– Вы почти угадали. Конференция по философии буддизма.
– Да что вы говорите! Такая симпатичная женщина – философ? Да еще и буддистка! Как богат внутренний мир людей! – Музыкант вздохнул и покачал головой. – А у нас торговля и только торговля. Подумать страшно!
– Вообще-то приятно слышать, но я всего лишь ассистент по стенографии. На санскрите.
– Все равно! Чтобы стенографировать, надо понимать. Ведь так, не правда ли?
– Возможно, вы и правы, но никто не знает, что он в состоянии понять, а что – нет.
– Интересная мысль, – Контрабасист посмотрел в темное окно лайнера и увидел в отражении себя, любимого, с серьгой в ухе и сдвинутым галстуком, обритого под полный ноль и на фоне шикарной брюнетки, буддистки-стенографистки. Красавец!
– И неужели даже вы не в состоянии понять, что вы в состоянии понять? – лениво-изумленно спросил он. – Вот, например, о вреде курения вы понимаете. Даже на нескольких языках.
– Понимание не меняет отношения. Разве вы не замечали? И какой смысл, поэтому знать, что тебе понятно, а что нет. Вам так не кажется?
– Кажется, кажется… Мне нравится ваша профессия. От нее веет магнетизмом вечности.
– Да, санскрит может рассказать о многом. Но немногим.
– Немногим в этом лайнере?
– Ну, можно сказать и так.
– Но вы-то, конечно, в число непонятливых не попадаете.
– Да, боюсь, что попадаю и я. Знание семантики не освобождает от необходимости рождать концепции.
– Вот как! А зачем их рождать?
– Чтобы понять.
– Что?
– То, что непонятно.
– М-да… – красавец с серьгой задумчиво сбил пепел в пепельницу. – Интересно вы мыслите.
– Вы тоже летите к бабушке на икебану?
– Знаете, а вот вы совсем не угадали. Выставка мясомолочной промышленности, сепараторы там разные, убойные ножи…
– Убойные ножи? Страшные у вас выставки.
– Вся жизнь – страсть. Нож тут не при чем. Всегда он почему-то крайним оказывается. Мысль – первична. Нож вторичен.
– О, да вы тоже философ!
– Да, немного, наверное. Философия переработки жизни в смерть. Тяжелая мясомолочная промышленность.
– Как интересно! Это и есть главный вопрос нашей конференции!
– Вот видите, как мы близки. По духу. Но по материи – вряд ли. Не думаю, что каноны классического буддизма настолько меркантильны, как моя профессия. Убить и съесть. Как вы считаете – звучит?
– Еще как!
– И я так думаю.
– Но по вашему виду не скажешь, что вы жестокий человек.
– А я добрый.
– И это не мешает вам в работе?
– Как вам сказать, – Музыкант потушил сигарету и, повернувшись к брюнетке, стал смотреть на нее задумчивым взглядом. – Может быть, и мешает. Но я, наверное, не в состоянии этого понять.
Авиалайнер слегка накренило. Автопилот делал разворот по своему воздушному коридору. Летчики продолжали играть в карты. Второй пилот рискнул, вскрылся и сорвал банк. «Ха-ха-ха!» – захлопал в ладоши. – «Бруклин всегда впереди!» – «Постой-постой!» – засомневался третий пилот. – «А где пиковая дама?» – Он сгреб колоду и стал ее пересчитывать.
Штурман оторвался от книги и уставился на курсовой указатель. Он обдумывал только что прочтенное – «Но нельзя забывать, что вечная жизнь есть вечная смерть. Ибо обе категории сливаются в одну».
Повар пуэрториканец продолжал обсуждение со стюардессой утреннего меню почти в полном молчании. Иногда короткие реплики подавала стюардесса. Обсуждение подходило к концу.
Командир экипажа спал.
Автопилот выровнял самолет, и тот несся дальше к далекой притаившейся Японии.
– А вы не хотите прийти на нашу конференцию? – спросила собеседница.
– Вы думаете, что стоит?
– Мне кажется, я вижу, кем вы были в прошлой жизни. И думаю, что стоит.
– Вы видите, кем я был в прошлой жизни? Поразительные вещи говорите. Может быть, вы вглядитесь и увидите, кем я был в этой? А то я иногда начинаю сомневаться, не сон ли она?..
– Нет, эта жизнь ваша. Я не гадалка. Законченную карму легко прочесть. Она впечатана и неизменна. А вот в действующую лезть опасно. Непредсказуемы последствия. Наложение одной кармы на другую. То есть вашей на мою. Или наоборот. В общем, это сложный вопрос. Мудрый буддист – одинокий буддист.
– Сложности я не люблю. До того момента, пока они не упростятся до минимума. Вы знаете, а почти всегда так и происходит. Странный эффект. Вы знакомы с ним? – заинтриговался Контрабасист.
– Ну, конечно. Самих по себе сложностей не существует. Все только внутри вас.
– Во мне?
– Да.
– И что же они там, извините, делают?
– Ну, как сказать. Усложняют вам жизнь. И упрощаются. Энергия-то уходит.
– Любопытное объяснение непонятного. А вот вы, например, сейчас тоже во мне? Как часть определенной сложносоставляющей?
Брюнетка слегка порозовела.
– Да, это так. Я сейчас внутри вас, можно сказать и так.
– А где тогда, по-вашему, я?
– Если по-моему, то во мне.
– Я – в тебе? – изумился Музыкант! – Извините…
– Ничего. Да. Хотя это странно звучит на первый взгляд.
– Любопытная все-таки у вас профессия. Я, наверное, воспользуюсь вашим приглашением. А где проходит ваша конференция?
– В Токио. Район Хиракава. В Куин-отеле.
– О, это престижное место встречи. В финансовом смысле.
– Ну, конференция тоже очень престижна, как вы выражаетесь. Поэтому и место встречи соответствующее.
– А наша выставка в районе Ееги-Хатиман. Не желаете посетить, мадемуазель? Или, извините, мадам?
– Да нет, мадемуазель. Спасибо большое. Убойные ножи – это, конечно, экзотика, но все же несколько своеобразная. Я, наверное, не подготовлена для такого рода зрелищ. Извините, конечно.
– Да что там. Не хотите – не надо. Но ножи – это же не вся выставка. Ну, пара ножиков стоит в углу, а остальное-то, может, и стоит поглядеть. Например, паровая обработка шкуры… Хотя нет, я наверное, не то говорю. Вы правы, это не будет интересно для вас.
Музыкант помолчал, уставившись в иллюминатор самолета и видя там лишь самого себя. Брюнетка тронула его за плечо:
– Мы так долго общаемся. Бетти. Бетти Тейлор, – представившись, она улыбнулась и протянула ему руку. Музыкант взял ее руку в свою и, тоже широко улыбнувшись, наклонил голову:
– Коля.
– Коля? Это мне напоминает Россию.
– А я русский.
– Вы – русский?! – изумленно проговорила Бетти, перейдя на родной язык Музыканта.
– Вы, похоже, тоже немного знакомы с этой страной, – отметил на русском языке агент.
– Вы правы, правы… – Бетти изумленно глядела на русского философа убойных ножей, на ее глазах сменившего ментальную ипостась с непринужденностью фотомодели.
– Моя мама – русская, – продолжила Бетти. – Она из небольшого городка Ростов.
– Да, Ростов не такой уж и маленький городок. Мама поскромничала.
– А откуда вы?
– Я из Чернобыля. Слышали?
– Из Чернобыля? И вы были там во время взрыва?
– Нет, мне повезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204