– Это махант Крин Рамджи Баба, – сказал доктор Чэттерд-жи. – Церемония какра-пуйя сейчас начнется.
Мы вошли в дом маханта. Главное помещение было освещено одной-единственной свешивающейся с потолка электрической лампочкой. До моего слуха доносились звуки работающего дизельного двигателя, вырабатывавшего электричество. Крин Рамджи Баба успел раздеться догола и теперь восседал, как на троне, на кровати, стоявшей на небольшом возвышении. На стене позади маханта мы увидели фреску, выполненную в наивном стиле. На ней был изображен обнаженный махант, сидевший, как и положено агори, в позе лотоса на трупе. В правой руке он держал фигурку распятого Иисуса, а в левой – фигурку Ленина, указывающего путь в светлое будущее.
Дядя доктора Чэттерджи был действительно удивительно красивым мужчиной, хотя ему перевалило за семьдесят. У него был пугающий взгляд сумасшедшего. Как и слоноподобный мнимый агори, которого я видел на веранде почтового отделения, махант самодовольно улыбался. В его улыбке было что-то похотливое, отталкивающее. Я, как и собравшиеся в помещении люди, сидевшие на тростниковых циновках, не мог долго вынести его взгляда и, опустив глаза, стал рассматривать изъеденную термитами деревянную кровать.
Приехавшие на церемонию последователи Крин Рамджи Бабы были представительными людьми, и доктор Чэттерджи стал рассказывать мне о них, почти не понижая голоса. Показав рукой на тучную матрону в пенсне в золотой оправе, он сказал:
– Это директриса школы для девочек в Бомбее. А вон тот джентльмен – инспектор полиции из Дели. Рядом с ним государственный служащий и бухгалтер…
Всего в полутемном помещении я насчитал шесть-семь человек.
Сквозь открытую дверь, ведущую в соседнее помещение, я видел женщину, готовившую пищу на жаровне, и узнал в ней хозяйку борделя в Дал-Манди.
– Мы называем ее Матрика, – сказал доктор Чэттерджи, – в переводе это означает «мать».
Я заметил, что у Матрики расстроенный вид. По ее лицу все еще текли слезы. Рядом с ней на корточках сидела смуглая девушка. По всей видимости, она тоже находилась в подавленном на-строении. Она была одета в праздничное сари, ее украшения поблескивали в отсветах огня. Без сомнения, это менструирующая проститутка, которую отобрали для участия в сексуальном обряде. Казалось, оказанная ей честь пугала ее. Матрика положила из стоявшего на огне горшка в какой-то сосуд немного неаппетитного месива и протянула его девушке.
– Обратите внимание, сэр, – ткнув меня под ребро, сказал доктор Чэттерджи. – Череп, из которого обычно ест агори.
Верхняя часть черепа была очень похожа на желтую фарфоровую миску. Я не понял бы, что это такое на самом деле, если бы мой гид не сказал мне. Я хотел спросить, какую еду подают сейчас агори. Меня интересовало, не приготовила ли Матрика для него мясо трупа. Однако я сдержался и стал внимательно наблюдать за смуглолицей девушкой, подававшей агори обед. Ей было не более шестнадцати лет. Внимательно приглядевшись к девушке, я решил, что ее мрачный угрюмый взгляд свидетельствует не об ужасе, а скорее о нетерпении, с которым она, охваченная сладострастием, ожидала начала церемонии. На лице Крин Рамджи Бабы играла белозубая хищная улыбка.
Агори издал странный низкий звук, и в помещение вбежала собака, похожая на гиену. Она прыгнула на возвышение к хозяину и стала есть вместе с ним из черепа.
Мне было противно смотреть, как агори левой рукой ест тушеное мясо. Доктор Чэттерджи, толкая меня в бок, постоянно комментировал его действия.
– Отшельник демонстрирует свое полное презрение к человеческим потребностям, – сказал он.
Комментарии моего гида начали действовать на нервы. Я огляделся вокруг. Никто не обращал на нас ни малейшего внимания. Похоже, никому не было никакого дела до того, что на церемонии присутствует иностранец. Внезапно в темном углу помещения я рассмотрел еще одну иностранную гостью. Это была чрезвычайно толстая пожилая белая женщина. Она единственная из всех присутствующих сидела на стуле. Показалось, что я уже видел ее прежде, но я не мог вспомнить, где именно.
В этот момент агори рыгнул и с громким звуком выпустил газы. Это свидетельствовало о том, что он насытился. Агори закатил глаза к потолку и натужился, на его шее проступили вены, и вскоре мы увидели, как из-под него на кровать выползло колечко экскрементов. Все, как завороженные, смотрели на них. К счастью, на сей раз доктор Чэттерджи удержался от комментариев. До моего слуха донесся почтительный вздох, вырвавшийся из груди директрисы в пенсне. Она хотела встать и устремиться к агори, но ее опередили. В помещение вошла Матрика с импровизированным совком – осколком глиняного горшка. К ней подбежал человек, все это время находившийся за нашими спинами, и, ловко выхватив совок из рук Матрики, подбежал к агори, чтобы убрать экскременты. Должно быть, это считалось большой честью. Я узнал этого человека. То был бывший бригадир, который, как и я, остановился в гостинице «Кларк». Теперь я вспомнил, где видел тучную, сидевшую на стуле женщину. Это была слепая жена отставного бригадира, посоветовавшего мне несколько дней назад обязательно встретиться с агори.
– Вы знакомы с этим джентльменом? – похлопав меня по плечу, спросил доктор Чэттерджи. – Он тоже остановился в гостинице «Кларк». Это Джеймс Гилхолм Блэр, шотландский лорд, бывший полковник. Его вынудили подать в отставку, так как он не скрывал своих настроений и выступал за независимость Индии.
Возможно, отставной полковник, эта располневшая развалина, когда-то был энергичным молодым человеком, которого лет тридцать назад дядя доктора Чэттерджи завербовал и сделал своим любовником. Его тонкие, бледные, как вылинявшая солома, волосы, наверное, когда-то были льняными. Он был похож на белокурого голубоглазого маркиза де Сада в молодости, до того, как тот попал в тюрьму, превратившую его в беззубого тучного старика. И вот теперь бывший полковник ползал на коленях и убирал экскременты агори, заискивая перед ним и ища его покровительства. Справившись со своей задачей, англичанин кратко изложил просьбу, и агори приказал передать ему трость, на которую опиралась слепая жена полковника. Я понимал без перевода все, что здесь происходило. Толстую уродливую англичанку попросили повернуться, и агори три раза ударил ее тростью по спине так сильно, что она взвыла от боли.
– Теперь у нее будут дети, – объяснил доктор Чэттерджи смысл происходящего.
Это чудо, похоже, ошеломило бывшего полковника Блэра. Он просил агори вылечить его жену от заболевания почек и не рассчитывал на то, что махант сделает из нее вторую ветхозаветную Сару, способную рожать на старости лет. Но махант, сыграв с ними злую шутку, громко рассмеялся и приказал англичанам вернуться на свои места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186