Только несколько стежков.
Кейко (появляется из глубины гостиной, обращается к Жене): Он занимался сегодня ночью любовью с вами?
Жена: Почему она спрашивает меня об этом? Впрочем, ее вопрос не кажется мне оскорбительным. В нем нет ничего непристойного. (Отвечает Кейко.) Я лежала на ступеньках лестницы. Помню, их края упирались мне в спину и казались спинным хребтом большого животного. Он распахнул мой халат и провел ногтем по животу.
(Наклоняется рядом с зачехленным диваном и что-то поднимает с пола.)
Мисима: Что у тебя в руках?
Жена: Твоя старая детская игрушка, плюшевый лев. Он упал за диван.
Кейко: Он занимался с вами любовью?
Жена: Он хотел показать мне что-то.
Мисима: Ты хотела бы сфотографироваться со мной в такой позе? (На проекционном экране появляется изображение надгробия Людовика XII .)
Жена: Кто это?
Мисима: Это земные оболочки Людовика XII и его жены Анны Бретанской, примерно в 1530 году они были похоронены в церкви аббатства Сен-Дени. Такими скульптор изобразил их на надгробии. Их забальзамировали, а затем тела зашили.
Кейко: Неужели он сделал вам приглашение умереть вместе с ним?
(Мисима снова издает звук «дзъяри, дзьяри».)
Жена: Я не поняла этого.
( Садится на диван, держа в руках плюшевого льва.)
Мисима (держит книгу в руках. На проекционном экране появляется изображение библиотечных полок, заставленных книгами.): В моей библиотеке восемь тысяч томов. Ни одна из этих или других книг, которые я когда-либо прочел в своей жизни, не имеет теперь для меня никакого значения. Лишь эти несколько строчек кажутся мне очень важными. {Открывает книгу и читает) «Я хотела бы добиться только одного – того, чтобы эффект от моего преступления ощущался постоянно, даже тогда, когда сама я бездействую. То есть я хочу, чтобы в моей жизни не было ни одного мгновения, даже когда я сплю, когда я не была бы причиной некоего хаоса, хаоса таких масштабов, которые вызывают общий упадок или беспорядки, и я хотела бы, чтобы их последствия чувствовались бы и после моей смерти».
Жена: Что это?
Мисима: Это слова мадам Клэрвиль из шедевра маркиза де Сада «Жюльетта». Мадам Клэрвиль – чудовище, которое мечтает совершить преступление вселенских масштабов.
Жена: А разве бывают такие преступления?
Мисима: Не знаю. Но вот что отвечает ей ее ученица и подруга Жюльетта: «Попробуйте совершить преступление против нравственности, подобное тому, которое совершает тот, кто пишет».
Жена: Но ведь это очень откровенное признание в том, что человек ни на что не способен, кроме писательского творчества.
Мисима: Да, это признание тщетности всех усилий.
Мать (в ходит в гостиную и трогает Жену за плечо, как будто пытается пробудить ее ото сна): Он занимался с тобой любовью?
Жена: У меня привычка спать с открытыми глазами. Неужели я опять уснула, не закрыв глаза?
Мать: Да, я впервые увидела это.
Мисима (снова опускается на колени на авансцене у письменного стола и берет ручку): Мне могут простить любое прегрешение, кроме одного. Я не должен грешить против собственного успеха, мне необходимо соответствовать ему. Вера простительна лишь простакам, на долю которых не выпал успех. В этом вся проблема. Я заставил свой успех работать на самоуничтожение. Мои современники – существа с атрофированным воображением, они реагируют лишь на один условный рефлекс. На успех. Они не способны понять, принять и простить человека, который отрицает их веру в успех. Я стою перед глухой стеной непонимания, которая заключает в себе их месть. «У него не было причин умирать. Его смерть необъяснима», – скажут они. Меня назовут человеком с психическими отклонениями и пропагандистом фашистских идей.
(Мисима пишет. Три женщины снимают чехлы с мебели. Они протирают и открывают высокие окна, сквозь которые в комнату проникают лучи утреннего солнца.)
Мисима (пишет): Я посвящаю эти страницы тому, кто никогда не прочтет их, тому, кто был богом для меня в детстве, но, когда я вырос, стал человеком.
( Жена подходит к письменному столу Мисимы, берету него рукопись и продолжает вслух читать то, что он написал.)
Жена: Кто еще захочет прочитать эти страницы? Мои друзья давно порвали со мной. Я посвящаю свое произведение своим врагам. Я даю им шанс увидеть меня в аду, где наверняка встречусь с ними. Я наслаждаюсь безграничной свободой, которой они лишены. Впереди у меня целая ночь. Ночью я безраздельно царю и властвую, я вижу всю свою эпоху в аду – всех современников и собратьев, всю клику приспособленцев, всех подхалимствующих карьеристов и каналий, всех, незаслуженно пользующихся благами. Я могу навечно проклясть их, написав им эпитафию. Это – последние мысли опасного правого.
(Жена забирает все бумаги с письменного стола. Раздается стук: три удара. Женщины замирают на месте.)
Мать: Это он…
Жена: Может быть, я пойду посмотрю, кто это?
Кейко (останавливает ее): Согласно буддийскому вероучению, для освобождения духа после смерти необходимы тридцать три года.
Мать: Я слишком стара, я не проживу тридцати трех лет. Впустите же его, мне его жаль.
Кейко (останавливает Жену, которая снова порывается подойти к двери): Мне пятьдесят лет, и я беременна.
Жена (хватает Кейко за рукав): От него?
Кейко: Не от него, а им. Вы понимаете меня? По прошествии тридцати трех лет дух получит освобождение. И если это беспокойный дух, то он захочет возвратиться…
Мать: Что вы такое говорите?
Кейко: Меня называют Живой Богиней. Вы видели паломников, которые хотят поклоняться тому, что я ношу в себе? Я ничего не могу с этим поделать. То, чем он является, через тридцать три года, то есть в 2003 году, воплотится в жизнь. Некоторые уже ожидают этого, но к тому времени таких людей будет больше. Возможно, это будет вся нация.
( Снова слышится громкий стук.)
Жена: Если то, что вы сказали, правда, то мы можем избежать ужасных событий, если увидим его таким, какой он сейчас. Кейко: Мы никого не ждем. Мать: Прошу вас, позвольте мне ответить. Кейко: Не надо отвечать. Мы не должны никого впускать сюда.
(Свет софитов, освещающих гостиную, постепенно гаснет. Прожектор освещает фигуру Мисимы, который склонился над столом, но не пишет. Входит Морита с кинжалом и мечом в ножнах. Он кладет кинжал на письменный стол перед Мисимой.
Морита вынимает меч из ножен и заносит его над головой Мисимы. Пауза. Морита опускает меч, идет к проигрывателю и ставит вместо «Санктус» Шуберта пластинку с музыкой Джорджа Гершвина. Затем возвращается к Мисиме и снова заносит меч над его головой…
Звучит музыка:
Обними меня, мой милый чаровник!
Обними меня, мой незаменимый!
Только взгляну на тебя, и мое сердце трепещет,
Ты, только ты будишь страсть во мне…
Свет тускнеет и гаснет. Луч красного прожектора фокусируется на большом зеркале, его блеск слепит глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
Кейко (появляется из глубины гостиной, обращается к Жене): Он занимался сегодня ночью любовью с вами?
Жена: Почему она спрашивает меня об этом? Впрочем, ее вопрос не кажется мне оскорбительным. В нем нет ничего непристойного. (Отвечает Кейко.) Я лежала на ступеньках лестницы. Помню, их края упирались мне в спину и казались спинным хребтом большого животного. Он распахнул мой халат и провел ногтем по животу.
(Наклоняется рядом с зачехленным диваном и что-то поднимает с пола.)
Мисима: Что у тебя в руках?
Жена: Твоя старая детская игрушка, плюшевый лев. Он упал за диван.
Кейко: Он занимался с вами любовью?
Жена: Он хотел показать мне что-то.
Мисима: Ты хотела бы сфотографироваться со мной в такой позе? (На проекционном экране появляется изображение надгробия Людовика XII .)
Жена: Кто это?
Мисима: Это земные оболочки Людовика XII и его жены Анны Бретанской, примерно в 1530 году они были похоронены в церкви аббатства Сен-Дени. Такими скульптор изобразил их на надгробии. Их забальзамировали, а затем тела зашили.
Кейко: Неужели он сделал вам приглашение умереть вместе с ним?
(Мисима снова издает звук «дзъяри, дзьяри».)
Жена: Я не поняла этого.
( Садится на диван, держа в руках плюшевого льва.)
Мисима (держит книгу в руках. На проекционном экране появляется изображение библиотечных полок, заставленных книгами.): В моей библиотеке восемь тысяч томов. Ни одна из этих или других книг, которые я когда-либо прочел в своей жизни, не имеет теперь для меня никакого значения. Лишь эти несколько строчек кажутся мне очень важными. {Открывает книгу и читает) «Я хотела бы добиться только одного – того, чтобы эффект от моего преступления ощущался постоянно, даже тогда, когда сама я бездействую. То есть я хочу, чтобы в моей жизни не было ни одного мгновения, даже когда я сплю, когда я не была бы причиной некоего хаоса, хаоса таких масштабов, которые вызывают общий упадок или беспорядки, и я хотела бы, чтобы их последствия чувствовались бы и после моей смерти».
Жена: Что это?
Мисима: Это слова мадам Клэрвиль из шедевра маркиза де Сада «Жюльетта». Мадам Клэрвиль – чудовище, которое мечтает совершить преступление вселенских масштабов.
Жена: А разве бывают такие преступления?
Мисима: Не знаю. Но вот что отвечает ей ее ученица и подруга Жюльетта: «Попробуйте совершить преступление против нравственности, подобное тому, которое совершает тот, кто пишет».
Жена: Но ведь это очень откровенное признание в том, что человек ни на что не способен, кроме писательского творчества.
Мисима: Да, это признание тщетности всех усилий.
Мать (в ходит в гостиную и трогает Жену за плечо, как будто пытается пробудить ее ото сна): Он занимался с тобой любовью?
Жена: У меня привычка спать с открытыми глазами. Неужели я опять уснула, не закрыв глаза?
Мать: Да, я впервые увидела это.
Мисима (снова опускается на колени на авансцене у письменного стола и берет ручку): Мне могут простить любое прегрешение, кроме одного. Я не должен грешить против собственного успеха, мне необходимо соответствовать ему. Вера простительна лишь простакам, на долю которых не выпал успех. В этом вся проблема. Я заставил свой успех работать на самоуничтожение. Мои современники – существа с атрофированным воображением, они реагируют лишь на один условный рефлекс. На успех. Они не способны понять, принять и простить человека, который отрицает их веру в успех. Я стою перед глухой стеной непонимания, которая заключает в себе их месть. «У него не было причин умирать. Его смерть необъяснима», – скажут они. Меня назовут человеком с психическими отклонениями и пропагандистом фашистских идей.
(Мисима пишет. Три женщины снимают чехлы с мебели. Они протирают и открывают высокие окна, сквозь которые в комнату проникают лучи утреннего солнца.)
Мисима (пишет): Я посвящаю эти страницы тому, кто никогда не прочтет их, тому, кто был богом для меня в детстве, но, когда я вырос, стал человеком.
( Жена подходит к письменному столу Мисимы, берету него рукопись и продолжает вслух читать то, что он написал.)
Жена: Кто еще захочет прочитать эти страницы? Мои друзья давно порвали со мной. Я посвящаю свое произведение своим врагам. Я даю им шанс увидеть меня в аду, где наверняка встречусь с ними. Я наслаждаюсь безграничной свободой, которой они лишены. Впереди у меня целая ночь. Ночью я безраздельно царю и властвую, я вижу всю свою эпоху в аду – всех современников и собратьев, всю клику приспособленцев, всех подхалимствующих карьеристов и каналий, всех, незаслуженно пользующихся благами. Я могу навечно проклясть их, написав им эпитафию. Это – последние мысли опасного правого.
(Жена забирает все бумаги с письменного стола. Раздается стук: три удара. Женщины замирают на месте.)
Мать: Это он…
Жена: Может быть, я пойду посмотрю, кто это?
Кейко (останавливает ее): Согласно буддийскому вероучению, для освобождения духа после смерти необходимы тридцать три года.
Мать: Я слишком стара, я не проживу тридцати трех лет. Впустите же его, мне его жаль.
Кейко (останавливает Жену, которая снова порывается подойти к двери): Мне пятьдесят лет, и я беременна.
Жена (хватает Кейко за рукав): От него?
Кейко: Не от него, а им. Вы понимаете меня? По прошествии тридцати трех лет дух получит освобождение. И если это беспокойный дух, то он захочет возвратиться…
Мать: Что вы такое говорите?
Кейко: Меня называют Живой Богиней. Вы видели паломников, которые хотят поклоняться тому, что я ношу в себе? Я ничего не могу с этим поделать. То, чем он является, через тридцать три года, то есть в 2003 году, воплотится в жизнь. Некоторые уже ожидают этого, но к тому времени таких людей будет больше. Возможно, это будет вся нация.
( Снова слышится громкий стук.)
Жена: Если то, что вы сказали, правда, то мы можем избежать ужасных событий, если увидим его таким, какой он сейчас. Кейко: Мы никого не ждем. Мать: Прошу вас, позвольте мне ответить. Кейко: Не надо отвечать. Мы не должны никого впускать сюда.
(Свет софитов, освещающих гостиную, постепенно гаснет. Прожектор освещает фигуру Мисимы, который склонился над столом, но не пишет. Входит Морита с кинжалом и мечом в ножнах. Он кладет кинжал на письменный стол перед Мисимой.
Морита вынимает меч из ножен и заносит его над головой Мисимы. Пауза. Морита опускает меч, идет к проигрывателю и ставит вместо «Санктус» Шуберта пластинку с музыкой Джорджа Гершвина. Затем возвращается к Мисиме и снова заносит меч над его головой…
Звучит музыка:
Обними меня, мой милый чаровник!
Обними меня, мой незаменимый!
Только взгляну на тебя, и мое сердце трепещет,
Ты, только ты будишь страсть во мне…
Свет тускнеет и гаснет. Луч красного прожектора фокусируется на большом зеркале, его блеск слепит глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186