— Ерунда. Каких именно?
— Прежде всего логики.
— Вот как? — ледяным голосом произнес Молтби. — И в чем же именно вы обнаружили нехватку логики?
— Ну, возьмем, к примеру, молчаливую оппозицию. Да никто о ней, кроме нас, сроду не слыхивал. Почему она до сих пор ничем себя не проявила, почему ничего не просочилось в прессу?
Молтби уже насмешливо улыбался.
— Но, мой дорогой, о чем говорит ее название? Такова их природа. На то она и молчаливая. Держится в тени. Ждет своего часа. А Абраксас никакой не пьяница. Он настоящий герой, мина замедленного действия, революционер от бога и во благо своей страны. А Доминго никакой не торговец наркотиками с непомерным либидо, он бескорыстный борец за демократию. А что касается студентов, тут нечего и рассуждать. Вы же сами знаете, что это за народ. Легкомысленный. Непостоянный. Сегодня у них на уме одно, завтра другое. Боюсь, вы просто устали, Найджел. Панама действует вам на нервы. Пора отвезти Пэдди в Швейцарию. О, и да, чуть не забыл, — продолжил он с озабоченным видом, точно упустил нечто страшно важное. — Мистер Лаксмор-Меллорс везет золотые слитки, — он понизил голос, точно их мог кто-то подслушать. — Банкам и курьерским службам в подобных ситуациях доверять никак нельзя, особенно в этом темном мире интриг, в который мы с вами теперь входим. Так что, Найджел, он выступает в роли посыльного ее величества королевы и везет их дипломатическим багажом.
— Что?
— Да золотые слитки! Полагаю, что именно ими будут расплачиваться с молчаливой оппозицией, а не долларами, фунтами или там швейцарскими франками. Должен сказать, это имеет смысл. Разве можно представить себе, чтобы молчаливую оппозицию подпитывали, допустим, фунтами стерлингов? Да они обесценятся прежде, чем состоится первый мало-мальски серьезный путч. И еще мне сказали, что эта самая оппозиция обойдется нам недешево, — добавил он тем же многозначительным тоном. — Нет, в наши дни несколько миллионов, конечно, ничто. Но не следует забывать, что придется еще покупать и будущее правительство. Так что на обоих фронтах необходимо очень умелое дирижирование. Впрочем, думаю, мы справимся, верно, Найджел? Лично я принимаю это как вызов судьбы, как испытание, должное показать, кто чего стоит. Да о таком случае, человек, озабоченный карьерой, может только мечтать! Дипломатический Эльдорадо, только без пота, жары и грязи джунглей.
Молтби погрузился в размышления. Стормонт, сидевший рядом поджав губы, никогда прежде не видел своего шефа в таком приподнятом и умиротворенном настроении. Но сам для себя так до сих пор и не решил, как следует ко всему этому относиться. Многое казалось непонятным и совершенно необъяснимым. Солнце ярко сияло в небе. Сидевший в тени эстрады, он чувствовал себя приговоренным к пожизненному заключению, узником, не верившим, что дверь его клетки когда-нибудь распахнется. Его призывали блефовать, но что именно это за блеф? Кого еще он будет обманывать, кроме себя, наблюдая за тем, как процветает посольство благодаря неусыпным манипуляциям Оснарда? «Знаешь, не нравится мне все это, — как-то сказал он Пэдди, когда та осмелилась предположить, что вся эта история с БУЧАНОМ слишком уж грандиозна, чтобы быть правдой. — Особенно если узнаешь этого Энди чуть получше».
Молтби между тем продолжал философствовать.
— Наше посольство пока что не в силах адекватно оценить все это, Найджел. Мы можем иметь только самое общее представление. Мы знаем местные условия. Да, это несомненно. И иногда то, что мы наблюдаем здесь, входит в противоречие с тем, что сообщают наши доброжелатели. Но, слава создателю, он не лишил нас органов чувств. Мы видим, слышим, можем даже принюхаться. Но у нас, увы, нет всех этих файлов, компьютеров, аналитиков, десятков восхитительно молодых дебютантов, которые сновали бы по нашим коридорам. Мы замкнуты, ограничены в пространстве. Не в силах оценить игры, ведущиеся на мировом уровне. Особенно в таком маленьком и незначительном посольстве, как наше. Мы просто грубые мужланы, недоучки. Вы согласны со мной?
— Это вы им тоже сказали?
— Да, представьте, сказал, по волшебному телефону Оснарда. Слова имеют больше веса, если произносятся втайне, вы согласны? Мы осознаем пределы своих возможностей, так я сказал. Работа у нас скучная, рутинная. Лишь время от времени можем заглянуть в большой мир. И БУЧАН стал окном, которое позволяет нам это сделать. И мы благодарны судьбе за это, мы горды. И не следует требовать от такого крошечного посольства, как наше, задачей которого является слежение за настроениями в стране и пропаганда взглядов собственного правительства, объективного суждения по глобальным вопросам.
— Что заставило вас так сказать им? — спросил Стормонт. Хотел произнести это громче, но почувствовал, как перехватило горло.
— Естественно, БУЧАН. Министерство обвинило меня в том, что я не восторгаюсь поступившими от него в последнее время материалами. Кстати, аналогичное обвинение было высказано и в ваш адрес. «Восторгаюсь? — ответил я. — Да по части восторгов за мной не пропадет. Оснард очаровательный парень, ответственный, безупречный во всех отношениях, а его операция БУЧАН открыла нам глаза и дала массу пищи для размышлений. Мы восхищаемся ею. Мы целиком и полностью поддерживаем его. Он оживил наш маленький дружный коллектив. Но пока что мы не в силах отыскать этой операции достойное место в великой схеме мирового порядка. Этим должны заняться аналитики и начальство».
— И они с вами согласились?
— Съели как миленькие. Энди действительно обаятельнейший человек, сказал я им. Умеет обращаться с дамами. Ценное приобретение для нашего посольства. — Молтби умолк на секунду, затем продолжил уже более спокойным тоном: — Ладно, я допускаю, может, он не всегда играет по правилам. Мухлюет, так, по мелочам. Но кто этого не делает? Но мое мнение таково: это не имеет ни малейшего отношения ни к вам, ни ко мне, ни к кому бы то ни было в нашем посольстве. Все до одного, возможно, за исключением молодого Энди, считают эту возню с БУЧАНОМ полным вздором и ерундой!
Стормонт недаром заслужил репутацию человека выдержанного, особенно в критические моменты. Какое-то время он сидел совершенно неподвижно — скамья была жесткая, из тикового дерева, без спинки, а у него уже давно побаливала спина, особенно в сырую погоду. Он сидел и смотрел на застывшую линию кораблей на горизонте, мост Америкас, старый город и его безобразную младшую сестру по ту сторону от залива. Закинул ногу на ногу, потом передумал, снял правую и закинул левую. И размышлял над тем, не настал ли конец его карьере по неким, еще не совсем понятным причинам или же, наоборот, это есть начало новой карьеры, очертания которой еще не вполне ясны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112