Как я использовал камни?
Над ними, за балюстрадой, Сильван и Нелл устроились на полу, внимательно прислушиваясь к разговору. Нелл, которая приносила для девушки еду из кухни, взлетала по лестнице для слуг и снова усаживалась рядом с Сильваном, тихая как мышка.
– Я не думаю, что тебе нужно слушать… – прошептал Сильван и осекся, когда Нелл прижала губы к его уху.
– Если ты считаешь, что я прожила здесь двенадцать лет и до сих пор не знаю, кто ты на самом деле, то твоя глупость куда больше, чем та, которую Друстан приписывает Гвен.
Глаза Сильвана удивленно расширились.
– Я тоже умею читать, старый пень, – прошептала Нелл.
Его глаза стали напоминать блюдца.
– Умеешь!
– Ш-ш-ш. Иначе многое пропустим.
– Ты собрал рисовальные камни, разломал их в круге и написал на внутренней стороне тринадцати вертикальных камней тринадцать формул.
По спине Друстана пробежала дрожь.
– А потом еще три формулы на центральной плите. И мы стали ждать полуночи.
– О Господи, – пробормотал Друстан.
Откуда она может знать такие вещи? В легендах говорилось, что камни можно использовать для перемещений, но никто – кроме него, Дуга и Сильвана – не знал, каким именно образом. Теперь это знала Гвен Кэссиди.
– Ты помнишь эти символы? – хрипло спросил он.
Она описала некоторые из них, и даже это неполное описание выбило его из колеи. Похоже, она не врала. Разум отказывался в это верить. Ощущение было странным: словно горец столкнулся с проблемой, которую разум не мог охватить целиком, поэтому подсознательно переключался на мелочи и другие темы. Друстан улыбнулся, придумав вопрос, на который Гвен наверняка не захочет ответить.
– Ты говорила, что я лишил тебя невинности. Где и когда я занимался с тобой любовью? – язвительно спросил он, повернувшись к двери.
Гвен тоже повернулась, прикоснулась губами к двери и тут же почувствовала себя полной дурой. Но ведь он сидел там, и именно в этом месте, судя по звуку его голоса, должны были находиться губы Друстана. Раньше его слова звучали глуше, он явно сидел к ней спиной, а на этот раз повернулся.
– В кругу камней, незадолго до того, как мы прошли через них.
– Я знал, что ты девственница?
– Нет, – прошептала она.
– Что?
– Нет, – повторила Гвен уже громче.
– Ты обманула меня?
– Нет, просто не думала, что это важно.
– Чепуха. Иногда не сказать всей правды – это все равно что соврать.
Гвен моргнула. Это были ее собственные слова, только адресованные уже ей.
– Я боялась, что ты не станешь заниматься со мной любовью, если я об этом скажу, – призналась она.
«А ты боялся, что я брошу тебя, если пойму, кто ты на самом деле. Шикарная из нас получилась парочка».
– Как вышло, что в двадцать пять лет ты все еще была нетронутой?
– Я… Я просто не нашла подходящего мужчины.
– И какой бы мужчина подошел тебе, Гвен Кэссиди?
– Какое отношение это имеет к моему…
– Учитывая, где ты меня заперла, ты могла бы и ответить на вопрос несчастного узника.
– Ну хорошо, – неохотно согласилась она. – Подходящий мужчина… он должен быть умным и веселым. У него должно быть доброе сердце, и он должен быть верным…
– Верность так важна для тебя?
– Очень. Я не делюсь. Если это мой мужчина, то он только мой.
– Продолжай. – Судя по голосу, Друстан улыбался.
– Ему должны нравиться простые вещи. Например, хороший кофе и вкусная еда. Семья…
– Ты хочешь детей?
– Десяток, – ответила Гвен.
– Ты стала бы учить их чтению и тому подобным вещам?
Гвен глубоко вздохнула, ее ресницы стали мокрыми. Все в жизни должно быть уравновешенно. А в ее жизни баланса не наблюдалось. Она прекрасно знала, чему будет учить своих детей.
– Я буду учить их читать и мечтать, смотреть на звезды и верить в чудеса. Я научу их тому, что играть и работать нужно с радостью.
Она хмыкнула и мягко добавила:
– А еще я научу их тому, что вся мудрость мира не заменит любви.
Она услышала резкий выдох. Друстан долго молчал, словно задумавшись над ее словами.
– Ты вправду думаешь, что любовь настолько важна?
– Я не думаю, я знаю.
Жизнь в Шотландии преподнесла ей хороший урок. Карьера, успех, признание критиков – без любви все это оказывалось мусором. Гвен наконец нашла элемент, без которого ее жизнь казалась пустой и ненужной.
– Как я любил тебя, Гвендолин Кэссиди?
Она тихонько застонала. При одном упоминании об этом по ее телу прокатилась теплая волна. Он заговорил тем же тоном, каким говорил ее Друстан, – спокойным, ласковым и уверенным, и она растаяла. Похоже, его защита тоже растворялась в этом разговоре.
– Как, Гвен? Расскажи, как я занимался с тобой любовью. Поведай мне все детали.
Она облизнула губы и начала, понизив голос почти до шепота. Сильван схватил Нелл за руку.
– Нэй, – беззвучно прошептала она.
– Мы не можем это слушать, – прошептал он в ответ. – Это неприлично.
– К дьяволу приличия, старый пень. Я не уйду.
Ее губы сжались, взгляд стал упрямым. Сильван открыл рот, но передумал и снова сел.
А когда Гвен заговорила, он понял, что не вслушивается в ее слова, а представляет себе Нелл, которая вот так же подробно рассказывает, как он любил ее. Сначала Сильван упрямо смотрел в пол, но потом отважился бросить взгляд на Нелл.
И она не отвернулась. Карие глаза встретились с голубыми и выдержали их взгляд. Его сердце заколотилось.
– А потом ты кое-что сказал мне. Я никогда не забуду тех слов, которые ты произнес на прощание. Ты говорил очень нежно, и слова получались как живые, потому что ты произнес их странным голосом.
– Что я сказал? – Друстан убрал руку от паха.
Его килт был отброшен, ноги раздвинуты, а рука уже устала. Горец был так возбужден, что боялся взорваться. Гвен подробно рассказывала, чем они занимались, и это было самым эротичным приключением в его жизни. Сидеть в темноте, видеть на внутренней стороне век все то, о чем она говорит, чувствовать, что почти вспоминает это. Он вспоминал детали, о которых Гвен не упоминала, и не мог понять, что это: игра воображения или реальность. Он не знал.
И ему было наплевать.
Наплевать, врет эта девушка или говорит ему правду. Он хотел Гвен Кэссиди, и в этом желании не было ни логики, ни вопросов, ни уточнений. Он восхищался ее настойчивостью, хотел ее каждой клеточкой своего тела, смеялся вместе с ней, злился на нее. Гвен приняла решение. Она знала, что он друид, и все равно хотела быть с ним.
Во имя Амергина, он – трижды отвергнутый Друстан МакКелтар – пытался сбежать от женщины, которая принимала его таким, какой он есть!
Он больше не мог вспомнить, почему так боялся выслушать ее. Горец боролся с желанием достичь пика, получить наконец освобождение – но не хотел делать этого здесь, в одиночку. Он возжелал Гвен с той минуты, как увидел ее, и сделает это с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Над ними, за балюстрадой, Сильван и Нелл устроились на полу, внимательно прислушиваясь к разговору. Нелл, которая приносила для девушки еду из кухни, взлетала по лестнице для слуг и снова усаживалась рядом с Сильваном, тихая как мышка.
– Я не думаю, что тебе нужно слушать… – прошептал Сильван и осекся, когда Нелл прижала губы к его уху.
– Если ты считаешь, что я прожила здесь двенадцать лет и до сих пор не знаю, кто ты на самом деле, то твоя глупость куда больше, чем та, которую Друстан приписывает Гвен.
Глаза Сильвана удивленно расширились.
– Я тоже умею читать, старый пень, – прошептала Нелл.
Его глаза стали напоминать блюдца.
– Умеешь!
– Ш-ш-ш. Иначе многое пропустим.
– Ты собрал рисовальные камни, разломал их в круге и написал на внутренней стороне тринадцати вертикальных камней тринадцать формул.
По спине Друстана пробежала дрожь.
– А потом еще три формулы на центральной плите. И мы стали ждать полуночи.
– О Господи, – пробормотал Друстан.
Откуда она может знать такие вещи? В легендах говорилось, что камни можно использовать для перемещений, но никто – кроме него, Дуга и Сильвана – не знал, каким именно образом. Теперь это знала Гвен Кэссиди.
– Ты помнишь эти символы? – хрипло спросил он.
Она описала некоторые из них, и даже это неполное описание выбило его из колеи. Похоже, она не врала. Разум отказывался в это верить. Ощущение было странным: словно горец столкнулся с проблемой, которую разум не мог охватить целиком, поэтому подсознательно переключался на мелочи и другие темы. Друстан улыбнулся, придумав вопрос, на который Гвен наверняка не захочет ответить.
– Ты говорила, что я лишил тебя невинности. Где и когда я занимался с тобой любовью? – язвительно спросил он, повернувшись к двери.
Гвен тоже повернулась, прикоснулась губами к двери и тут же почувствовала себя полной дурой. Но ведь он сидел там, и именно в этом месте, судя по звуку его голоса, должны были находиться губы Друстана. Раньше его слова звучали глуше, он явно сидел к ней спиной, а на этот раз повернулся.
– В кругу камней, незадолго до того, как мы прошли через них.
– Я знал, что ты девственница?
– Нет, – прошептала она.
– Что?
– Нет, – повторила Гвен уже громче.
– Ты обманула меня?
– Нет, просто не думала, что это важно.
– Чепуха. Иногда не сказать всей правды – это все равно что соврать.
Гвен моргнула. Это были ее собственные слова, только адресованные уже ей.
– Я боялась, что ты не станешь заниматься со мной любовью, если я об этом скажу, – призналась она.
«А ты боялся, что я брошу тебя, если пойму, кто ты на самом деле. Шикарная из нас получилась парочка».
– Как вышло, что в двадцать пять лет ты все еще была нетронутой?
– Я… Я просто не нашла подходящего мужчины.
– И какой бы мужчина подошел тебе, Гвен Кэссиди?
– Какое отношение это имеет к моему…
– Учитывая, где ты меня заперла, ты могла бы и ответить на вопрос несчастного узника.
– Ну хорошо, – неохотно согласилась она. – Подходящий мужчина… он должен быть умным и веселым. У него должно быть доброе сердце, и он должен быть верным…
– Верность так важна для тебя?
– Очень. Я не делюсь. Если это мой мужчина, то он только мой.
– Продолжай. – Судя по голосу, Друстан улыбался.
– Ему должны нравиться простые вещи. Например, хороший кофе и вкусная еда. Семья…
– Ты хочешь детей?
– Десяток, – ответила Гвен.
– Ты стала бы учить их чтению и тому подобным вещам?
Гвен глубоко вздохнула, ее ресницы стали мокрыми. Все в жизни должно быть уравновешенно. А в ее жизни баланса не наблюдалось. Она прекрасно знала, чему будет учить своих детей.
– Я буду учить их читать и мечтать, смотреть на звезды и верить в чудеса. Я научу их тому, что играть и работать нужно с радостью.
Она хмыкнула и мягко добавила:
– А еще я научу их тому, что вся мудрость мира не заменит любви.
Она услышала резкий выдох. Друстан долго молчал, словно задумавшись над ее словами.
– Ты вправду думаешь, что любовь настолько важна?
– Я не думаю, я знаю.
Жизнь в Шотландии преподнесла ей хороший урок. Карьера, успех, признание критиков – без любви все это оказывалось мусором. Гвен наконец нашла элемент, без которого ее жизнь казалась пустой и ненужной.
– Как я любил тебя, Гвендолин Кэссиди?
Она тихонько застонала. При одном упоминании об этом по ее телу прокатилась теплая волна. Он заговорил тем же тоном, каким говорил ее Друстан, – спокойным, ласковым и уверенным, и она растаяла. Похоже, его защита тоже растворялась в этом разговоре.
– Как, Гвен? Расскажи, как я занимался с тобой любовью. Поведай мне все детали.
Она облизнула губы и начала, понизив голос почти до шепота. Сильван схватил Нелл за руку.
– Нэй, – беззвучно прошептала она.
– Мы не можем это слушать, – прошептал он в ответ. – Это неприлично.
– К дьяволу приличия, старый пень. Я не уйду.
Ее губы сжались, взгляд стал упрямым. Сильван открыл рот, но передумал и снова сел.
А когда Гвен заговорила, он понял, что не вслушивается в ее слова, а представляет себе Нелл, которая вот так же подробно рассказывает, как он любил ее. Сначала Сильван упрямо смотрел в пол, но потом отважился бросить взгляд на Нелл.
И она не отвернулась. Карие глаза встретились с голубыми и выдержали их взгляд. Его сердце заколотилось.
– А потом ты кое-что сказал мне. Я никогда не забуду тех слов, которые ты произнес на прощание. Ты говорил очень нежно, и слова получались как живые, потому что ты произнес их странным голосом.
– Что я сказал? – Друстан убрал руку от паха.
Его килт был отброшен, ноги раздвинуты, а рука уже устала. Горец был так возбужден, что боялся взорваться. Гвен подробно рассказывала, чем они занимались, и это было самым эротичным приключением в его жизни. Сидеть в темноте, видеть на внутренней стороне век все то, о чем она говорит, чувствовать, что почти вспоминает это. Он вспоминал детали, о которых Гвен не упоминала, и не мог понять, что это: игра воображения или реальность. Он не знал.
И ему было наплевать.
Наплевать, врет эта девушка или говорит ему правду. Он хотел Гвен Кэссиди, и в этом желании не было ни логики, ни вопросов, ни уточнений. Он восхищался ее настойчивостью, хотел ее каждой клеточкой своего тела, смеялся вместе с ней, злился на нее. Гвен приняла решение. Она знала, что он друид, и все равно хотела быть с ним.
Во имя Амергина, он – трижды отвергнутый Друстан МакКелтар – пытался сбежать от женщины, которая принимала его таким, какой он есть!
Он больше не мог вспомнить, почему так боялся выслушать ее. Горец боролся с желанием достичь пика, получить наконец освобождение – но не хотел делать этого здесь, в одиночку. Он возжелал Гвен с той минуты, как увидел ее, и сделает это с ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90