А он вместо этого сказал: «Швеция».
- Почему Швеция? - спросила она.
- Потому, что эта страна больше всего похожа на КА-ПЭКС.
Потом они заговорили о том, кто, по мнению прота, больше всего похож на капэксиан. И прот назвал Генри Торо, Махатму Ганди, Альберта Швейцера, Джона Леннона и Джейн Гудалл.
- Представляете мир, населенный Швейцерами?! - воскликнула Жизель.
- А почему Джон Леннон? - спросил я.
- Вы когда-нибудь слышали его песню «Представьте…».
Я сказал ей, что постараюсь найти эту запись. И тут она сказала то, что и мне приходило на ум:
- Знаете что? Мне кажется, он умеет говорить с животными!
Я сказал, что вполне могу в это поверить.
В тот день у меня не было на них времени - я спешил в четвертое отделение, куда упорно пробивался Рассел. Безумно расстроенный тем, что его последователи один за другим покидали его, находя теперь совет и утешение у прота, а также полным провалом своей попытки вернуть к активной жизни кататоников, он решил обратить в свою веру больных психопатией. Когда я вошел, медсестры пытались отправить Рассела назад в его отделение. Он же, стоя на цыпочках и прижимаясь к стальной двери, тянулся к маленькому, за стальной решеткой, окошку и выкрикивал:
- Да будут слова мои услышаны - не поддавайтесь обману! Потому что многие придут и возвестят: «Я - Христос», - и многие поддадутся обману!
Судя по всему, речи его не пропали даром, - из палаты явственно доносился смех. Но Рассел продолжал кричать, даже после того, как я стал настойчиво упрашивать его вернуться во второе отделение. Пришлось сделать ему укол торазина и отвести его в палату.
В тот же самый день случились еще два происшествия, на которые мне тогда следовало бы обратить более пристальное внимание. Во-первых, мне доложили, что Хауи расспрашивал одного из практикантов, как делать трахеотомию. В конце концов, доктор Чакраборти объяснил ему, как это делается, предположив, что Хауи собирается показать Эрни, что, несмотря на печальную кончину его матери, совсем не трудно спасти человека, если он чем-то подавился.
Второе происшествие случилось с Марией. Одна из ее личностей, страстная женщина по имени Никита, каким-то образом проникла в третье отделение, и не успели ее там обнаружить, как она предложила себя Чокнутому. Но результат был тот же, что и с предписанной ему в свое время проституционной терапией. Столь неожиданно отвергнутая, Никита исчезла, и на ее месте появилась Мария. И хотя она вдруг оказалась бок о бок с ублажавшим самого себя голым мужчиной, она не впала в истерику, как того можно было ожидать. Вместо этого она стала за него молиться, похоже, с полным пониманием отнесясь к его отчаянному положению!
Но случилось и нечто более занятное: Чак подарил проту рисунок, в котором он обобщил свое отношение к человеческой расе. Как выяснилось, это была одна из его многочисленных попыток произвести впечатление на прота, чтобы тот взял его с собой на КА-ПЭКС. Вот этот рисунок:
По чистому совпадению, этот рисунок почти в точности описывал нашего второго претендента на должность директора. Он явно не мылся неделями, а то и месяцами. Перхоть снежной пургой взметнулась с его головы и упала на плечи. Его зубы казались покрытыми лишаем. И точно так же, как и у предыдущего кандидата, доктора Чоута, который каждую минуту проверял свою ширинку, у этого нового претендента были прекрасные рекомендации.
БЕСЕДА ОДИННАДЦАТАЯ
Перед самым приходом прота на нашу следующую беседу я стоял у окна моего кабинета, наблюдая развернувшееся на лужайке соревнование по крокету. Кивком указав проту на корзинку с фруктами, я спросил его, в какие игры он играл, когда был мальчишкой.
- У нас на КА-ПЭКСе нет никаких игр, - ответил он, уплетая сушеный инжир. - Они нам не нужны. Так же как и то, что вы называете «анекдотами». Я заметил, что люди часто смеются, даже над тем, что не смешно. Поначалу меня это озадачило, пока я не понял, до чего грустная у вас жизнь.
Я пожалел, что задал этот вопрос.
- Между прочим, на этом инжире налет от пестицидов.
- Почему вы так решили?
- Я вижу его.
- Видите? - Я совсем забыл о его «ультрафиолетовом» зрении. При том, что времени у нас было в обрез, я не мог удержаться и не спросить прота, каким он видит наш мир. И он минут пятнадцать описывал мне невероятную прелесть и красочность цветов, птиц и обычных камней, которые в его глазах переливались как драгоценные. Небо же сквозь призму его зрения представлялось ему ярко-фиолетовой аурой. Создавалось впечатление, что необычайно приподнятое состояние прота было подобно тому, в котором находятся люди, принимающие те или иные психоделические препараты. Я подумал: не испытывал ли подобное состояние в свое время Винсент Ван Гог?
Пока прот мне подробно рассказывал о своих исключительных способностях, он положил на место «отравленный» плод и, выбрав себе другой, по вкусу, принялся тщательно его прожевывать, а я тем временем осторожно приступил к делу:
- В прошлый раз под гипнозом вы рассказали мне о своем друге, земном существе, о смерти его отца, о его коллекции бабочек и еще кое о чем. Вы это помните?
- Нет.
- Но у вас был такой друг?
- Да.
- Он все еще ваш друг?
- Конечно.
- А почему вы не рассказывали мне о нем раньше?
- Вы не спрашивали.
- Понятно. А вы знаете, где он сейчас?
- Он ждет. Я собираюсь взять его с собой на КА-ПЭКС. Если, конечно, он все еще этого хочет. Он часто колеблется.
- А где ваш друг вас ждет?
- Он в безопасном месте.
- Вы знаете, где это?
- Разумеется.
- Можете мне сказать?
- Нетушки-нет.
- Почему?
- Потому что он просил меня никому не рассказывать.
- Можете, по крайней мере, сказать мне, как его зовут?
- Простите, но не могу.
Учитывая сложившиеся обстоятельства, я решил пойти на риск.
- Прот, я хочу рассказать вам что-то, чему вы, наверное, с трудом поверите.
- Что бы вы, люди, ни придумали, меня уже ничем теперь не удивишь.
- Вы и ваш друг - одно и то же лицо. То есть вы и он - две разные, не похожие друг на друга личности одного и того же человека.
Прот казался искренне потрясенным.
- Это полный абсурд.
- Это правда.
- Это одно из тех убеждений, которые ваши существа выдают за правду? - сказал он раздраженно, но не теряя контроля.
Я метил в десятку, но промахнулся. Я никак не мог доказать свое утверждение, и не было никакого смысла терять на это время. Когда он покончил с фруктами, я спросил его, готов ли он к гипнозу. Он кивнул, подозрительно взглянув на меня, но не успел я дойти до четырех, как он уже «заснул».
- В прошлый раз вы рассказали мне о вашем земном друге, начав со смерти его отца. Вы помните?
- Да.
Прот способен был вспомнить прошлые гипнотические сеансы, но только под гипнозом.
- Хорошо. Теперь я хочу, чтобы вы вернулись к вашему прошлому, но не такому далекому, как в предыдущий раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
- Почему Швеция? - спросила она.
- Потому, что эта страна больше всего похожа на КА-ПЭКС.
Потом они заговорили о том, кто, по мнению прота, больше всего похож на капэксиан. И прот назвал Генри Торо, Махатму Ганди, Альберта Швейцера, Джона Леннона и Джейн Гудалл.
- Представляете мир, населенный Швейцерами?! - воскликнула Жизель.
- А почему Джон Леннон? - спросил я.
- Вы когда-нибудь слышали его песню «Представьте…».
Я сказал ей, что постараюсь найти эту запись. И тут она сказала то, что и мне приходило на ум:
- Знаете что? Мне кажется, он умеет говорить с животными!
Я сказал, что вполне могу в это поверить.
В тот день у меня не было на них времени - я спешил в четвертое отделение, куда упорно пробивался Рассел. Безумно расстроенный тем, что его последователи один за другим покидали его, находя теперь совет и утешение у прота, а также полным провалом своей попытки вернуть к активной жизни кататоников, он решил обратить в свою веру больных психопатией. Когда я вошел, медсестры пытались отправить Рассела назад в его отделение. Он же, стоя на цыпочках и прижимаясь к стальной двери, тянулся к маленькому, за стальной решеткой, окошку и выкрикивал:
- Да будут слова мои услышаны - не поддавайтесь обману! Потому что многие придут и возвестят: «Я - Христос», - и многие поддадутся обману!
Судя по всему, речи его не пропали даром, - из палаты явственно доносился смех. Но Рассел продолжал кричать, даже после того, как я стал настойчиво упрашивать его вернуться во второе отделение. Пришлось сделать ему укол торазина и отвести его в палату.
В тот же самый день случились еще два происшествия, на которые мне тогда следовало бы обратить более пристальное внимание. Во-первых, мне доложили, что Хауи расспрашивал одного из практикантов, как делать трахеотомию. В конце концов, доктор Чакраборти объяснил ему, как это делается, предположив, что Хауи собирается показать Эрни, что, несмотря на печальную кончину его матери, совсем не трудно спасти человека, если он чем-то подавился.
Второе происшествие случилось с Марией. Одна из ее личностей, страстная женщина по имени Никита, каким-то образом проникла в третье отделение, и не успели ее там обнаружить, как она предложила себя Чокнутому. Но результат был тот же, что и с предписанной ему в свое время проституционной терапией. Столь неожиданно отвергнутая, Никита исчезла, и на ее месте появилась Мария. И хотя она вдруг оказалась бок о бок с ублажавшим самого себя голым мужчиной, она не впала в истерику, как того можно было ожидать. Вместо этого она стала за него молиться, похоже, с полным пониманием отнесясь к его отчаянному положению!
Но случилось и нечто более занятное: Чак подарил проту рисунок, в котором он обобщил свое отношение к человеческой расе. Как выяснилось, это была одна из его многочисленных попыток произвести впечатление на прота, чтобы тот взял его с собой на КА-ПЭКС. Вот этот рисунок:
По чистому совпадению, этот рисунок почти в точности описывал нашего второго претендента на должность директора. Он явно не мылся неделями, а то и месяцами. Перхоть снежной пургой взметнулась с его головы и упала на плечи. Его зубы казались покрытыми лишаем. И точно так же, как и у предыдущего кандидата, доктора Чоута, который каждую минуту проверял свою ширинку, у этого нового претендента были прекрасные рекомендации.
БЕСЕДА ОДИННАДЦАТАЯ
Перед самым приходом прота на нашу следующую беседу я стоял у окна моего кабинета, наблюдая развернувшееся на лужайке соревнование по крокету. Кивком указав проту на корзинку с фруктами, я спросил его, в какие игры он играл, когда был мальчишкой.
- У нас на КА-ПЭКСе нет никаких игр, - ответил он, уплетая сушеный инжир. - Они нам не нужны. Так же как и то, что вы называете «анекдотами». Я заметил, что люди часто смеются, даже над тем, что не смешно. Поначалу меня это озадачило, пока я не понял, до чего грустная у вас жизнь.
Я пожалел, что задал этот вопрос.
- Между прочим, на этом инжире налет от пестицидов.
- Почему вы так решили?
- Я вижу его.
- Видите? - Я совсем забыл о его «ультрафиолетовом» зрении. При том, что времени у нас было в обрез, я не мог удержаться и не спросить прота, каким он видит наш мир. И он минут пятнадцать описывал мне невероятную прелесть и красочность цветов, птиц и обычных камней, которые в его глазах переливались как драгоценные. Небо же сквозь призму его зрения представлялось ему ярко-фиолетовой аурой. Создавалось впечатление, что необычайно приподнятое состояние прота было подобно тому, в котором находятся люди, принимающие те или иные психоделические препараты. Я подумал: не испытывал ли подобное состояние в свое время Винсент Ван Гог?
Пока прот мне подробно рассказывал о своих исключительных способностях, он положил на место «отравленный» плод и, выбрав себе другой, по вкусу, принялся тщательно его прожевывать, а я тем временем осторожно приступил к делу:
- В прошлый раз под гипнозом вы рассказали мне о своем друге, земном существе, о смерти его отца, о его коллекции бабочек и еще кое о чем. Вы это помните?
- Нет.
- Но у вас был такой друг?
- Да.
- Он все еще ваш друг?
- Конечно.
- А почему вы не рассказывали мне о нем раньше?
- Вы не спрашивали.
- Понятно. А вы знаете, где он сейчас?
- Он ждет. Я собираюсь взять его с собой на КА-ПЭКС. Если, конечно, он все еще этого хочет. Он часто колеблется.
- А где ваш друг вас ждет?
- Он в безопасном месте.
- Вы знаете, где это?
- Разумеется.
- Можете мне сказать?
- Нетушки-нет.
- Почему?
- Потому что он просил меня никому не рассказывать.
- Можете, по крайней мере, сказать мне, как его зовут?
- Простите, но не могу.
Учитывая сложившиеся обстоятельства, я решил пойти на риск.
- Прот, я хочу рассказать вам что-то, чему вы, наверное, с трудом поверите.
- Что бы вы, люди, ни придумали, меня уже ничем теперь не удивишь.
- Вы и ваш друг - одно и то же лицо. То есть вы и он - две разные, не похожие друг на друга личности одного и того же человека.
Прот казался искренне потрясенным.
- Это полный абсурд.
- Это правда.
- Это одно из тех убеждений, которые ваши существа выдают за правду? - сказал он раздраженно, но не теряя контроля.
Я метил в десятку, но промахнулся. Я никак не мог доказать свое утверждение, и не было никакого смысла терять на это время. Когда он покончил с фруктами, я спросил его, готов ли он к гипнозу. Он кивнул, подозрительно взглянув на меня, но не успел я дойти до четырех, как он уже «заснул».
- В прошлый раз вы рассказали мне о вашем земном друге, начав со смерти его отца. Вы помните?
- Да.
Прот способен был вспомнить прошлые гипнотические сеансы, но только под гипнозом.
- Хорошо. Теперь я хочу, чтобы вы вернулись к вашему прошлому, но не такому далекому, как в предыдущий раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52