– Поставь мою любимую «Долину грез», дружок! – сказал он, незаметно вкладывая тому в ладонь сотенную бумажку так, словно это было не подаянием, а дружеской субсидией.
Старичок, счастливо улыбаясь, поспешил выполнить просьбу хозяина.
– Говорите что хотите, Александрия не столь уж плохой город, если дал миру такого композитора, как Ральф Герштейн, – эту фразу Винцент Басани произнес громогласно на полпути к нашему столику.
– Немного потише! – бросил он через плечо, когда двадцать громкоговорителей синхронно наполнили помещение музыкой Ральфа Герштейна. Винцент Басани подошел к нам.
– Разрешите присесть? – спросил он подчеркнуто вежливо. Прежде чем мы успели откликнуться, он уже сидел рядом со мной.
– Знакомить нас нет никакой надобности, Луис, – с улыбкой заметил Винцент Басани. – Этот господин – Оскар Латорп, которого Оливер Дэрти нанял, чтобы сотворить документальный фильм о нашем городе.
Я наклонил голову.
– Между прочим, я уже давно хотел откровенно поговорить с вами, – Винцент Басани повернулся к Луису. – Вы несомненно талантливы, это явствует хотя бы из помещенной во вчерашнем номере газеты статьи о происшествии в банке. Считаю, что Александрия не самое подходящее место для вас. Могу вам помочь устроиться в одном столичном еженедельнике, где прислушиваются к моему мнению. Насколько мне известно, до приезда в наш город вы сотрудничали в студенческом журнале. Как бы вы ни старались копировать заплесневелый старомодный стиль «Александрийского герольда», сквозь него пробивается характерная для вас острота. В издании, о котором я только что упомянул, умеют ценить молодых людей с горячими головами.
– Но что делать, если александрийская заплесневелая манера уже вошла мне в кровь? – избегая прямого ответа, сказал Луис.
– В таком случае вы со временем и сами заплесневеете. Консерватизм «Александрийского герольда» превратит вашу острую рапиру в тупой топор.
– Консерватизм? – удивился Луис. – По-моему, газета топчется скорее на традиционных либеральных позициях.
– В наши дни это одно и то же, – спокойно возразил Винцент Басани. – Умение вжиться в будущее – вот что отличает радикала от консерватора. Грядущее принадлежит радикальным идеям!
С самого начала у нашего столика, вытянувшись в струнку, стоял официант, тот самый, который давеча так нерадиво обслужил меня и Луиса. Лишь сейчас Винцент Басани счел нужным обратить на него внимание.
– Четыре кружки! – повелел он. – Пива, а не пены!
– Слушаюсь, господин Басани! – и официант помчался со всех ног.
– Сегодня нам необходимы люди с сильной волей. Люди, готовые без боязни сразиться с Востоком! – объявил Винцент Басани, махнув рукой в сторону, где на городском плане полагалось находиться Иеремийскому Акрополю.
Этот жест не требовал особых разъяснений. Где-то в той стороне находилось государство, которое Винцент Басани ненавидел всей душой. Он ненавидел все, что оттуда исходило или могло прийти.
Разговор прервался из-за официанта. Примчавшись со скоростью ветра, он проворно поставил на стол четыре кружки.
Винцент Басани, порывшись в жилетном кармане, извлек оттуда большую медную монету, принятую официантом с глубоким поклоном. Отойдя на несколько шагов, тот ее внимательно рассмотрел, после чего вернулся к столику и подобострастно заметил:
– Извините, господин Басани! Но это никудышная китайская монета, не имеющая у нас хождения…
– Знаю сам! – Винцент Басани резко отпарировал. – Зарубите себе на носу, я всегда все знаю. Но разве не справедливо, что клиент рассчитывается с вами той же монетой, какой вы рассчитываетесь с ним? Надеюсь, что вы того же мнения?
– Извините… Изви… – слово застряло у официанта в глотке. Он так заикался, словно ненароком проглотил целую нумизматическую коллекцию. – Я больше никого не…
– Верю! – Винцент Басани отпустил его высокомерным кивком. – И впредь не забывайте, что вы сейчас уже больше не третьепришественник. Ваша единственная религия – верная служба Винценту Басани. В этом учреждении существует один-единственный хозяин, и им являюсь я!
Разделавшись с официантом, Винцент Басани с еле заметной улыбочкой опять повернулся к нам:
– Вас интересует, что я понимаю под радикализмом? Смелость, необходимую, чтобы начисто отказаться от либеральных иллюзий, которыми вот уже столько десятилетий усыпляют наше сознание. Глобальный мир, разрядка напряженности, плодотворное сотрудничество между государствами с разным социальным строем – все это красивые фразы и больше ничего, нечто вроде третьего пришествия.
Басани окинул нас насмешливым взглядом, затем продолжал:
– Слушая эту болтовню, мы лишь атрофируем свои умственные мускулы. За людей с твердой волей! – он поднял кружку. – У меня есть некоторый опыт. Опыт жизни, усвоенный в ситуациях, когда в тебя стреляют из укрытия и убивают, если ты недостаточно сообразителен. В ситуациях, когда уважаемые господа прячут пистолеты под сидениями роскошных «ролс-ройсов», насмехаясь над законами и кретинами, выдумывающими эти законы.
– Да, опыт у вас порядочный, – пробурчал Луис.
– Вы оба еще слишком молоды, – Винцент Басани никак не отреагировал на ироническое замечание собеседника. – На мир надо глядеть не сквозь розовые очки, а сквозь оптический прицел!
– А через какой прицел вы глядите на Ионатана Крюдешанка? – спросил я.
Отлично сознавая, что мой вопрос является в некотором роде объявлением войны, я все-таки посчитал необходимым задать его, ибо был почти уверен, что Луис привел меня в «Архимед» ради встречи с Винцентом Басани.
Правда, из разговора, свидетелем которого я только что стал, следовало как будто, что их знакомство поверхностно. И все-таки в беседе чувствовалось нечто искусственное. Так и казалось, что это представление разыграно ради публики, то есть ради меня. Как только публика покинет зал, декорацию, сработанную на скорую руку, уберут, и актеры, превратившись в частных лиц, заговорят совершенно иным тоном.
Если мое предположение правильно, то Винценту Басани от меня что-то нужно. Я предвидел, что он будет играть в кошки-мышки, пока не нащупает мою ахиллесову пяту. Поэтому я и решил первым начать атаку.
Однако Винцент Басани сразу же угадал мою тактику.
– Ионатана Крюдешанка? – красивое лицо исказилось легкой гримасой. – Не думаю, что он достойный объект для такого стрелка, как я. Вы можете доказать обратное?
– А закрытие консервного завода?
– Вы, должно быть, наслушались жалоб моего друга Ионатана, – Винцент Басани провел рукой по седеющим волосам. – Закрытие завода не имеет ничего общего с личными симпатиями или антипатиями. Я на сей раз всего-навсего защищал общественные интересы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79