Она надела красный домашний халатик из тонкого хлопка. Больше, судя по всему, на ней ничего не было, потому что когда она наклонялась, видны были голые груди. Она щелкала зажигалкой и улыбалась, глядя на Марту через тонкий язычок пламени.
— Где мой муж? — спросила Луиза. Щелк.
— Уехал в Гуараре, — ответила Марта. — Мики Абраксас покончил с собой во время фейерверка.
— Сожалею.
— Я тоже. И ваш муж.
— Впрочем, этого следовало ожидать. Мы лет пять ждали этого события, и все наши старания и уговоры, как видите, ни к чему не привели, — подытожила Луиза.
Щелк.
— Он был потрясен, — сказала Марта.
— Кто? Мики?
— Ваш муж, — ответила Марта.
— Почему мой муж держал для счетов и заказов мистера Оснарда отдельную книгу? Щелк.
— Не знаю. Сама удивляюсь, — ответила Марта.
— Ты его любовница?
— Нет.
— А вообще у него есть любовница? — Щелк.
— Нет.
— Это его деньги у тебя в руках?
— Да.
— Зачем? — Щелк.
— Он мне дал, — ответила Марта.
— Заплатил за траханье?
— Нет. Дал на хранение. Они были у него в кармане, как раз когда он узнал о Мики.
— Откуда они взялись?
Щелчок, и пламя полыхнуло так близко к левому глазу Луизы, что Марта удивилась, как это не вспыхнули у нее брови и ресницы и почему не загорелся красный халатик.
— Я не знаю, — ответила Марта. — Многие клиенты платят наличными. А он не всегда знает, что с ними делать. Он вас любит. Он любит свою семью больше, чем что-либо на свете! Он и Мики тоже любил.
— А еще кого-нибудь он любит?
— Да.
— Кого?
— Меня.
Она разглядывала какой-то листок бумаги.
— Это что, здешний домашний адрес мистера Оснарда? Торре дель Map. Пунта Пайтилла. — Щелк.
— Да, — ответила Марта.
Разговор был окончен, но Марта поняла это не сразу, потому что Луиза продолжала щелкать зажигалкой и, улыбаясь, смотреть на пламя. Еще несколько щелчков и улыбок, прежде чем Марта наконец поняла, что Луиза пьяна в стельку. Так напивался брат Марты, когда жизнь ему вдруг опостылевала. И это было не того рода опьянение, когда человек поет, или рыдает, или вовсе не держится на ногах. Нет, голова ее ясна, мыслит ясно и четко, все видит и замечает. Такого рода опьянение, когда человек в полной мере осознает, от чего хочет избавиться в пьяном забвении, а оно все не приходит. И еще — совсем голая под этим халатиком.
Глава 21
Той же ночью, ровно в час двадцать, в дверь Оснарда раздался звонок. Весь последний час удрученное состояние, в котором пребывал Оснард, только усугублялось. Кипя от ярости, он принялся придумывать самые дикие способы избавления от нежеланного и ненавистного гостя: сбросить его с балкона, чтоб тело пробило стеклянную крышу клуба «Юнион», который находился десятью этажами ниже, и испортить таким образом тамошним посетителям вечер; утопить его в душе, подлить в виски глазных капель. «Что ж, Эндрю, раз вы так настаиваете, но только капельку, прошу вас, не больше», и это характерное всасывание воздуха сквозь зубы. Но ненависть его распространялась не только на Лаксмора.
"Молтби! Мой посол и партнер по гольфу, дьявол его раздери! Чертов представитель ее величества королевы, изрядно подувядший цветок гребаной британской дипломатии, кинул меня, как какую-нибудь дешевую проститутку!
Стормонт! Сама честность и неподкупность, прирожденный неудачник, последний из белых людей, преданный пудель мистера Молтби, готовый стоять на задних лапках и поддерживать своего хозяина кивками и невнятным бурчанием, пока мой повелитель и духовный наставник Лаксмор благословляет их обоих!"
Заговор ли это, или оба они просто держат носы по ветру? Этот вопрос вновь и вновь задавал себе Оснард. Показалось ли, что Молтби подмигнул ему, говоря о необходимости делить обязанности и о том, что одному человеку просто не под силу вести всю эту игру? Чтоб Молтби, этот вечно ухмыляющийся педант, решил вдруг запустить лапы в мешок с деньгами? Да этот ублюдок и понятия не имеет о том, как это делается. Ладно, забыли о нем. И до определенной степени Оснарду действительно удалось на время выбросить Мотлби из головы. Взял свое его природный прагматизм, он отбросил все мысли о мщении и начал размышлять над тем, как спасти то, что еще осталось от его великого предприятия. Да, корабль получил пробоину, но он еще на плаву, твердил себе Оснард. Я по-прежнему веду все расчеты с БУЧАНОМ. Молтби прав.
— Желаете что-то другое, сэр, или остановимся на солодовом?
— Эндрю, я тебя умоляю! Пожалуйста, называй меня просто Скотти.
— Постараюсь, — обещал Оснард и, шагнув через открытое французское окно, налил ему щедрую порцию солодового виски из бутылки, взятой из буфета в гостиной, потом снова вернулся на балкон. «Долгий перелет, виски и бессонница должны скоро взять свое, ведь Лаксмор не железный, — думал он, окидывая пристальным взглядом скорчившуюся в шезлонге фигуру своего босса. — И влажность тоже — фланелевая рубашка промокла насквозь, по бороде сбегают струйки пота». Это давал знать о себе страх.
Страх, вызванный тем, что он оказался один на враждебной территории, что рядом нет жены, которая бы за ним приглядывала. Глаза словно у загнанного зверя, он вздрагивал и прислушивался при каждом звуке шагов на лестнице, вое полицейской сирены, криках пьяниц, доносившихся из каньонов Пунта Пайтилла. Небо было чистое и прозрачное, как вода, и сплошь усыпано блистающими звездами. Луна отбрасывала дорожку света на водную гладь между кораблями, выстроившимися у входа в канал. С моря ни ветерка. Такой полный штиль наблюдался здесь редко.
— Вы спрашивали, сэр, нет ли у меня каких-либо пожеланий к Центру. На тему того, чтоб сделать свою жизнь более сносной, — напомнил Лаксмору Оснард.
— Разве, Эндрю? Черт побери, совсем забыл. — Лаксмор резко выпрямился в шезлонге. — Давай, Эндрю, выкладывай, не стесняйся. Хотя, к радости своей, должен заметить, что устроился ты здесь совсем неплохо, — не слишком приветливо добавил он и указал на вид с балкона и апартаменты за его дверью. — Ты только не подумай, что я тебя осуждаю. Ничего подобного! Я пью за тебя. За твое мужество. Твою проницательность. Твою молодость. Качества, которыми мы все восхищаемся. Твое здоровье! — Громкий глоток. — Тебя ждет блестящая карьера, Эндрю. Должен сказать, сейчас сделать хорошую карьеру куда как легче, чем в мое время. Почва унавожена. А знаешь, сколько теперь стоит такой виски дома? Считай, повезло, если получишь сдачу с двадцати фунтов.
— Я насчет того сейфа, сэр, — снова напомнил ему Оснард озабоченным тоном наследника, склонившегося у одра умирающего отца. — И потом, пора бы нам уже отказаться от трехчасовых встреч в дешевых отелях. Просто подумал, может, если разместиться в одном из реконструированных зданий старого города, это даст нам больший оперативный простор?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112