Короче говоря, Оклахома, и без того иссушенная зноем, многострадальная и пыльная, решила еще подсушиться — авось, Господь смилуется. Итак, выпивка оказалась под запретом.
— Так в этом и состояла роковая ошибка? — спросил Дортмундер. — Сухой закон прикончил целый город?
— С него все началось, — ответил Том. — Видишь ли, стоит написать какой-нибудь закон, и, как бы тот ни был суров, всегда найдется кто-нибудь, кто пожелает еще больше усугубить его гнет. Именно это и произошло в пятидесятых годах. Полицейские штата Оклахома садились в транзитные поезда и арестовывали барменов в вагонах-ресторанах за торговлю спиртными напитками в «сухом» штате.
— Минутку, — попросил Дортмундер. — Ты говоришь, в поездах?
— В проходящих поездах, въезжавших на территорию штата с одной стороны и выезжавших с другой. Полиция забирала бармена и сажала его на ночь в кутузку. А на другой день приезжал адвокат железнодорожной компании и вызволял парня. Веселенькая ночка для бармена, а? — Том улыбнулся, умудрившись не пошевелить при этом губами. — Эл, сворачивай вон на ту дорогу, — добавил он.
Впереди показался небольшой знак, возвещавший о приближении левого поворота. С тех пор, как Том некоторое время назад взял на себя обязанности штурмана, каждый очередной поворот выводил их на все более безлюдные и узкие дороги. Сейчас Том велел Дортмундеру свернуть с пустого двухрядного асфальтового шоссе на узенькую покрытую гравием и политую битумом дорожку, вившуюся по заросшей чахлым кустарником местности, подобно следу спятившей от жажды змеи.
Одно радовало: здесь, в самом сердце штата, местность была уже не такой однообразной, как раньше. Дорогу обступили приземистые, голые, выжженные солнцем холмы, а вдали виднелись чуть более высокие и скалистые, но столь же безжизненные нагорья. Дорога, на которую они свернули, мало-помалу забиралась все выше и становилась все более ухабистой и каменистой, словно ее изредка поливали дожди. Теперь Дортмундеру приходилось держать руль обеими руками. Объезжая кочки и рытвины, он сказал:
— Итак, мы остановились на том, что барменов сажали на ночь в каталажку.
— Да, — подтвердил Том. — И поэтому в последующие годы железнодорожные компании направляли поезда по путям, пролегавшим все дальше от Кронли, и в итоге в Оклахоме вовсе не осталось действующих железных дорог.
— Ты это серьезно? — спросил Дортмундер, поражаясь и вместе с тем восторгаясь масштабами постигшей Оклахому кары.
— Вполне, — сказал Том. — И это положение сохранилось до наших дней. Открыв карту «Амтрак», ты увидишь, что железнодорожные пути огибают Оклахому, не заходя на ее территорию. Именно это обстоятельство погубило Кронли. Нет поездов — нет резона оставаться в этом проклятом Богом месте. Где-то здесь нужно будет свернуть... За здешними дорогами никто не следит, и нам придется смотреть в оба.
— Налево или направо?
— Направо.
Дортмундер чуть притормозил и прижал стиральную машину к правой обочине узкой дороги. И все же они едва не прозевали нужный поворот.
— Проклятие! — выругался Том. — Проскочили! На сей раз это моя вина. Я должен был его заметить.
Дортмундер затормозил и внимательно посмотрел на Тома.
— На сей раз, говоришь?
— Да, на сей раз, — ответил Том, оглядываясь и рассматривая через правое плечо дорогу, по которой они только что проехали. — Давай вернемся, Эл. Слышишь?
Дортмундер набрал в грудь воздуху и задержал дыхание. Потом кивнул сам себе, выпустил воздух из легких, включил заднюю передачу, и стиральная машина рванулась назад. Из-под ее колес во все стороны брызнул гравий.
— Успокойся, Эл, — примирительно произнес Том, выглядывая в свое окно. Затем высунул наружу руку и указал пальцем: — Вот он. Видишь?
Наконец Дортмундер увидел потрескавшийся асфальт, засыпанный землей и покрытый растительностью.
— Это и есть дорога?
— Когда-то эта дорога вела в обратную сторону, — сказал Том. — Кстати, та дорога, на которой мы находимся сейчас, тоже в свое время была асфальтированной.
— Почему бы нам не поехать по дороге, что ведет к городу?
— Ее уже нет. Часть дороги разрушили при постройке шоссе, а часть полосы отчуждения была распродана фермерам.
— Далеко еще?
— Миль шесть.
— Я не уверен, что мы сможем проехать, — сказал Дортмундер. — Тут нужен джип, а то и танк.
— Все будет в порядке, Эл, — заверил его Том. — Ты знай крути баранку.
Дортмундер направил свой маленький белый аппаратик по дороге, которая была ему явно не по колесам. Покрытие большей частью раскрошилась, растрескалось или было размыто дождями. То, что уцелело, поросло травой, пробившейся сквозь асфальт. Когда-то дорога была достаточно широка и имела две полосы, однако самые сильные разрушения пришлись на края, так что временами дорога сужалась до ширины машины, и ни на одном из своих отрезков не выглядела хоть сколь-нибудь прилично и цивилизованно.
Впрочем, Тому было наплевать. Автомобиль проезжал мили четыре в час, и на такой скорости они добрались бы до Кронли часа через полтора. Дортмундер сгорбился над рулевым колесом и, прижав лоб к ветровому стеклу, всматривался в ухабы, грозившие переломать машине оси.
Вдруг Том самым беззаботным тоном произнес:
— Ты знаешь, Эл, а ведь это мой самый старый тайник. Я заложил его сразу после войны, во времена повального возвращения солдат. Шулера и мошенники уже поджидали их на улицах городов с досками и колодами карт в руках. В Кронли был один парень, он жил в гостинице с девицей по имени Мира. В тех местах проходили толпы солдатиков — кто-то из них возвращался на свои фермы, кто-то пересаживался на другой поезд. Видишь ли, тогда из Кронли еще можно было уехать в Уошито-Фоллз, а то и к самой Уошито, или даже в Амарильо. Куда угодно. Так вот, этот парень — как бишь его звали? Впрочем, не важно. Короче, они на пару с Мирой обдирали солдатиков как липку. Парень играл с ними в покер в гостиничном номере, а Мира толклась поблизости с очень соблазнительным видом. Мы с ней быстро нашли общий язык и договорились, что, когда в комнате запахнет большими деньгами, она подаст мне знак и отопрет двери. Потом мы — я и еще двое парней — вошли в номер и забрали деньги. — Том кивнул и, не шевеля губами, сказал: — Хи-хи, эти двое, они ничего не знали про меня и Миру. Они вскочили в лифт, а я захлопнул за ними дверь, вырубил электричество и унес денежки в номер, который Мира сняла для меня.
— Вырубил электричество? Во всем отеле? — спросил Дортмундер.
— Ну да, чтобы усугубить переполох, — объяснил Том.
— А твои партнеры остались в лифте?
— Бывшие партнеры, — подчеркнул Том и вновь хихикнул. — Полагаю, до прибытия полиции солдатики успели хорошенько намять им бока.
— А разве отель не обыскивали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Так в этом и состояла роковая ошибка? — спросил Дортмундер. — Сухой закон прикончил целый город?
— С него все началось, — ответил Том. — Видишь ли, стоит написать какой-нибудь закон, и, как бы тот ни был суров, всегда найдется кто-нибудь, кто пожелает еще больше усугубить его гнет. Именно это и произошло в пятидесятых годах. Полицейские штата Оклахома садились в транзитные поезда и арестовывали барменов в вагонах-ресторанах за торговлю спиртными напитками в «сухом» штате.
— Минутку, — попросил Дортмундер. — Ты говоришь, в поездах?
— В проходящих поездах, въезжавших на территорию штата с одной стороны и выезжавших с другой. Полиция забирала бармена и сажала его на ночь в кутузку. А на другой день приезжал адвокат железнодорожной компании и вызволял парня. Веселенькая ночка для бармена, а? — Том улыбнулся, умудрившись не пошевелить при этом губами. — Эл, сворачивай вон на ту дорогу, — добавил он.
Впереди показался небольшой знак, возвещавший о приближении левого поворота. С тех пор, как Том некоторое время назад взял на себя обязанности штурмана, каждый очередной поворот выводил их на все более безлюдные и узкие дороги. Сейчас Том велел Дортмундеру свернуть с пустого двухрядного асфальтового шоссе на узенькую покрытую гравием и политую битумом дорожку, вившуюся по заросшей чахлым кустарником местности, подобно следу спятившей от жажды змеи.
Одно радовало: здесь, в самом сердце штата, местность была уже не такой однообразной, как раньше. Дорогу обступили приземистые, голые, выжженные солнцем холмы, а вдали виднелись чуть более высокие и скалистые, но столь же безжизненные нагорья. Дорога, на которую они свернули, мало-помалу забиралась все выше и становилась все более ухабистой и каменистой, словно ее изредка поливали дожди. Теперь Дортмундеру приходилось держать руль обеими руками. Объезжая кочки и рытвины, он сказал:
— Итак, мы остановились на том, что барменов сажали на ночь в каталажку.
— Да, — подтвердил Том. — И поэтому в последующие годы железнодорожные компании направляли поезда по путям, пролегавшим все дальше от Кронли, и в итоге в Оклахоме вовсе не осталось действующих железных дорог.
— Ты это серьезно? — спросил Дортмундер, поражаясь и вместе с тем восторгаясь масштабами постигшей Оклахому кары.
— Вполне, — сказал Том. — И это положение сохранилось до наших дней. Открыв карту «Амтрак», ты увидишь, что железнодорожные пути огибают Оклахому, не заходя на ее территорию. Именно это обстоятельство погубило Кронли. Нет поездов — нет резона оставаться в этом проклятом Богом месте. Где-то здесь нужно будет свернуть... За здешними дорогами никто не следит, и нам придется смотреть в оба.
— Налево или направо?
— Направо.
Дортмундер чуть притормозил и прижал стиральную машину к правой обочине узкой дороги. И все же они едва не прозевали нужный поворот.
— Проклятие! — выругался Том. — Проскочили! На сей раз это моя вина. Я должен был его заметить.
Дортмундер затормозил и внимательно посмотрел на Тома.
— На сей раз, говоришь?
— Да, на сей раз, — ответил Том, оглядываясь и рассматривая через правое плечо дорогу, по которой они только что проехали. — Давай вернемся, Эл. Слышишь?
Дортмундер набрал в грудь воздуху и задержал дыхание. Потом кивнул сам себе, выпустил воздух из легких, включил заднюю передачу, и стиральная машина рванулась назад. Из-под ее колес во все стороны брызнул гравий.
— Успокойся, Эл, — примирительно произнес Том, выглядывая в свое окно. Затем высунул наружу руку и указал пальцем: — Вот он. Видишь?
Наконец Дортмундер увидел потрескавшийся асфальт, засыпанный землей и покрытый растительностью.
— Это и есть дорога?
— Когда-то эта дорога вела в обратную сторону, — сказал Том. — Кстати, та дорога, на которой мы находимся сейчас, тоже в свое время была асфальтированной.
— Почему бы нам не поехать по дороге, что ведет к городу?
— Ее уже нет. Часть дороги разрушили при постройке шоссе, а часть полосы отчуждения была распродана фермерам.
— Далеко еще?
— Миль шесть.
— Я не уверен, что мы сможем проехать, — сказал Дортмундер. — Тут нужен джип, а то и танк.
— Все будет в порядке, Эл, — заверил его Том. — Ты знай крути баранку.
Дортмундер направил свой маленький белый аппаратик по дороге, которая была ему явно не по колесам. Покрытие большей частью раскрошилась, растрескалось или было размыто дождями. То, что уцелело, поросло травой, пробившейся сквозь асфальт. Когда-то дорога была достаточно широка и имела две полосы, однако самые сильные разрушения пришлись на края, так что временами дорога сужалась до ширины машины, и ни на одном из своих отрезков не выглядела хоть сколь-нибудь прилично и цивилизованно.
Впрочем, Тому было наплевать. Автомобиль проезжал мили четыре в час, и на такой скорости они добрались бы до Кронли часа через полтора. Дортмундер сгорбился над рулевым колесом и, прижав лоб к ветровому стеклу, всматривался в ухабы, грозившие переломать машине оси.
Вдруг Том самым беззаботным тоном произнес:
— Ты знаешь, Эл, а ведь это мой самый старый тайник. Я заложил его сразу после войны, во времена повального возвращения солдат. Шулера и мошенники уже поджидали их на улицах городов с досками и колодами карт в руках. В Кронли был один парень, он жил в гостинице с девицей по имени Мира. В тех местах проходили толпы солдатиков — кто-то из них возвращался на свои фермы, кто-то пересаживался на другой поезд. Видишь ли, тогда из Кронли еще можно было уехать в Уошито-Фоллз, а то и к самой Уошито, или даже в Амарильо. Куда угодно. Так вот, этот парень — как бишь его звали? Впрочем, не важно. Короче, они на пару с Мирой обдирали солдатиков как липку. Парень играл с ними в покер в гостиничном номере, а Мира толклась поблизости с очень соблазнительным видом. Мы с ней быстро нашли общий язык и договорились, что, когда в комнате запахнет большими деньгами, она подаст мне знак и отопрет двери. Потом мы — я и еще двое парней — вошли в номер и забрали деньги. — Том кивнул и, не шевеля губами, сказал: — Хи-хи, эти двое, они ничего не знали про меня и Миру. Они вскочили в лифт, а я захлопнул за ними дверь, вырубил электричество и унес денежки в номер, который Мира сняла для меня.
— Вырубил электричество? Во всем отеле? — спросил Дортмундер.
— Ну да, чтобы усугубить переполох, — объяснил Том.
— А твои партнеры остались в лифте?
— Бывшие партнеры, — подчеркнул Том и вновь хихикнул. — Полагаю, до прибытия полиции солдатики успели хорошенько намять им бока.
— А разве отель не обыскивали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122