросов, погибших от рук индейцев, и Роберта Джуэта, умершего уже у берегов Ирландии, все остальные мятежники вернулись в Англию. Они не могли сказать ничего вразумительного, но привезли составленные Гудзоном карты и клялись, что Северо-Западный проход существует и что они видели вход в него, где «кипел большой прилив». Вряд ли они откровенно поведали об обстоятельствах, при которых покинули Гудзона. Рассказ вернувшихся в Лондон моряков оказался столь щекотливым, что дело замяли, и больше о драме в Гудзоновом заливе никто не вспоминал. Но коммерческий успех экспедиции был громадным. В 1670 году по предложению своих финансовых советников, которые тщательно изучили сведения, доставленные мятежниками «Дискавери», король Карл II создал Компанию предпринимателей Англии для торговли в Гудзоновом заливе. Основной предмет торговли – пушнина. Компания Гудзонова залива процветает до сегодняшнего дня.
Другим великим полярным мореплавателем той эпохи был Уильям Баффин, который, по-видимому, понял, что Гудзонов залив не что иное, как громадный тупик, и Северо-Западный проход следует искать дальше, к северу от него. Он не страдал предрассудками и в 1615 году отплыл из Лондона на «Дискавери» – на том самом судне, которое по чужой воле покинул Гудзон, чтобы умереть. Команда, конечно, была новой, кроме одного из мятежников – лейтенанта Байлота. Может быть, от него Баффин и знал, что из Гудзонова залива никакого выхода на запад нет. Баффин поднялся до высоких широт вдоль Американского континента, оставив по правому борту западное побережье Гренландии, и дошел до места, где ныне расположена база ВВС США Туле. В этом районе он нашел сначала один, затем другой и третий проливы, ведущие на запад. Если бы его не остановили льды, заставив повернуть назад, он мог бы достигнуть чистых вод моря Бофорта, то есть открыть Северо-Западный проход.
Проход удалось открыть лишь в 1905 году. Открывателем стал норвежец Руал Амундсен.
Теплые и холодные воды находятся в постоянном движении от экватора к полюсам и обратно, подчиняясь сложнейшим океанологическим законам. Когда теплые течения заходят далеко на север, они способствуют усиленному таянию северной полярной шапки.
В 1817 году капитан китобойца Скорсби, вернувшийся из гренландских вод, сообщил, что необъятные морские просторы, покрытые льдами в прошлые годы, совершенно чисты.
Я уже упоминал имя Джона Барроу, секретаря Адмиралтейства. Он внимательно следил за любыми сообщениями, касающимися моря, и слова Скорсби не ускользнули от него. Он поставил в известность своего непосредственного начальника – первого лорда Адмиралтейства и опубликовал в «Куотерли ревью» статью, в которой довел новость до сведения ученого мира, двора и финансистов и сообщил: «С некоторого времени мысль о свободном проходе в Америку волнует русских. Будет унизительным для нас, если новоявленная морская держава сделает в XIX веке открытие, к которому англичане стремятся с XVI века».
Унизительным! В 1817 году Англия не только правит морями (rule the Waves), но и претендует после победы над Наполеоном на роль хозяина Западной Европы и даже всего мира. Виктория I, будущая императрица Индии, родится через два года; Англия, мощная морская, торговая и промышленная держава, почти целый век будет диктовать свою волю другим. Британская гордость – скажем даже, британское самолюбие – не может допустить и мысли, что русские, которых они считают дикарями, ничего не смыслящими в морских делах, откроют Великий Северный морской путь. Парламент в приступе энтузиазма голосует за установление премии в 5 тысяч фунтов стерлингов тому экипажу, который в поисках пресловутого прохода первым пересечет 110° западной долготы.
Тут же снаряжаются две экспедиции. Обе используют парусники – более крупные и более удобные, чем у их предшественников. Обе заканчиваются неудачей: одна попадает в сильнейшую бурю в районе Шпицбергена, а вторая прервалась по неожиданной причине – из-за трусости капитана.
Эту фразу будут склонять в Лондоне на все лады целую зиму. Ее произнес какой-то интеллектуал, довольный тем, что может хотя немного очернить столь уважаемый королевский флот. Факты же таковы.
Глава второй экспедиции, капитан второго ранга Джон Росс, довел два своих корабля – «Изабелла» и «Александр» – до пролива Ланкастер, открытого Баффином, и вошел в него. Плавание было тяжелым из-за айсбергов, которые надо было обходить (не забывайте: суда шли под парусами), и опасным из-за множества льдин, то и дело сталкивающихся с парусниками.
– Меня беспокоит еще одно, – доверился Росс своему заместителю Уильяму Эдуарду Парри, – я не наблюдаю никакого течения. Боюсь, мы зашли в тупик.
На следующий день, 30 августа 1818 года, он сказал Парри, что видит в подзорную трубу прямо по курсу горную цепь.
– Она тянется к северу и югу и, конечно, преградит нам путь.
Парри взял подзорную трубу.
– Я ничего не вижу.
Подробности возникшего спора неизвестны. Другие офицеры тоже ничего не видели на горизонте. Парри считал, что следует идти дальше. Росс придерживался противоположного мнения. Быть может, ему не хотелось зимовать, если паче чаяния проход будет перекрыт из-за позднего сезона. Несмотря на протесты Парри, он приказал повернуть обратно, отметив на карте якобы замеченные им горы. И допустил оплошность, назвав горную цепь, существование которой оспаривалось, именем Крокера. Крокер, чиновник Адмиралтейства, был одним из его друзей. Через несколько недель после возвращения экспедиции Крокеру пришлось уйти в отставку и укрыться в деревне, чтобы не слышать повсюду, вплоть до крохотных театров, шуточек по поводу пресловутых гор Крокера. Джон Росс был оскорблен, а Джон Барроу взбешен.
– Надо снарядить новую экспедицию, – повторял Барроу, – и выяснить, есть ли горы на самом деле.
– Вы правы, – согласился первый лорд, – и командовать ею поручим Уильяму Эдуарду Парри.
Двадцатидевятилетний красавец Парри, брюнет с курчавой шевелюрой, член Королевского общества и изрядный знаток гидрографии, навигационной космографии и магнетизма, не собирался упускать свой шанс.
– Зная, сколь существенное значение имеют малейшие детали, – рассказывал он, – я велел усилить киль, форштевень и днища обоих судов, доверенных мне Адмиралтейством, и запасся провизией на два года. Мне хотелось взять в команду молодых отважных офицеров. Только двум из отправившихся со мной офицеров было по двадцать три года. Я в мои двадцать девять лет считался ветераном.
Суда назывались «Хекла» (375 регистровых тонн) и «Грайпер» (180 регистровых тонн). Они вышли из устья Темзы 11 мая 1819 года. В начале августа экспедиция вошла в пролив Ланкастер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61