Воздушному суперасу упасть в японское болото и бултыхаться там как… сухопутная крыса, брошенная в помойку. Тьфу! Тошно. Простой гранатой из полевого гранатомёта сбить такую машину, как «Торнадо». Всё равно, что из рогатки. Русским везёт на такие пакости. Возгорание правого крыла, недостаточное количество фреона для тушения, а затем отказ закрылков и возгорание двигателя. Вынужденная посадка на воду, где чуть не утонул. «Торнадо» держался на плаву 30 секунд. Почему? Где-то была открыта заслонка. Церковное сборище закончилось очень и очень печально. Для него, для Шеллинга.
Он поставил небольшой парус ярко жёлтого цвета, прочитав предварительно инструкцию, и поплыл туда, куда дул ветер.
Шел день за днём. Отто ловил рыбу уже более профессионально и съедал её не морщась. Часами лежал на дне своей лодки и смотрел в небо, которое днём было лазурно-голубое, а ночью – словно усыпано бриллиантами. Столько звёзд одновременно Шеллинг не видел никогда в жизни. Он вообще не поднимал головы выше линии горизонта, когда был не в самолёте. А когда сидишь за рукояткой управления истребителя – тогда вообще не до звёзд. Это бессмысленно – пялиться в пустоту. Шеллинг всегда был реален в своих интересах. Всю жизнь он лез и рвался вперёд, вперёд, вперёд… Лейтенант, капитан, майор, полковник… А вот кто он сейчас? Шеллинг не мог ответить на этот вопрос. Для соответствующего статуса необходимы наблюдатели этого статуса. Иначе всё теряет смысл.
Шли недели. Шеллинг стал сочинять стихи. Все известные ему песни он уже проорал раз по десять каждую. Надоело. Может, что-то есть в стихах? Он вспомнил прочитанное в далёкой юности, в колледже стихотворение Ницше. И вслух продекламировал его:
Я сидел в ожидании и не ждал ничего
Я не думал ни о добре, ни о зле, но я радовался
Игре света и тени; я сидел под обаянием
Дня, озера, яркого солнца, жизни без цели
И в этот миг внезапно нас стало двое…
Отто огляделся вокруг себя. Посмотрел на горизонт. Он был один. Принялся сочинять своё стихотворение. Но хоть он и складывал тщательно, кирпичик к кирпичику рифмованные слова, всё равно получалась такая муть, что даже он, автор, не решался дважды прочесть свою душевную конструкцию. Акулы, тычась мордами в борта лодки, внимали его стихотворениям, поглядывая хитрыми глазками на автора. Он отгонял их длинным тесаком, который был в комплекте спасательного снаряжения.
Прошло неведомо, сколько времени, – Шеллинг не считал, – и далеко на горизонте, прямо по курсу ветра показалось что-то вроде земли. Отто встал в лодке и, приложив ладонь ко лбу, как козырёк, стал смотреть вперёд. Да, земля. Естественно, хроническая подавленность исчезла моментально. Но и бегать по лодке и кричать «Земля!!!» он не стал. Шеллинг вытащил из кобуры пистолет, пересчитал патроны в запасной обойме и принялся чистить оружие. Разобрав и собрав свой офицерский «Браунинг», он вогнал патрон в патронник и поставил пистолет на предохранитель. Лёг на дно лодки и стал смотреть в небо. Лежал, лежал… Пролетела стайка летающих рыб. Неожиданно Шеллингу показалось, что на него смотрят. Он прищурился и стал оглядывать небо в поисках самолёта. Нет, самолёта не было. Но кто-то на него пялился, он это чувствовал. Опытные бойцы видят и чувствуют пулю тогда, когда она еще не вылетела в его сторону. Шеллинг был такой. Но никто в поле зрения так и не появился.
Земля приближалась. Это оказался небольшой островок, окруженный скалами. Лёгкий прибой бил волной в песчаное основание острова. Шеллинг вытащил лодку на песок и отволок её подольше, за небольшой валун. Парус сложил. Огляделся, увидел что-то наподобие тропы и двинулся туда уверенной походкой лётчика-истребителя.
Через пол часа пути его встретил японец среднего роста, одетый в джинсы и футболку и дружелюбно глядевший на него.
– Морские путешествия? О! Это прекрасно. Я издалека наблюдал ваш корабль (яп.).
– Вода есть? Вода (нем.).
– Вода располагает к размышлениям, верно? (яп.).
– Друг, дай воды. Я хочу пить (нем.).
– Наши желания множатся от познаний, и удовлетворить их полностью нет никакой возможности. Знания несут желания и полное истощение души (яп.).
– Вода. Буль-буль. Вода. Хочу пить (нем.).
Шеллинг стал жестикулировать, что крайне не любил, и японец тотчас понял его.
– Ты хочешь выпить? Идём друг, идём.
Он завёл его в свой дом, построенный в старинном японском стиле, и взял в руки бутылку саке «Оранжевая лошадь». Немец испуганно замахал руками. «Вода! Ватер!» (нем.).
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Ты просто хочешь пить? Да так бы сразу и сказал (яп.).
Он вытащил большую плетёную бутыль и налил в большой бокал чистой, родниковой воды. Пододвинул к нему. – Пей. Она с глубины в тысячу метров (яп.).
Тот за несколько секунд выпил полутора литровую кружку, и устало откинулся в плетёном кресле.
– Ещё будешь? (яп.).
– Чем угостишь, то и съем (нем.).
Японец, увидел равнодушие гостя к бутылке с водой, быстро заставил стол рыбными приготовлениями, на которые Отто посмотрел с ненавистью. Затем поставил тарелку вареного мяса, и круглую лепёшку хлеба. Взял в руки бутылку «Оранжевой лошади». Спросил:
– Налить? (яп.).
– Лей, лей. Теперь уже полегчало (нем.).
Выпив по круглой чашке «Оранжевой лошадки», собеседники принялись есть. Отто ел мясо и хлеб.
– И что ты один в эдакой дыре, на краю света делаешь? (нем.) – спросил Отто, обведя рукой вокруг себя и посмотрев по сторонам.
– Ты попал в расположение церкви Вечной молодости. Я очень тебе рад (яп.).
– Баба хоть есть? Или совсем один? (нем.).
– Эта церковь только недавно основана. Я первый апостол. Вон в тот телескоп (он указал на скалу, где стоял зеркальный телескоп) я видел богов и слушал их песни. Я видел богов своими глазами, я слышал богов своими ушами. Ты веришь мне? (яп.).
– Понятно, что один. Я тоже по жизни один. Не скажу, что это хорошо, но не скажу что и плохо (нем.).
– Они мне оставили священную книгу. Они мне оставили книгу Вечной молодости. От неё нельзя оторваться. Она заглатывает тебя целиком. О! Это прекрасно! Хочешь, я дам тебе почитать? (яп.).
– От одиночества можно и свихнуться, но можно и наоборот, окрепнуть духом. Мне это говорил отец (нем.).
Шеллинг уже насытился и с удовольствием смотрел на море уходящее до самого горизонта. Японец принёс толстую книгу чёрного цвета.
– Слушай, а у тебя здесь здорово! Настоящий японский монастырь. Я бы здесь остался. Отто Шеллинг свое отвоевал (нем.).
– Ешь, ешь ещё. Очень полезная, вкусная рыба (яп.).
– Пока я плыл один среди волн и акул, мне кажется, я стал другим. Я не жалею, что утонул мой «Торнадо». Зато теперь сижу здесь! Это похоже на компактный рай. Мы даже и не познакомились (нем.). Отто, – Шеллинг показал на себя. Повторил: – Отто.
Японец засмеялся и показал пальцем на себя – Мао.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204
Он поставил небольшой парус ярко жёлтого цвета, прочитав предварительно инструкцию, и поплыл туда, куда дул ветер.
Шел день за днём. Отто ловил рыбу уже более профессионально и съедал её не морщась. Часами лежал на дне своей лодки и смотрел в небо, которое днём было лазурно-голубое, а ночью – словно усыпано бриллиантами. Столько звёзд одновременно Шеллинг не видел никогда в жизни. Он вообще не поднимал головы выше линии горизонта, когда был не в самолёте. А когда сидишь за рукояткой управления истребителя – тогда вообще не до звёзд. Это бессмысленно – пялиться в пустоту. Шеллинг всегда был реален в своих интересах. Всю жизнь он лез и рвался вперёд, вперёд, вперёд… Лейтенант, капитан, майор, полковник… А вот кто он сейчас? Шеллинг не мог ответить на этот вопрос. Для соответствующего статуса необходимы наблюдатели этого статуса. Иначе всё теряет смысл.
Шли недели. Шеллинг стал сочинять стихи. Все известные ему песни он уже проорал раз по десять каждую. Надоело. Может, что-то есть в стихах? Он вспомнил прочитанное в далёкой юности, в колледже стихотворение Ницше. И вслух продекламировал его:
Я сидел в ожидании и не ждал ничего
Я не думал ни о добре, ни о зле, но я радовался
Игре света и тени; я сидел под обаянием
Дня, озера, яркого солнца, жизни без цели
И в этот миг внезапно нас стало двое…
Отто огляделся вокруг себя. Посмотрел на горизонт. Он был один. Принялся сочинять своё стихотворение. Но хоть он и складывал тщательно, кирпичик к кирпичику рифмованные слова, всё равно получалась такая муть, что даже он, автор, не решался дважды прочесть свою душевную конструкцию. Акулы, тычась мордами в борта лодки, внимали его стихотворениям, поглядывая хитрыми глазками на автора. Он отгонял их длинным тесаком, который был в комплекте спасательного снаряжения.
Прошло неведомо, сколько времени, – Шеллинг не считал, – и далеко на горизонте, прямо по курсу ветра показалось что-то вроде земли. Отто встал в лодке и, приложив ладонь ко лбу, как козырёк, стал смотреть вперёд. Да, земля. Естественно, хроническая подавленность исчезла моментально. Но и бегать по лодке и кричать «Земля!!!» он не стал. Шеллинг вытащил из кобуры пистолет, пересчитал патроны в запасной обойме и принялся чистить оружие. Разобрав и собрав свой офицерский «Браунинг», он вогнал патрон в патронник и поставил пистолет на предохранитель. Лёг на дно лодки и стал смотреть в небо. Лежал, лежал… Пролетела стайка летающих рыб. Неожиданно Шеллингу показалось, что на него смотрят. Он прищурился и стал оглядывать небо в поисках самолёта. Нет, самолёта не было. Но кто-то на него пялился, он это чувствовал. Опытные бойцы видят и чувствуют пулю тогда, когда она еще не вылетела в его сторону. Шеллинг был такой. Но никто в поле зрения так и не появился.
Земля приближалась. Это оказался небольшой островок, окруженный скалами. Лёгкий прибой бил волной в песчаное основание острова. Шеллинг вытащил лодку на песок и отволок её подольше, за небольшой валун. Парус сложил. Огляделся, увидел что-то наподобие тропы и двинулся туда уверенной походкой лётчика-истребителя.
Через пол часа пути его встретил японец среднего роста, одетый в джинсы и футболку и дружелюбно глядевший на него.
– Морские путешествия? О! Это прекрасно. Я издалека наблюдал ваш корабль (яп.).
– Вода есть? Вода (нем.).
– Вода располагает к размышлениям, верно? (яп.).
– Друг, дай воды. Я хочу пить (нем.).
– Наши желания множатся от познаний, и удовлетворить их полностью нет никакой возможности. Знания несут желания и полное истощение души (яп.).
– Вода. Буль-буль. Вода. Хочу пить (нем.).
Шеллинг стал жестикулировать, что крайне не любил, и японец тотчас понял его.
– Ты хочешь выпить? Идём друг, идём.
Он завёл его в свой дом, построенный в старинном японском стиле, и взял в руки бутылку саке «Оранжевая лошадь». Немец испуганно замахал руками. «Вода! Ватер!» (нем.).
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Ты просто хочешь пить? Да так бы сразу и сказал (яп.).
Он вытащил большую плетёную бутыль и налил в большой бокал чистой, родниковой воды. Пододвинул к нему. – Пей. Она с глубины в тысячу метров (яп.).
Тот за несколько секунд выпил полутора литровую кружку, и устало откинулся в плетёном кресле.
– Ещё будешь? (яп.).
– Чем угостишь, то и съем (нем.).
Японец, увидел равнодушие гостя к бутылке с водой, быстро заставил стол рыбными приготовлениями, на которые Отто посмотрел с ненавистью. Затем поставил тарелку вареного мяса, и круглую лепёшку хлеба. Взял в руки бутылку «Оранжевой лошади». Спросил:
– Налить? (яп.).
– Лей, лей. Теперь уже полегчало (нем.).
Выпив по круглой чашке «Оранжевой лошадки», собеседники принялись есть. Отто ел мясо и хлеб.
– И что ты один в эдакой дыре, на краю света делаешь? (нем.) – спросил Отто, обведя рукой вокруг себя и посмотрев по сторонам.
– Ты попал в расположение церкви Вечной молодости. Я очень тебе рад (яп.).
– Баба хоть есть? Или совсем один? (нем.).
– Эта церковь только недавно основана. Я первый апостол. Вон в тот телескоп (он указал на скалу, где стоял зеркальный телескоп) я видел богов и слушал их песни. Я видел богов своими глазами, я слышал богов своими ушами. Ты веришь мне? (яп.).
– Понятно, что один. Я тоже по жизни один. Не скажу, что это хорошо, но не скажу что и плохо (нем.).
– Они мне оставили священную книгу. Они мне оставили книгу Вечной молодости. От неё нельзя оторваться. Она заглатывает тебя целиком. О! Это прекрасно! Хочешь, я дам тебе почитать? (яп.).
– От одиночества можно и свихнуться, но можно и наоборот, окрепнуть духом. Мне это говорил отец (нем.).
Шеллинг уже насытился и с удовольствием смотрел на море уходящее до самого горизонта. Японец принёс толстую книгу чёрного цвета.
– Слушай, а у тебя здесь здорово! Настоящий японский монастырь. Я бы здесь остался. Отто Шеллинг свое отвоевал (нем.).
– Ешь, ешь ещё. Очень полезная, вкусная рыба (яп.).
– Пока я плыл один среди волн и акул, мне кажется, я стал другим. Я не жалею, что утонул мой «Торнадо». Зато теперь сижу здесь! Это похоже на компактный рай. Мы даже и не познакомились (нем.). Отто, – Шеллинг показал на себя. Повторил: – Отто.
Японец засмеялся и показал пальцем на себя – Мао.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204