— Эта изгородь не дает нам загнать машину на задний двор, однако мы можем переложить все железки на другую сторону, так что с улицы ничего не будет видно. Договорились?
— Это было бы просто замечательно, Тайни, — ответила Мэй.
Стэн никак не мог оправиться от пережитого потрясения.
— Отдают свой автомобиль чужому дяде и потом удивляются, что из него не выжать больше шестидесяти миль, — возмущался он. — У этих людей меньше мозгов, чем у машины под капотом! И они еще жалуются на меня!
— Хватит, Стэн, — сказал Тайни, убирая детали с лужайки. — Помог бы лучше.
Стэн подчинился, не переставая досадливо ворчать. Прежде чем вернуться в дом, Мэй выглянула из-под крыши веранды и посмотрела вверх. В небе не было ни облачка.
Мамуля явилась к ужину с опозданием, уставшая и раздраженная.
— Что ж тут все такие тихие? Никто не огрызается, — заявила она, усаживаясь в кресло.
За столом собралось семь человек. Даг и Тайни должны были вернуться из города позже. Поглядев на мамулю, Келп сказал:
— Мне казалось, именно поэтому вам так нравилось водить здесь такси.
— Я теряю сноровку, — проворчала она. — Размякаю с каждым днем.
— Я тебя предупреждал, — заметил Стэн.
— Помолчи, Стэнли, — сказала мамуля. — И передай мне вон ту белую бурду. Что это такое?
— Картофельное пюре, — ответил Дортмундер, подавая блюдо.
— Неужели? — Мамуля осмотрела желтовато-белую массу, лежавшую на овальном блюде, пожала плечами и положила себе на тарелку пару ложек.
Коллектив поваров возглавила Мэй. У нее в подчинении находились Уолли, Стэн и Тайни, а на остальных была возложена обязанность судомоек. Основным кулинарным приемом было распечатывание упаковок. Результат был не так уж плох, однако явного желания довольствоваться этой диетой и впредь не выразил никто.
В наполненную чавканьем и глотательными звуками тишину вкрался голос Тома:
— Кто-нибудь слушал прогноз погоды?
— Я слушала, пока ездила в такси, — ответила мамуля. — Обещают ясную погоду до скончания века.
— Перестань, мам, — попросил Стэн.
— Что же касается долговременных прогнозов, — неумолимо продолжала мамуля, — то нам обещают солнце и луну, затем — солнце и луну. И на закуску — все те же луну и солнце. Передайте-ка мне вон тех маленьких зеленых шариков.
— Это горошек, — сказал Дортмундер, протягивая миску.
Мамуля насыпала себе горошка и принялась заедать им картофельное пюре.
— Сегодня ко мне в такси села одна пожилая дама, — сообщила она. — А живет она в соседнем квартале. Мы познакомились, и вечером я иду к ней играть в канасту. Не на деньги, а так, из интереса.
Мамуля проглотила горошинку — маленькие верткие чертенята не держались на вилке, и их приходилось брать по одной. Повисла тишина, и мамуля подняла глаза, вглядываясь в окружающие ее удивленные лица.
— Чего вылупились? — спросила она.
Дортмундер прокашлялся.
— Остается надеяться, что в бюро погоды напутали с прогнозом, — сказал он.
Больше всего Дага удручало то, что им негде уединиться. Ему и Миртл. Не мог же он привести ее в дом по улице Вязов, в котором постоянно толклись толпы людей, а его собственная постель представляла собой спальный мешок в комнате Тома. А после несвоевременного появления Джона они с Миртл ни разу не оставались у нее дома, когда там не было мамаши.
Разумеется, кинотеатры и салон пикапа давали им определенные возможности более тесного контакта, правда, весьма ограниченные. Уговорить же Миртл прихватить одеяло и выехать на природу Дагу до сих пор не удавалось. Все это отнюдь не способствовало хорошему настроению.
Одно радовало: отныне он мог прекратить врать. Или по крайней мере врать куда меньше. Миртл продолжала приставать к нему с расспросами по поводу деятельности природоохранной организации, добровольным членом которой Даг объявил себя при первой встрече, и наконец он сказал, что эта деятельность составляет лишь незначительную часть его интересов и что его основная работа — обучение людей подводному плаванию на Лонг-Айленде. Затем Даг сообщил Миртл, что он расстался с организацией, поскольку ему не нравится отношение ее членов к его особе. По его словам, Джон был одним из местных руководителей общества, тирании которого он, Даг, не мог более выносить, особенно после скандала на крыльце дома Миртл.
Короче говоря, теперь Даг мог быть самим собой (во всяком случае, общаясь с Миртл) и объяснять свои поездки из Лонг-Айленда в Дадсон-Сентр по три-четыре раза в неделю тем, что он втрескался в Миртл по самые уши. Поскольку Миртл тоже была к нему неравнодушна, их отношениям было суждено безоблачное будущее, особенно если бы удалось отыскать уединенное местечко.
Сегодня они в очередной раз возвращались домой под ручку, проведя полный неутоленной страсти вечер в полупустом кинозале, куда ходили лишь старики и дети, да еще люди, у которых не было видеомагнитофонов. Даг продолжал размышлять, как бы ему обстряпать встречу с Миртл наедине.
Если бы испортилась погода и они смогли спуститься на дно озера и вытащить сокровище Тома, то все стало бы куда проще. В таком случае Дагу не пришлось бы ничего скрывать от девушки, к тому же он мог бы посвятить ей весь свой досуг, уделять ей больше внимания и в конце концов добиться своего. Помимо всего прочего, стремительно приближалось лето, самый горячий сезон для людей его профессии. С Дня независимости и до Дня труда Даг будет слишком занят, чтобы ухаживать за девчонкой, тратя только на дорогу по шесть часов в день.
На Дадсон-Сентр опустилась восхитительная ночь, свежая и ясная. В бархатном небе сияла молочно-белая луна, температура чуть за шестьдесят градусов, и никакой влажности. В темно-зеленых кронах деревьев шелестел игривый ветерок, старомодные фонари заливали желтым светом дорожки, петлявшие меж зеленых лужаек. Из открытых тут и там окон лилась нежная музыка, и дождевальные фонтанчики шептали что-то свое, сокровенное. Романтическое настроение Дага лишь распаляло его страстную чувственность.
Подойдя вместе с Миртл к крыльцу ее дома и надеясь еще немного посидеть с девушкой на диване-качалке, Даг обнаружил, что на веранде горит свет, а на диванчике сидит человек. Точнее, два человека. Они сидели за маленьким столиком и во что-то играли.
Накануне вечером Дага не было за столом, и он не слышал рассказа мамули о ее новой подруге. Поэтому, рассмотрев партнера матери Миртл, он почувствовал себя крайне неуютно. «Господи, — подумал Даг. — Должен ли я показывать, что знаком с ней? И что она здесь делает? Не сболтнула ли она чего-нибудь Миртл?»
— А вот и вы, — сказала Эдна. — Как вам понравился фильм?
— Ничего себе, — безразлично отозвалась девушка. Дагу уже бросились в глаза ее молчаливость и подавленность на пути к дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
— Это было бы просто замечательно, Тайни, — ответила Мэй.
Стэн никак не мог оправиться от пережитого потрясения.
— Отдают свой автомобиль чужому дяде и потом удивляются, что из него не выжать больше шестидесяти миль, — возмущался он. — У этих людей меньше мозгов, чем у машины под капотом! И они еще жалуются на меня!
— Хватит, Стэн, — сказал Тайни, убирая детали с лужайки. — Помог бы лучше.
Стэн подчинился, не переставая досадливо ворчать. Прежде чем вернуться в дом, Мэй выглянула из-под крыши веранды и посмотрела вверх. В небе не было ни облачка.
Мамуля явилась к ужину с опозданием, уставшая и раздраженная.
— Что ж тут все такие тихие? Никто не огрызается, — заявила она, усаживаясь в кресло.
За столом собралось семь человек. Даг и Тайни должны были вернуться из города позже. Поглядев на мамулю, Келп сказал:
— Мне казалось, именно поэтому вам так нравилось водить здесь такси.
— Я теряю сноровку, — проворчала она. — Размякаю с каждым днем.
— Я тебя предупреждал, — заметил Стэн.
— Помолчи, Стэнли, — сказала мамуля. — И передай мне вон ту белую бурду. Что это такое?
— Картофельное пюре, — ответил Дортмундер, подавая блюдо.
— Неужели? — Мамуля осмотрела желтовато-белую массу, лежавшую на овальном блюде, пожала плечами и положила себе на тарелку пару ложек.
Коллектив поваров возглавила Мэй. У нее в подчинении находились Уолли, Стэн и Тайни, а на остальных была возложена обязанность судомоек. Основным кулинарным приемом было распечатывание упаковок. Результат был не так уж плох, однако явного желания довольствоваться этой диетой и впредь не выразил никто.
В наполненную чавканьем и глотательными звуками тишину вкрался голос Тома:
— Кто-нибудь слушал прогноз погоды?
— Я слушала, пока ездила в такси, — ответила мамуля. — Обещают ясную погоду до скончания века.
— Перестань, мам, — попросил Стэн.
— Что же касается долговременных прогнозов, — неумолимо продолжала мамуля, — то нам обещают солнце и луну, затем — солнце и луну. И на закуску — все те же луну и солнце. Передайте-ка мне вон тех маленьких зеленых шариков.
— Это горошек, — сказал Дортмундер, протягивая миску.
Мамуля насыпала себе горошка и принялась заедать им картофельное пюре.
— Сегодня ко мне в такси села одна пожилая дама, — сообщила она. — А живет она в соседнем квартале. Мы познакомились, и вечером я иду к ней играть в канасту. Не на деньги, а так, из интереса.
Мамуля проглотила горошинку — маленькие верткие чертенята не держались на вилке, и их приходилось брать по одной. Повисла тишина, и мамуля подняла глаза, вглядываясь в окружающие ее удивленные лица.
— Чего вылупились? — спросила она.
Дортмундер прокашлялся.
— Остается надеяться, что в бюро погоды напутали с прогнозом, — сказал он.
Больше всего Дага удручало то, что им негде уединиться. Ему и Миртл. Не мог же он привести ее в дом по улице Вязов, в котором постоянно толклись толпы людей, а его собственная постель представляла собой спальный мешок в комнате Тома. А после несвоевременного появления Джона они с Миртл ни разу не оставались у нее дома, когда там не было мамаши.
Разумеется, кинотеатры и салон пикапа давали им определенные возможности более тесного контакта, правда, весьма ограниченные. Уговорить же Миртл прихватить одеяло и выехать на природу Дагу до сих пор не удавалось. Все это отнюдь не способствовало хорошему настроению.
Одно радовало: отныне он мог прекратить врать. Или по крайней мере врать куда меньше. Миртл продолжала приставать к нему с расспросами по поводу деятельности природоохранной организации, добровольным членом которой Даг объявил себя при первой встрече, и наконец он сказал, что эта деятельность составляет лишь незначительную часть его интересов и что его основная работа — обучение людей подводному плаванию на Лонг-Айленде. Затем Даг сообщил Миртл, что он расстался с организацией, поскольку ему не нравится отношение ее членов к его особе. По его словам, Джон был одним из местных руководителей общества, тирании которого он, Даг, не мог более выносить, особенно после скандала на крыльце дома Миртл.
Короче говоря, теперь Даг мог быть самим собой (во всяком случае, общаясь с Миртл) и объяснять свои поездки из Лонг-Айленда в Дадсон-Сентр по три-четыре раза в неделю тем, что он втрескался в Миртл по самые уши. Поскольку Миртл тоже была к нему неравнодушна, их отношениям было суждено безоблачное будущее, особенно если бы удалось отыскать уединенное местечко.
Сегодня они в очередной раз возвращались домой под ручку, проведя полный неутоленной страсти вечер в полупустом кинозале, куда ходили лишь старики и дети, да еще люди, у которых не было видеомагнитофонов. Даг продолжал размышлять, как бы ему обстряпать встречу с Миртл наедине.
Если бы испортилась погода и они смогли спуститься на дно озера и вытащить сокровище Тома, то все стало бы куда проще. В таком случае Дагу не пришлось бы ничего скрывать от девушки, к тому же он мог бы посвятить ей весь свой досуг, уделять ей больше внимания и в конце концов добиться своего. Помимо всего прочего, стремительно приближалось лето, самый горячий сезон для людей его профессии. С Дня независимости и до Дня труда Даг будет слишком занят, чтобы ухаживать за девчонкой, тратя только на дорогу по шесть часов в день.
На Дадсон-Сентр опустилась восхитительная ночь, свежая и ясная. В бархатном небе сияла молочно-белая луна, температура чуть за шестьдесят градусов, и никакой влажности. В темно-зеленых кронах деревьев шелестел игривый ветерок, старомодные фонари заливали желтым светом дорожки, петлявшие меж зеленых лужаек. Из открытых тут и там окон лилась нежная музыка, и дождевальные фонтанчики шептали что-то свое, сокровенное. Романтическое настроение Дага лишь распаляло его страстную чувственность.
Подойдя вместе с Миртл к крыльцу ее дома и надеясь еще немного посидеть с девушкой на диване-качалке, Даг обнаружил, что на веранде горит свет, а на диванчике сидит человек. Точнее, два человека. Они сидели за маленьким столиком и во что-то играли.
Накануне вечером Дага не было за столом, и он не слышал рассказа мамули о ее новой подруге. Поэтому, рассмотрев партнера матери Миртл, он почувствовал себя крайне неуютно. «Господи, — подумал Даг. — Должен ли я показывать, что знаком с ней? И что она здесь делает? Не сболтнула ли она чего-нибудь Миртл?»
— А вот и вы, — сказала Эдна. — Как вам понравился фильм?
— Ничего себе, — безразлично отозвалась девушка. Дагу уже бросились в глаза ее молчаливость и подавленность на пути к дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122