А в английском чуть больше, чем в китайском. Учитывая, что китайский не знала вообще…
Ладно, фиг с ней, с песней. Можно еще стихи почитать. А что, неплохая идея! Ну я и начала. Как всегда не в тему, конечно…
Посмотри, уже всходит луна,
Уже солнце скатилось с небес,
Ну а ты все сидишь у окна
И глядишь на темнеющий лес.
Чьи-то крики ты слышишь вдали,
Кто-то воет в каминной трубе,
Пес дворовый надрывно скулит,
Потому и не спится тебе.
Кьяло захрапел еще сильнее, искусно вставляя храп в паузы между строчками, но добился только того, что я ускорила темп чтения.
Но не бойся, ложись на кровать
И глаза закрывай поскорей.
Уже ночь на дворе, надо спать,
Тьма не любит неспящих детей.
В небе ведьма шальная парит,
От девичьей крови уж пьяна,
Но не бойся, малыш, просто спи,
И тебя не достанет она.
Храп постепенно перерос в раздраженное сопение, а со стола раздался гневный писк. Ага, пробрало! Вот слушайте теперь, чтобы впредь неповадно было мне бойкоты устраивать!
А по лесу гуляет вервольф,
Он за жертвой идет по пятам,
Но не бойся, ведь ты только мой,
Никому я тебя не отдам.
Где-то в городе рыщет маньяк,
Явно хочет кого-то убить;
А по кладбищу бродит мертвяк,
Ищет, кем бы ему закусить.
Кьяло перевернулся на живот и накрыл голову подушкой. Видимо, таким нехитрым образом он пытался хоть как-то приглушить звук. Бедняга! Кажется, он недооценил громкость и пронзительность моего голоса. А зря…
Я набрала в легкие побольше воздуха и продолжила в несколько раз громче:
Они скоро друг друга найдут,
И кровавый завяжется бой,
Но к тебе они не подойдут,
Ты ведь спишь под моею рукой.
Спи, тебя не отдам я врагу.
Ночью будет нестрашно совсем.
Спи, дитя, я твой сон сберегу…
А под утро сама тебя съем!
Кьяло все-таки не утерпел и запустил в меня подушкой, но глаза при этом открыть позабыл, поэтому промахнулся, и боевой снаряд угодил аккурат в подсвечник. Свечка сломалась, а острая завитушка, придерживавшая ее в вертикальном положении, легко пропорола не только тонкую наволочку, но и плотный наперник, и по всей комнате разлетелись белые пушистые перышки.
- Может, ты заткнешься, а? - угрюмо спросил парень, поворачиваясь ко мне и приоткрывая глаза. - Если хочешь, я даже извинюсь, только дай поспать.
- Э-э-э… - не сразу дошло до меня. - А за что извиняться-то?
- Ну ты же за что-то на меня обиделась, перед тем как уйти.
- А за что?
- Если бы я еще помнил, - вздохнул парень, сдувая с носа мелкое перышко. - Кажется, ты что-то сказала о Вербе. Или это я сказал?
- Да какая разница, кто сказал. Лучше просыпайся и слушай сюда, у меня вопрос жизни и смерти.
- Чьей? - Кьяло послушно переполз в вертикальное положение.
- Еще не решила. Но вот только сразу скажи: знаешь ли ты, где здесь живет некий господин Гатьбу? И если знаешь, то реально ли забраться к нему в дом? Ответ «нет» не принимается!
Парень задумался. Он все еще смотрел на меня, но мысленно уже находился далеко от трактира. На его лице все больше и больше проступало выражение мечтательного блаженства, свойственное или гениям, или тихим идиотам (первым в момент озарения, а вторым круглосуточно). Или мне в предвкушении вкусного обеда.
Кстати, об обеде! Снизу явственно пахнуло пирожками. Свежими, горячими, пышными. С капустой, картошкой, рисом, мясом, вареньем… Вкуснотища! Рот сразу же наполнился слюной, а в желудке тоскливо заурчало.
Ага, и физиономия у меня сразу же стала точно такая же, как у Кьяло. Воистину, обжора и воришка - два сапога пара. И какая разница, что один сапог тридцать пятого размера, а второй… ну примерно сорок восьмого.
- Слушай, а зачем тебе лезть в дом к Гатьбу? - соблаговолил-таки поинтересоваться второй сапог. - Говорят, у него охрана еще круче, чем у старого Роледо.
- Да мне, собственно, Роледо и нужен, - призналась я. - Только он сейчас гостит у Гатьбу.
- Хрен редьки не слаще, - вздохнул Кьяло. - А на кой черт он тебе сдался-то?
Теперь уже вздохнула я. А потом подумала, что хуже уже не будет, и рассказала, что со мной случилось за последнее время: начиная с удара по голове и кончая сделкой с никсой. Умолчать о браслете тоже не получилось.
Как ни странно, Кьяло меня не убил. Видимо, решил, что без меня ему браслет не вернуть, а разделаться с мелкой, противной, наглой и т. д. эльфой он всегда успеет. Вместо этого он задумчиво причмокнул и спросил:
- А чем так вкусно пахнет?
- Что, и тебя проняло? - облизнулась я. - Спорим, что пирожки?!
- Не, даже спорить не буду. Но убедюсь… убеждусь… тьфу, проверю с удовольствием.
- А жемчужина?
- А чего ей сделается? До вечера еще уйма времени. Пошли вниз!
Пожалуй, не только я плохо соображала на голодный желудок.
Но сразу наброситься на пирожки не удалось. Во-первых, в пределах видимости их не наблюдалось (запах, оказывается, шел из кухни), а во-вторых, на первом этаже бушевала Верба. Попадаться под горячую руку разъяренной воительнице не хотелось, поэтому пришлось пока остановиться на лестнице. Но и оттуда все было замечательно видно и слышно.
- Какой придурок прошляпил мое седло? Да вы знаете, сколько оно стоит?
- Стоит много, у тебя таких денег отродясь не водилось, - хмыкнул Льени. - Но вот во сколько оно тебе обошлось - это уже совсем другой вопрос. Сама-то ты его где уперла?
- Я не уперла, я с трупа сняла.
- С трупа? - переспросил Лито, даже не пытаясь скрыть улыбку.
- Ну с коня трупа, - отмахнулась женщина. - Но он все равно достался бы мне.
- Труп?
- Нет, конь. Кляча старая, всего и достоинств - одно седло. Он же мне его в карты продул, а отдавать не захотел.
- Кто продул, конь?
- Какой конь?! Труп!
- Ты играла в карты с трупом? - Сын трактирщика совсем развеселился, но, встретившись взглядом с раскрасневшейся воительницей, понял, что немного переборщил с подколками.
Верба бегло оглядела трактир и, за неимением ничего более подходящего, потянулась к глиняной миске. Лито тихо ойкнул и спрятался за стойку.
- Нет, играла я с живым, но он проиграл, а долг не отдал, поэтому стал трупом! - Верба уже поняла, что над ней неприкрыто издеваются, но остановиться не могла, а потому старалась говорить менее двусмысленно.
- Ну легко пришло - легко и ушло, - философски заключил трактирщик.
- Ничего себе легко! - возмутилась воительница. - Я об него ноготь сломала!
- Об труп? - уточнил Лито, высовываясь из-за своего укрытия и тут же ныряя обратно.
- Об седло, дурень! Там пряжку заело… Да и тяжеленное оно оказалось, словно свинцовое. Но красивое. И под жилетку мою новую очень подходило…
- Какую жилетку? - В разговор вмешалась Лита, выглянувшая из кухни с огромной тарелкой румяных, еще дымящихся пирожков. - Не ту, случаем, на которой Марыська ночью котят родила? Кожаная такая, с серебряными нашлепками. Ее кто-то вчера на лавке забыл, я так и поняла, что ты, но относить уже поздно было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Ладно, фиг с ней, с песней. Можно еще стихи почитать. А что, неплохая идея! Ну я и начала. Как всегда не в тему, конечно…
Посмотри, уже всходит луна,
Уже солнце скатилось с небес,
Ну а ты все сидишь у окна
И глядишь на темнеющий лес.
Чьи-то крики ты слышишь вдали,
Кто-то воет в каминной трубе,
Пес дворовый надрывно скулит,
Потому и не спится тебе.
Кьяло захрапел еще сильнее, искусно вставляя храп в паузы между строчками, но добился только того, что я ускорила темп чтения.
Но не бойся, ложись на кровать
И глаза закрывай поскорей.
Уже ночь на дворе, надо спать,
Тьма не любит неспящих детей.
В небе ведьма шальная парит,
От девичьей крови уж пьяна,
Но не бойся, малыш, просто спи,
И тебя не достанет она.
Храп постепенно перерос в раздраженное сопение, а со стола раздался гневный писк. Ага, пробрало! Вот слушайте теперь, чтобы впредь неповадно было мне бойкоты устраивать!
А по лесу гуляет вервольф,
Он за жертвой идет по пятам,
Но не бойся, ведь ты только мой,
Никому я тебя не отдам.
Где-то в городе рыщет маньяк,
Явно хочет кого-то убить;
А по кладбищу бродит мертвяк,
Ищет, кем бы ему закусить.
Кьяло перевернулся на живот и накрыл голову подушкой. Видимо, таким нехитрым образом он пытался хоть как-то приглушить звук. Бедняга! Кажется, он недооценил громкость и пронзительность моего голоса. А зря…
Я набрала в легкие побольше воздуха и продолжила в несколько раз громче:
Они скоро друг друга найдут,
И кровавый завяжется бой,
Но к тебе они не подойдут,
Ты ведь спишь под моею рукой.
Спи, тебя не отдам я врагу.
Ночью будет нестрашно совсем.
Спи, дитя, я твой сон сберегу…
А под утро сама тебя съем!
Кьяло все-таки не утерпел и запустил в меня подушкой, но глаза при этом открыть позабыл, поэтому промахнулся, и боевой снаряд угодил аккурат в подсвечник. Свечка сломалась, а острая завитушка, придерживавшая ее в вертикальном положении, легко пропорола не только тонкую наволочку, но и плотный наперник, и по всей комнате разлетелись белые пушистые перышки.
- Может, ты заткнешься, а? - угрюмо спросил парень, поворачиваясь ко мне и приоткрывая глаза. - Если хочешь, я даже извинюсь, только дай поспать.
- Э-э-э… - не сразу дошло до меня. - А за что извиняться-то?
- Ну ты же за что-то на меня обиделась, перед тем как уйти.
- А за что?
- Если бы я еще помнил, - вздохнул парень, сдувая с носа мелкое перышко. - Кажется, ты что-то сказала о Вербе. Или это я сказал?
- Да какая разница, кто сказал. Лучше просыпайся и слушай сюда, у меня вопрос жизни и смерти.
- Чьей? - Кьяло послушно переполз в вертикальное положение.
- Еще не решила. Но вот только сразу скажи: знаешь ли ты, где здесь живет некий господин Гатьбу? И если знаешь, то реально ли забраться к нему в дом? Ответ «нет» не принимается!
Парень задумался. Он все еще смотрел на меня, но мысленно уже находился далеко от трактира. На его лице все больше и больше проступало выражение мечтательного блаженства, свойственное или гениям, или тихим идиотам (первым в момент озарения, а вторым круглосуточно). Или мне в предвкушении вкусного обеда.
Кстати, об обеде! Снизу явственно пахнуло пирожками. Свежими, горячими, пышными. С капустой, картошкой, рисом, мясом, вареньем… Вкуснотища! Рот сразу же наполнился слюной, а в желудке тоскливо заурчало.
Ага, и физиономия у меня сразу же стала точно такая же, как у Кьяло. Воистину, обжора и воришка - два сапога пара. И какая разница, что один сапог тридцать пятого размера, а второй… ну примерно сорок восьмого.
- Слушай, а зачем тебе лезть в дом к Гатьбу? - соблаговолил-таки поинтересоваться второй сапог. - Говорят, у него охрана еще круче, чем у старого Роледо.
- Да мне, собственно, Роледо и нужен, - призналась я. - Только он сейчас гостит у Гатьбу.
- Хрен редьки не слаще, - вздохнул Кьяло. - А на кой черт он тебе сдался-то?
Теперь уже вздохнула я. А потом подумала, что хуже уже не будет, и рассказала, что со мной случилось за последнее время: начиная с удара по голове и кончая сделкой с никсой. Умолчать о браслете тоже не получилось.
Как ни странно, Кьяло меня не убил. Видимо, решил, что без меня ему браслет не вернуть, а разделаться с мелкой, противной, наглой и т. д. эльфой он всегда успеет. Вместо этого он задумчиво причмокнул и спросил:
- А чем так вкусно пахнет?
- Что, и тебя проняло? - облизнулась я. - Спорим, что пирожки?!
- Не, даже спорить не буду. Но убедюсь… убеждусь… тьфу, проверю с удовольствием.
- А жемчужина?
- А чего ей сделается? До вечера еще уйма времени. Пошли вниз!
Пожалуй, не только я плохо соображала на голодный желудок.
Но сразу наброситься на пирожки не удалось. Во-первых, в пределах видимости их не наблюдалось (запах, оказывается, шел из кухни), а во-вторых, на первом этаже бушевала Верба. Попадаться под горячую руку разъяренной воительнице не хотелось, поэтому пришлось пока остановиться на лестнице. Но и оттуда все было замечательно видно и слышно.
- Какой придурок прошляпил мое седло? Да вы знаете, сколько оно стоит?
- Стоит много, у тебя таких денег отродясь не водилось, - хмыкнул Льени. - Но вот во сколько оно тебе обошлось - это уже совсем другой вопрос. Сама-то ты его где уперла?
- Я не уперла, я с трупа сняла.
- С трупа? - переспросил Лито, даже не пытаясь скрыть улыбку.
- Ну с коня трупа, - отмахнулась женщина. - Но он все равно достался бы мне.
- Труп?
- Нет, конь. Кляча старая, всего и достоинств - одно седло. Он же мне его в карты продул, а отдавать не захотел.
- Кто продул, конь?
- Какой конь?! Труп!
- Ты играла в карты с трупом? - Сын трактирщика совсем развеселился, но, встретившись взглядом с раскрасневшейся воительницей, понял, что немного переборщил с подколками.
Верба бегло оглядела трактир и, за неимением ничего более подходящего, потянулась к глиняной миске. Лито тихо ойкнул и спрятался за стойку.
- Нет, играла я с живым, но он проиграл, а долг не отдал, поэтому стал трупом! - Верба уже поняла, что над ней неприкрыто издеваются, но остановиться не могла, а потому старалась говорить менее двусмысленно.
- Ну легко пришло - легко и ушло, - философски заключил трактирщик.
- Ничего себе легко! - возмутилась воительница. - Я об него ноготь сломала!
- Об труп? - уточнил Лито, высовываясь из-за своего укрытия и тут же ныряя обратно.
- Об седло, дурень! Там пряжку заело… Да и тяжеленное оно оказалось, словно свинцовое. Но красивое. И под жилетку мою новую очень подходило…
- Какую жилетку? - В разговор вмешалась Лита, выглянувшая из кухни с огромной тарелкой румяных, еще дымящихся пирожков. - Не ту, случаем, на которой Марыська ночью котят родила? Кожаная такая, с серебряными нашлепками. Ее кто-то вчера на лавке забыл, я так и поняла, что ты, но относить уже поздно было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95