Случилось, что как раз на это время выпала моя очередная беседа с Бэсс, и во время нее я спросил Бэсс, почему она не участвовала в конкурсе.
- Вы знаете, доктор, почему, - ответила она.
- Мне хочется, чтобы вы сами мне это сказали.
- Им не нужна такая, как я.
- Почему?
- Я недостойна туда лететь.
- Почему вы так думаете?
- Я слишком много ем.
- Послушайте, Бэсс, здесь все едят гораздо больше, чем вы.
- Я вообще не заслуживаю того, чтобы есть.
- Есть должны все.
- Мне неприятно есть, когда существует столько людей, которым вообще нечего есть. Каждый раз, когда я начинаю есть, я вижу множество голодных лиц, заглядывающих в окно и наблюдающих за тем, как я ем, в надежде, что хоть что-нибудь упадет на пол, а когда что-то падает, они не могут проникнуть сюда и подобрать это. Им остается одно: ждать, когда понесут на помойку объедки. Я не могу видеть эти голодные лица и есть.
- Бэсс, за окном никого нет.
- О, они все там! Вы просто их не видите.
- Вы не можете помочь им тем, что сами не едите.
- Я не заслуживаю того, чтобы есть.
По этому кругу мы с Бэсс вращались уже не раз. Лечение не очень-то помогало ей воспринимать реальность. В периоды депрессии ее с трудом удавалось поддерживать электрошоковой терапией и хлозарилом, а в последнее время еще и присутствием Красотки. И когда я сказал ей, что Бетти собирается принести из приюта для животных еще с полдюжины котят, Бэсс слегка оживилась. Но пока мы не добьемся серьезных успехов в лечении параноидальной шизофрении и депрессии, Бэсс мало чем можно помочь. Мне стало даже немного жаль, что она не хочет лететь на КА-ПЭКС.
Кстати говоря, котенок совершенно прижился у Эда. Единственной проблемой стало то, что в психопатическом отделении теперь каждый хотел иметь животное. Один даже требовал, чтобы ему привели лошадь!
Во вторник, четырнадцатого августа, прот собрал всех в комнате отдыха. Предполагали, что он собирается произнести прощальную речь и объявить результат организованного Чаком конкурса эссе. Собрались все пациенты первого и второго отделений, некоторые из третьего и четвертого, включая Эда с Красоткой и Чокнутого, и весь медицинский персонал, включая санитаров, а прот вдруг исчез. Но тут же снова появился - со скрипкой! Он протянул ее Хауи и попросил:
- Сыграй что-нибудь.
Хауи замер.
- Я не помню, как играть, - сказал он. - Я уже все забыл.
- Ты вспомнишь, - заверил его прот.
Хауи, не отрываясь, смотрел на скрипку. Наконец он пристроил ее под подбородком, провел по ней смычком, тут же потянулся за канифолью, предусмотрительно приготовленной для него протом, и вдруг зазвучал этюд Фрица Крейслера. Хауи несколько раз прерывал игру, но ни разу не начал играть сначала и не пытался исполнить этюд совершенно. А потом, почти без паузы, со счастливой улыбкой на губах, разразился сонатой Моцарта. Исполнял он ее не самым лучшим образом, но как только в полной тишине смолк ее последний звук, комнату сотряс гром аплодисментов. За всю карьеру Хауи это выступление было самое потрясающее.
Целый день после этой сцены все пациенты, за редким исключением, были в прекрасном настроении. И вели себя самым примерным образом, чтобы, не дай Бог, не упустить шанс абсолютно бесплатного путешествия в рай. Но прот не произнес никаких речей и не объявил, кого он берет с собой. Он явно не терял надежду уговорить Роберта.
Как это ни странно, но никто из пациентов, похоже, не был особенно расстроен. Все знали, что до отбытия остается еще несколько дней, и ничуть не сомневались, что к тому времени выбор будет сделан.
БЕСЕДА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Несмотря на то, что проту предстояло долгое и, очевидно, нелегкое путешествие, он выглядел, как всегда, раскованно. Он вошел ко мне в кабинет и стал оглядываться в поисках корзины с фруктами. А я в это время включил магнитофон и удостоверился, что он работает как следует.
- Фрукты принесут в конце беседы, если вы не возражаете.
- О, что вы! Это замечательно.
- Садись, садитесь.
- Покорнейше благодарю, сэр.
- Как подвигается ваш доклад?
- К отъезду я его закончу.
- Можно мне будет взглянуть на него до вашего отъезда?
- Когда я его закончу. Хотя сомневаюсь, что вам он будет интересен.
- Поверьте, мне хотелось бы его увидеть как можно скорее. А как насчет вопросов доктора Флинна?
- В дне всего двадцать четыре часа, джино, даже для КАПЭКСиан.
- Вы по-прежнему собираетесь вернуться на вашу родную планету семнадцатого?
- Я обязан.
- Но остается всего тридцать восемь часов.
- Вы сегодня в хорошей форме, доктор.
- И Роберт летит с вами?
- Не знаю.
- Как это?
- Он до сих пор со мной не разговаривает.
- А если он не захочет лететь с вами?
- Тогда я смогу взять кого-то другого. Хотите полететь, доктор?
- Пожалуй, я бы не отказался, но как-нибудь в другой раз. В данное время у меня дел тут по горло.
- Я так и думал, что вы это скажете.
- А как вы узнали, что Роберт хочет полететь с вами на КА-ПЭКС, когда вы прибыли на Землю пять лет назад?
- Интуиция. У меня было чувство, что он хочет покинуть этот мир.
- А что именно случится, если ни один из вас не полетит в назначенный срок?
- Ничего. Просто, если мы не вернемся на КА-ПЭКС в назначенный день, мы больше никогда не сможем туда вернуться.
- И это будет ужасно?
- А вы бы захотели остаться здесь, если бы могли вернуться на КА-ПЭКС?
- А вы не можете сообщить им, что ненадолго задерживаетесь?
- У нас это так не работает. Благодаря природе света… Ну, это все долго объяснять.
- Есть немало причин, по которым вам надо остаться.
- Вы зря теряете время, - сказал прот, зевая. Мне уже доложили, что последние три дня он не спал, работая над своим докладом.
Настала минута предпринять последний, отчаянный шаг. Интересно, пробовал ли такое Фрейд?
- Тогда, может быть, вы не против выпить со мной по рюмочке?
- Что ж, если у вас такой обычай, - произнес прот с загадочной улыбкой.
- Я полагаю, вы хотите что-нибудь фруктовое?
- Вы намекаете на то, что я - фрукт?
- Вовсе даже нет.
- Шучу, док. Я буду то же, что и вы.
- Тогда сидите на месте. Никуда не уходите.
Я удалился в свою заднюю комнату, где меня уже ждала миссис Трекслер - с сардонической улыбкой на лице и лабораторной тележкой, набитой льдом и спиртными напитками: шотландским виски, джином, водкой, а также всем традиционно прилагающимся к ним аккомпанементом.
- Я буду тут поблизости, если вдруг понадоблюсь, - проворчала она.
Я поблагодарил ее и вкатил тележку в свой кабинет.
- Я, пожалуй, выпью шотландского виски, - сказал я как можно небрежнее. - Обычно перед обедом я предпочитаю мартини, но в особых случаях, вроде этого, мне бы хотелось чего-нибудь другого. - И тут же - будто меня интервьюировали на должность директора - добавил: - Не то чтобы этих особых случаев было так уж много.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
- Вы знаете, доктор, почему, - ответила она.
- Мне хочется, чтобы вы сами мне это сказали.
- Им не нужна такая, как я.
- Почему?
- Я недостойна туда лететь.
- Почему вы так думаете?
- Я слишком много ем.
- Послушайте, Бэсс, здесь все едят гораздо больше, чем вы.
- Я вообще не заслуживаю того, чтобы есть.
- Есть должны все.
- Мне неприятно есть, когда существует столько людей, которым вообще нечего есть. Каждый раз, когда я начинаю есть, я вижу множество голодных лиц, заглядывающих в окно и наблюдающих за тем, как я ем, в надежде, что хоть что-нибудь упадет на пол, а когда что-то падает, они не могут проникнуть сюда и подобрать это. Им остается одно: ждать, когда понесут на помойку объедки. Я не могу видеть эти голодные лица и есть.
- Бэсс, за окном никого нет.
- О, они все там! Вы просто их не видите.
- Вы не можете помочь им тем, что сами не едите.
- Я не заслуживаю того, чтобы есть.
По этому кругу мы с Бэсс вращались уже не раз. Лечение не очень-то помогало ей воспринимать реальность. В периоды депрессии ее с трудом удавалось поддерживать электрошоковой терапией и хлозарилом, а в последнее время еще и присутствием Красотки. И когда я сказал ей, что Бетти собирается принести из приюта для животных еще с полдюжины котят, Бэсс слегка оживилась. Но пока мы не добьемся серьезных успехов в лечении параноидальной шизофрении и депрессии, Бэсс мало чем можно помочь. Мне стало даже немного жаль, что она не хочет лететь на КА-ПЭКС.
Кстати говоря, котенок совершенно прижился у Эда. Единственной проблемой стало то, что в психопатическом отделении теперь каждый хотел иметь животное. Один даже требовал, чтобы ему привели лошадь!
Во вторник, четырнадцатого августа, прот собрал всех в комнате отдыха. Предполагали, что он собирается произнести прощальную речь и объявить результат организованного Чаком конкурса эссе. Собрались все пациенты первого и второго отделений, некоторые из третьего и четвертого, включая Эда с Красоткой и Чокнутого, и весь медицинский персонал, включая санитаров, а прот вдруг исчез. Но тут же снова появился - со скрипкой! Он протянул ее Хауи и попросил:
- Сыграй что-нибудь.
Хауи замер.
- Я не помню, как играть, - сказал он. - Я уже все забыл.
- Ты вспомнишь, - заверил его прот.
Хауи, не отрываясь, смотрел на скрипку. Наконец он пристроил ее под подбородком, провел по ней смычком, тут же потянулся за канифолью, предусмотрительно приготовленной для него протом, и вдруг зазвучал этюд Фрица Крейслера. Хауи несколько раз прерывал игру, но ни разу не начал играть сначала и не пытался исполнить этюд совершенно. А потом, почти без паузы, со счастливой улыбкой на губах, разразился сонатой Моцарта. Исполнял он ее не самым лучшим образом, но как только в полной тишине смолк ее последний звук, комнату сотряс гром аплодисментов. За всю карьеру Хауи это выступление было самое потрясающее.
Целый день после этой сцены все пациенты, за редким исключением, были в прекрасном настроении. И вели себя самым примерным образом, чтобы, не дай Бог, не упустить шанс абсолютно бесплатного путешествия в рай. Но прот не произнес никаких речей и не объявил, кого он берет с собой. Он явно не терял надежду уговорить Роберта.
Как это ни странно, но никто из пациентов, похоже, не был особенно расстроен. Все знали, что до отбытия остается еще несколько дней, и ничуть не сомневались, что к тому времени выбор будет сделан.
БЕСЕДА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Несмотря на то, что проту предстояло долгое и, очевидно, нелегкое путешествие, он выглядел, как всегда, раскованно. Он вошел ко мне в кабинет и стал оглядываться в поисках корзины с фруктами. А я в это время включил магнитофон и удостоверился, что он работает как следует.
- Фрукты принесут в конце беседы, если вы не возражаете.
- О, что вы! Это замечательно.
- Садись, садитесь.
- Покорнейше благодарю, сэр.
- Как подвигается ваш доклад?
- К отъезду я его закончу.
- Можно мне будет взглянуть на него до вашего отъезда?
- Когда я его закончу. Хотя сомневаюсь, что вам он будет интересен.
- Поверьте, мне хотелось бы его увидеть как можно скорее. А как насчет вопросов доктора Флинна?
- В дне всего двадцать четыре часа, джино, даже для КАПЭКСиан.
- Вы по-прежнему собираетесь вернуться на вашу родную планету семнадцатого?
- Я обязан.
- Но остается всего тридцать восемь часов.
- Вы сегодня в хорошей форме, доктор.
- И Роберт летит с вами?
- Не знаю.
- Как это?
- Он до сих пор со мной не разговаривает.
- А если он не захочет лететь с вами?
- Тогда я смогу взять кого-то другого. Хотите полететь, доктор?
- Пожалуй, я бы не отказался, но как-нибудь в другой раз. В данное время у меня дел тут по горло.
- Я так и думал, что вы это скажете.
- А как вы узнали, что Роберт хочет полететь с вами на КА-ПЭКС, когда вы прибыли на Землю пять лет назад?
- Интуиция. У меня было чувство, что он хочет покинуть этот мир.
- А что именно случится, если ни один из вас не полетит в назначенный срок?
- Ничего. Просто, если мы не вернемся на КА-ПЭКС в назначенный день, мы больше никогда не сможем туда вернуться.
- И это будет ужасно?
- А вы бы захотели остаться здесь, если бы могли вернуться на КА-ПЭКС?
- А вы не можете сообщить им, что ненадолго задерживаетесь?
- У нас это так не работает. Благодаря природе света… Ну, это все долго объяснять.
- Есть немало причин, по которым вам надо остаться.
- Вы зря теряете время, - сказал прот, зевая. Мне уже доложили, что последние три дня он не спал, работая над своим докладом.
Настала минута предпринять последний, отчаянный шаг. Интересно, пробовал ли такое Фрейд?
- Тогда, может быть, вы не против выпить со мной по рюмочке?
- Что ж, если у вас такой обычай, - произнес прот с загадочной улыбкой.
- Я полагаю, вы хотите что-нибудь фруктовое?
- Вы намекаете на то, что я - фрукт?
- Вовсе даже нет.
- Шучу, док. Я буду то же, что и вы.
- Тогда сидите на месте. Никуда не уходите.
Я удалился в свою заднюю комнату, где меня уже ждала миссис Трекслер - с сардонической улыбкой на лице и лабораторной тележкой, набитой льдом и спиртными напитками: шотландским виски, джином, водкой, а также всем традиционно прилагающимся к ним аккомпанементом.
- Я буду тут поблизости, если вдруг понадоблюсь, - проворчала она.
Я поблагодарил ее и вкатил тележку в свой кабинет.
- Я, пожалуй, выпью шотландского виски, - сказал я как можно небрежнее. - Обычно перед обедом я предпочитаю мартини, но в особых случаях, вроде этого, мне бы хотелось чего-нибудь другого. - И тут же - будто меня интервьюировали на должность директора - добавил: - Не то чтобы этих особых случаев было так уж много.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52