Каждый раз, когда выходишь на какого-нибудь растерянного чиновника, оказывается, что он на этом месте лишь вторую неделю.
Ван Кьет в раздумье постукивал по верхней губе пустой пивной бутылкой, потом заявил:
— А вы знаете, в Сайгоне есть человек, который смог бы помочь. Он прибыл четыре дня назад, проездом из Бангкока в Осаку, но, судя по паспорту, выехал он из Москвы. Я видел докладную — там упомянуто о прибытии нескольких русских. Здесь их смертельно ненавидят, проклинают, избивают и грабят. Мы постоянно получаем жалобы от американцев, которых принимают за русских.
— Пусть он русский, — сказал Николас, — но это вовсе не означает, что он может знать что-нибудь об Абраманове.
— Нет, может. — Ван Кьет обнажил в улыбке желтые зубы. — Если Абраманов — ученый-ядерщик, этот человек мог знать его. Поскольку он — один из руководителей Курчатовского института атомной энергии в Москве.
— А что он здесь делает? — спросил Николас.
— В Сайгоне, — Ван Кьет поднялся, включил двигатель и стал поднимать якорь, — ему нужно одно из двух; либо деньги, либо перспектива.
— Может быть, то и другое, — сказал Тати, ставя холодильник под скамейку. — А это значит, что направляется он прямехонько к Року, в Плавучий город.
* * *
Кроукер вышел из такси у обшарпанной стены здания. После деревенской атмосферы, что царила в поместье сенатора Дедалуса, сырой городской воздух подействовал на него освежающе. Как хорошо в городском шуме и гаме! Он по горло сыт сенатором Дедалусом и его неудавшимся Джеймсом Бондом. У сенатора врожденная способность манипулировать и управлять людьми. Даже он, Кроукер, по роду своих занятий научившийся быстро разгадывать людей, не мог понять, как вести себя с Дедалусом. Не мог определить, искренен ли этот человек или умело притворяется, не знал, как ответить на главный вопрос: правду ли сказал сенатор о том, что Веспер и Маргарита не были у него на днях, или солгал. Кончилось тем, что детектив решил не думать больше о Дедалусе и заняться другим человеком.
— Я ищу Джона Джея Архама, — окликнул он какого-то рабочего. В конторе сказали, что он где-то здесь.
Рабочий указал на заброшенное здание.
— Он там, внутри. Блондин. Его нельзя не заметить. Дает указания, где положить взрывчатку — здание собираются взорвать.
Он протянул Кроукеру каску.
— Вот, наденьте это на голову. Так положено, даже если входишь в здание, чтобы помочиться.
Кроукер поблагодарил рабочего, водрузил на голову каску и вошел в здание. Напасть на след Архама не составило труда — его компания, занимавшаяся подрывными работами, была крупнейшей в регионе. Чаще всего Джон бывал на объектах, и служащие его конторы направляли туда потенциальных клиентов.
В здании были мрачные, абсолютно голые своды, скрипучие деревянные балки, открытые металлические фермы. Пахло пылью и краской. Спасаясь от холода, бездомные содрали здесь всю изоляцию с труб. Видимо, это не дало им погибнуть от холода, но один Бог знает, что сделали с их легкими асбест и стекловолокно.
Пробираясь среди вывороченных камней, Кроукер наконец увидел группу людей, столпившихся там, где сходились четыре балки, вмурованные в бетонный пол. Взвизгивала, вздымая облака цементной пыли, скоростная дрель. Рядом с ней стоял огромный белокурый мужчина и отдавал краткие распоряжения.
— Мистер Архам? — крикнул детектив, но его никто не услышал. Наконец, дрель замолкла, и огромный человек взглянул на него.
— Лью Кроукер. — Детектив показал ему свой жетон. — Вы не уделите мне минуту?
Блондин сказал что-то одному из рабочих, и когда дрель снова завизжала, снял защитные очки из толстого пластика, сорвал маску, закрывающую нос и рот, и подошел к Кроукеру. Лицо и руки блондина были покрыты налетом белесой пыли.
— К сожалению, у меня нет времени. Сроки поджимают, и так мы уже на день из графика выбились.
— Понимаю. Но я не отниму у вас много времени. Надо поговорить с вами о вашей бывшей жене.
Несколько секунд они молча разглядывали друг друга. Архам был человеком очень высокого роста с мощными плечами и узкими бедрами. Смотрелся он великолепно — в нем угадывался полузащитник университетской сборной, хотя работа и наложила на него свой отпечаток. Кроукер почувствовал, каким привлекательным может быть такой мужчина для женщин.
Архам показал налево.
— Идемте туда, поговорим без помех.
Через боковые ворота он вывел Кроукера из полуразрушенного здания в переулок. Остановился у ручейка и спросил:
— Что вы хотите узнать о Веспер?
— Все.
Джон крякнул.
— Тогда вам надо не ко мне обращаться. Я любил ее, но мало понимал.
— Сложная натура?
— Возможно, просто дрянь. Как и вы, я могу только гадать. — Архам достал сигарету, закурил. С отвращением затянувшись, бросил сигарету и придавил ее толстой резиновой подошвой рабочего ботинка. — Хочу бросить курить, несколько раз уж бросал...
Он рукавом вытер пот со лба.
— О Веспер могу сказать только в двух словах. Она любила меня по своему, хотя один Бог знает, что это значит. Я, видите ли, был просто частью ее жизни. Она исчезала на несколько дней, иногда недель, а когда я спрашивал, где она пропадала, знаете, что она мне отвечала? — «Я человек независимый. Другой быть не могу. Если не нравится — уходи».
Он посмотрел себе под ноги.
— Что я в конце концов и сделал. Она не оставила мне выбора, хотя я уверен — спроси вы ее об этом, она ответила бы, что это не так. — Джон вздохнул. — Да, она любила меня, но какое это имеет значение? Об одном могу сказать с уверенностью — она для меня полная загадка.
— Наверное, вам это в ней и нравилось.
— М-да, верно, это всем мужчинам нравится. До известных пределов. Но для нее это было больше, чем игра, уверен. Если она становилась серьезной, она бывала чрезвычайно серьезной. Так, что пугала меня. Я никогда не боялся людей. — Его лицо исказилось в кривой усмешке. — В этом, думаю, преимущество моего огромного роста. Но иногда я замечал, что Веспер внушает мне непонятный страх.
— Каким образом?
— Она очень умна. — Джон покачал головой. — В самом деле, слово «умная» — самое точное определение для нее. Временами у меня появлялась уверенность, что она понимает меня так, будто проникает в мое сознание. Но было и другое — иногда казалось, — он пожал плечами, и в этом его недоумении сквозила мука, — что она даже не подозревает о моем существовании.
Джон взглянул на часы.
— Ну, мне пора работать.
— Неужели вам больше нечего сказать мне?
Огромный человек повернулся к нему и вздохнул:
— Абсолютно нечего.
— Мистер Архам, похоже, у Веспер большие неприятности.
— Это серьезно?
— Очень серьезно, речь идет о ее жизни или смерти. — Кроукер почувствовал угрызения совести: он обманывал Джона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Ван Кьет в раздумье постукивал по верхней губе пустой пивной бутылкой, потом заявил:
— А вы знаете, в Сайгоне есть человек, который смог бы помочь. Он прибыл четыре дня назад, проездом из Бангкока в Осаку, но, судя по паспорту, выехал он из Москвы. Я видел докладную — там упомянуто о прибытии нескольких русских. Здесь их смертельно ненавидят, проклинают, избивают и грабят. Мы постоянно получаем жалобы от американцев, которых принимают за русских.
— Пусть он русский, — сказал Николас, — но это вовсе не означает, что он может знать что-нибудь об Абраманове.
— Нет, может. — Ван Кьет обнажил в улыбке желтые зубы. — Если Абраманов — ученый-ядерщик, этот человек мог знать его. Поскольку он — один из руководителей Курчатовского института атомной энергии в Москве.
— А что он здесь делает? — спросил Николас.
— В Сайгоне, — Ван Кьет поднялся, включил двигатель и стал поднимать якорь, — ему нужно одно из двух; либо деньги, либо перспектива.
— Может быть, то и другое, — сказал Тати, ставя холодильник под скамейку. — А это значит, что направляется он прямехонько к Року, в Плавучий город.
* * *
Кроукер вышел из такси у обшарпанной стены здания. После деревенской атмосферы, что царила в поместье сенатора Дедалуса, сырой городской воздух подействовал на него освежающе. Как хорошо в городском шуме и гаме! Он по горло сыт сенатором Дедалусом и его неудавшимся Джеймсом Бондом. У сенатора врожденная способность манипулировать и управлять людьми. Даже он, Кроукер, по роду своих занятий научившийся быстро разгадывать людей, не мог понять, как вести себя с Дедалусом. Не мог определить, искренен ли этот человек или умело притворяется, не знал, как ответить на главный вопрос: правду ли сказал сенатор о том, что Веспер и Маргарита не были у него на днях, или солгал. Кончилось тем, что детектив решил не думать больше о Дедалусе и заняться другим человеком.
— Я ищу Джона Джея Архама, — окликнул он какого-то рабочего. В конторе сказали, что он где-то здесь.
Рабочий указал на заброшенное здание.
— Он там, внутри. Блондин. Его нельзя не заметить. Дает указания, где положить взрывчатку — здание собираются взорвать.
Он протянул Кроукеру каску.
— Вот, наденьте это на голову. Так положено, даже если входишь в здание, чтобы помочиться.
Кроукер поблагодарил рабочего, водрузил на голову каску и вошел в здание. Напасть на след Архама не составило труда — его компания, занимавшаяся подрывными работами, была крупнейшей в регионе. Чаще всего Джон бывал на объектах, и служащие его конторы направляли туда потенциальных клиентов.
В здании были мрачные, абсолютно голые своды, скрипучие деревянные балки, открытые металлические фермы. Пахло пылью и краской. Спасаясь от холода, бездомные содрали здесь всю изоляцию с труб. Видимо, это не дало им погибнуть от холода, но один Бог знает, что сделали с их легкими асбест и стекловолокно.
Пробираясь среди вывороченных камней, Кроукер наконец увидел группу людей, столпившихся там, где сходились четыре балки, вмурованные в бетонный пол. Взвизгивала, вздымая облака цементной пыли, скоростная дрель. Рядом с ней стоял огромный белокурый мужчина и отдавал краткие распоряжения.
— Мистер Архам? — крикнул детектив, но его никто не услышал. Наконец, дрель замолкла, и огромный человек взглянул на него.
— Лью Кроукер. — Детектив показал ему свой жетон. — Вы не уделите мне минуту?
Блондин сказал что-то одному из рабочих, и когда дрель снова завизжала, снял защитные очки из толстого пластика, сорвал маску, закрывающую нос и рот, и подошел к Кроукеру. Лицо и руки блондина были покрыты налетом белесой пыли.
— К сожалению, у меня нет времени. Сроки поджимают, и так мы уже на день из графика выбились.
— Понимаю. Но я не отниму у вас много времени. Надо поговорить с вами о вашей бывшей жене.
Несколько секунд они молча разглядывали друг друга. Архам был человеком очень высокого роста с мощными плечами и узкими бедрами. Смотрелся он великолепно — в нем угадывался полузащитник университетской сборной, хотя работа и наложила на него свой отпечаток. Кроукер почувствовал, каким привлекательным может быть такой мужчина для женщин.
Архам показал налево.
— Идемте туда, поговорим без помех.
Через боковые ворота он вывел Кроукера из полуразрушенного здания в переулок. Остановился у ручейка и спросил:
— Что вы хотите узнать о Веспер?
— Все.
Джон крякнул.
— Тогда вам надо не ко мне обращаться. Я любил ее, но мало понимал.
— Сложная натура?
— Возможно, просто дрянь. Как и вы, я могу только гадать. — Архам достал сигарету, закурил. С отвращением затянувшись, бросил сигарету и придавил ее толстой резиновой подошвой рабочего ботинка. — Хочу бросить курить, несколько раз уж бросал...
Он рукавом вытер пот со лба.
— О Веспер могу сказать только в двух словах. Она любила меня по своему, хотя один Бог знает, что это значит. Я, видите ли, был просто частью ее жизни. Она исчезала на несколько дней, иногда недель, а когда я спрашивал, где она пропадала, знаете, что она мне отвечала? — «Я человек независимый. Другой быть не могу. Если не нравится — уходи».
Он посмотрел себе под ноги.
— Что я в конце концов и сделал. Она не оставила мне выбора, хотя я уверен — спроси вы ее об этом, она ответила бы, что это не так. — Джон вздохнул. — Да, она любила меня, но какое это имеет значение? Об одном могу сказать с уверенностью — она для меня полная загадка.
— Наверное, вам это в ней и нравилось.
— М-да, верно, это всем мужчинам нравится. До известных пределов. Но для нее это было больше, чем игра, уверен. Если она становилась серьезной, она бывала чрезвычайно серьезной. Так, что пугала меня. Я никогда не боялся людей. — Его лицо исказилось в кривой усмешке. — В этом, думаю, преимущество моего огромного роста. Но иногда я замечал, что Веспер внушает мне непонятный страх.
— Каким образом?
— Она очень умна. — Джон покачал головой. — В самом деле, слово «умная» — самое точное определение для нее. Временами у меня появлялась уверенность, что она понимает меня так, будто проникает в мое сознание. Но было и другое — иногда казалось, — он пожал плечами, и в этом его недоумении сквозила мука, — что она даже не подозревает о моем существовании.
Джон взглянул на часы.
— Ну, мне пора работать.
— Неужели вам больше нечего сказать мне?
Огромный человек повернулся к нему и вздохнул:
— Абсолютно нечего.
— Мистер Архам, похоже, у Веспер большие неприятности.
— Это серьезно?
— Очень серьезно, речь идет о ее жизни или смерти. — Кроукер почувствовал угрызения совести: он обманывал Джона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120