Вообще-то, она была этажом ниже, но кто ее знает – может, такие «бассейны» есть на каждом этаже? К счастью, пол сух, как пустыня в разгар сезона, и я решаюсь спуститься. Беру на изготовку бластер и иду к тому месту, где впервые повстречал Сятю.
Сейчас восемь утра, и солнце только собирается всходить, так что на улице царят серые мглистые сумерки, а в комнатах витает неприятный тревожный полумрак. Колеблюсь, не включить ли фонарь, а потом решаю обойтись без него, пусть лучше глаза привыкают к темноте. Прохожу всю квартиру насквозь, но Сяти не нахожу. На всякий случай окликаю его по имени и делаю несколько выстрелов из лучевика – для приманки. Так посоветовал Мартин: дескать, Сятя как пить дать учует рассеивающуюся энергию и примчится кушать.
Дверь в квартиру взломана, вернее, располосована и напоминает сейчас старинный дощатый забор. Выбиваю здоровой ногой пластиковые обломки и протискиваюсь в коридор. Здесь вроде ничего не изменилось. Аварийные лампы по-прежнему горят и пирамида из мебели все так же украшает коридор. Теперь-то я знаю предназначение таких пирамид – местные жители спасались на них от набегов «живой» воды. Кстати, о воде. Я намерен сегодня навестить ее, но вначале хорошо бы отыскать Сятю.
Иду вперед, в точности повторяя свой прошлый путь. Время от времени стреляю лучами из бластера и вполголоса зову Сятю. Добираюсь до провала, ведущего на нижний этаж. Колеблюсь, не спуститься ли, а потом решаю пройти немного вперед по коридору за поворот.
Было бы преувеличением сказать, что я сейчас ощущаю страх, но мне все же сильно не по себе. Я напряжен и собран, мое восприятие обострено до предела. И именно оно заставляет меня остановиться – застыть в неподвижности и даже затаить дыхание. Я еще не понимаю, что произошло, но чувствую – впереди опасность.
Осматриваю лежащий передо мной кусок коридора. Вроде ничего подозрительного. Все тот же красноватый аварийный свет, обломки мебели, взломанные покореженные двери квартир и привычная пирамида из столов в отдалении. Пытаюсь шагнуть вперед и не могу – инстинкты просто вопят, что дальше идти нельзя. Беру в руку пластиковую спинку от стула и бросаю перед собой. Спинка плюхается на пол, поднимая тучи пыли и… ничего. Хотя мне кажется, что за пирамидой мелькает какая-то тень, но я не уверен. На всякий случай стреляю из бластера. Лучи перерезают ножку одного из столов, и пирамида рушится. В затхлый коридорный воздух добавляется еще пыли, я чихаю и вглядываюсь в красноватый сумрак.
– Какого черта…
Врубаю на полную мощь фонарь. Яркий, почти прожекторный луч безжалостно разгоняет полумрак. Никого и ничего. Наверное, мне просто померещилось…
– Брайан, что там у тебя? – спрашивает Лонг.
– Сам не знаю. Вроде пусто, а ноги не идут.
– Физически не идут? Может, где-то там установлено парализующее поле?
– Нет, физически со мной все в порядке. А вот психологически… – Издаю нервный смешок. – От страха ноги одеревенели.
– Понял, – совершенно серьезно откликается Лонг. – Стой на месте. Я иду к тебе.
– Да не надо, сейчас возьму себя в руки и пойду дальше…
– Стоять! – прикрикивает Лонг. – Сделаешь шаг, останешься без головы. Жди меня, понял?
– Понял. – Мне очень не нравится прозвучавшая в его голосе тревога.
Подробно рассказываю, как идти, и несколько минут спустя рядом возникает его долговязая фигура. Лонг ощупывает взглядом ближайшие к нам стены, пол, потолок и бормочет:
– Ага, ага… А ведь ты молодец, Брайан, таких «гадюк» учуял! На подобных ловушках и «старики» сгорали, а ты, малек, учуял.
– Ты о чем?
– Вот о чем. – Он указывает на ряд крохотных трещинок в потолке. – Видишь? Это лазерная сеть, реагирует на тепло. Если человек пройдет под такой, то… впрочем, лучше сам посмотри.
Лонг берет у меня из рук зажженный фонарь, ставит на пол так, чтобы излучаюшая и порядком уже нагревшаяся поверхность смотрела вверх, и палкой двигает его по полу прямо под трещинки. Тотчас коридор словно перегораживает яркий занавес или скорее водопад, только струи состоят не из воды, а из лучей. Это длится короткий миг, а потом коридор погружается во мрак. Лонг включает свой фонарь, и в его свете я отчетливо вижу лежащие на полу порубленные на куски обугленные пластиковые обломки – все, что осталось от моего фонаря.
– Сделай ты хоть шаг, и тебя покромсало бы на ломти, – комментирует Лонг.
– И как нам ее обезвредить?
– Да очень просто.
Он стреляет по трещинкам. Раздается негромкий взрыв, словно хлопнули в ладоши. На мгновение вспыхивает свет, а потом с потолка падают какие-то покореженные детали.
– Все, путь свободен. – Лонг вопросительно смотрит на меня. – Давай я все же пойду с тобой? Вон здесь какие бяки попадаются.
– Пойдем… А как ты думаешь, кто поставил здесь лазерную сеть? Когда я несколько дней назад бегал по этим коридорам, мне ничего подобного не встречалось.
– Может, тебе просто везло. Но, скорее всего, ловушку поставили недавно. Вообще, ставить такие «охранки» просто обожают городские банды. У них считается очень круто, если подходы к логову защищают подобные игрушки.
Городские банды! Логово! Липкая волна страха окатывает меня с ног до головы. Городские банды славятся своей, зачастую бессмысленной жестокостью. В них сплошь больные на всю голову отморозки и садисты. Рядом с ними Виктор с его зубочистками выглядит просто ангелом милосердия.
– Вот бляха-муха, Лонг! Ты думаешь, эти этажи облюбовала для себя одна из банд?!
Он в ответ равнодушно пожимает плечами – что ему эти банды, он и не такое видал! Чувствую, как во мне нарастает раздражение и восхищение одновременно. Я уважаю его выучку, характер, в некоторой степени даже преклоняюсь перед ним, но сам ни за что на свете не хотел бы стать таким же – холодным расчетливым профессионалом, для которого чужая жизнь, по сути, очень мало стоит.
«Ты не прав. Он ценит чужую жизнь, причем гораздо выше собственной. И для него существует очень четкая грань между добром и злом. Но иногда чтобы защитить чью-то жизнь, приходится убивать», – вдруг всплывает в моей голове мысль. Мысль не моя – чужая, но в то же время моя. Блин, я опять запутался!
– Григ? – спрашиваю вслух и стучу себя ладонью по голове, словно это неисправный коммуникатор.
– Что? – Лонг вопросительно смотрит на меня. – Ты что-то сказал?
Нетерпеливо отмахиваюсь от него и повторяю в пространство:
– Григ? Это ты?
– Брайан, ты в порядке? – беспокоится Лонг.
Делаю жест, призывая его к молчанию, и прислушиваюсь к самому себе, но мимолетный контакт прервался. Если он вообще был, конечно. М-да, если так и дальше пойдет, мне в скором времени светит роскошная палата в психушке и длительные задушевные беседы с соответствующей спецификации врачами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Сейчас восемь утра, и солнце только собирается всходить, так что на улице царят серые мглистые сумерки, а в комнатах витает неприятный тревожный полумрак. Колеблюсь, не включить ли фонарь, а потом решаю обойтись без него, пусть лучше глаза привыкают к темноте. Прохожу всю квартиру насквозь, но Сяти не нахожу. На всякий случай окликаю его по имени и делаю несколько выстрелов из лучевика – для приманки. Так посоветовал Мартин: дескать, Сятя как пить дать учует рассеивающуюся энергию и примчится кушать.
Дверь в квартиру взломана, вернее, располосована и напоминает сейчас старинный дощатый забор. Выбиваю здоровой ногой пластиковые обломки и протискиваюсь в коридор. Здесь вроде ничего не изменилось. Аварийные лампы по-прежнему горят и пирамида из мебели все так же украшает коридор. Теперь-то я знаю предназначение таких пирамид – местные жители спасались на них от набегов «живой» воды. Кстати, о воде. Я намерен сегодня навестить ее, но вначале хорошо бы отыскать Сятю.
Иду вперед, в точности повторяя свой прошлый путь. Время от времени стреляю лучами из бластера и вполголоса зову Сятю. Добираюсь до провала, ведущего на нижний этаж. Колеблюсь, не спуститься ли, а потом решаю пройти немного вперед по коридору за поворот.
Было бы преувеличением сказать, что я сейчас ощущаю страх, но мне все же сильно не по себе. Я напряжен и собран, мое восприятие обострено до предела. И именно оно заставляет меня остановиться – застыть в неподвижности и даже затаить дыхание. Я еще не понимаю, что произошло, но чувствую – впереди опасность.
Осматриваю лежащий передо мной кусок коридора. Вроде ничего подозрительного. Все тот же красноватый аварийный свет, обломки мебели, взломанные покореженные двери квартир и привычная пирамида из столов в отдалении. Пытаюсь шагнуть вперед и не могу – инстинкты просто вопят, что дальше идти нельзя. Беру в руку пластиковую спинку от стула и бросаю перед собой. Спинка плюхается на пол, поднимая тучи пыли и… ничего. Хотя мне кажется, что за пирамидой мелькает какая-то тень, но я не уверен. На всякий случай стреляю из бластера. Лучи перерезают ножку одного из столов, и пирамида рушится. В затхлый коридорный воздух добавляется еще пыли, я чихаю и вглядываюсь в красноватый сумрак.
– Какого черта…
Врубаю на полную мощь фонарь. Яркий, почти прожекторный луч безжалостно разгоняет полумрак. Никого и ничего. Наверное, мне просто померещилось…
– Брайан, что там у тебя? – спрашивает Лонг.
– Сам не знаю. Вроде пусто, а ноги не идут.
– Физически не идут? Может, где-то там установлено парализующее поле?
– Нет, физически со мной все в порядке. А вот психологически… – Издаю нервный смешок. – От страха ноги одеревенели.
– Понял, – совершенно серьезно откликается Лонг. – Стой на месте. Я иду к тебе.
– Да не надо, сейчас возьму себя в руки и пойду дальше…
– Стоять! – прикрикивает Лонг. – Сделаешь шаг, останешься без головы. Жди меня, понял?
– Понял. – Мне очень не нравится прозвучавшая в его голосе тревога.
Подробно рассказываю, как идти, и несколько минут спустя рядом возникает его долговязая фигура. Лонг ощупывает взглядом ближайшие к нам стены, пол, потолок и бормочет:
– Ага, ага… А ведь ты молодец, Брайан, таких «гадюк» учуял! На подобных ловушках и «старики» сгорали, а ты, малек, учуял.
– Ты о чем?
– Вот о чем. – Он указывает на ряд крохотных трещинок в потолке. – Видишь? Это лазерная сеть, реагирует на тепло. Если человек пройдет под такой, то… впрочем, лучше сам посмотри.
Лонг берет у меня из рук зажженный фонарь, ставит на пол так, чтобы излучаюшая и порядком уже нагревшаяся поверхность смотрела вверх, и палкой двигает его по полу прямо под трещинки. Тотчас коридор словно перегораживает яркий занавес или скорее водопад, только струи состоят не из воды, а из лучей. Это длится короткий миг, а потом коридор погружается во мрак. Лонг включает свой фонарь, и в его свете я отчетливо вижу лежащие на полу порубленные на куски обугленные пластиковые обломки – все, что осталось от моего фонаря.
– Сделай ты хоть шаг, и тебя покромсало бы на ломти, – комментирует Лонг.
– И как нам ее обезвредить?
– Да очень просто.
Он стреляет по трещинкам. Раздается негромкий взрыв, словно хлопнули в ладоши. На мгновение вспыхивает свет, а потом с потолка падают какие-то покореженные детали.
– Все, путь свободен. – Лонг вопросительно смотрит на меня. – Давай я все же пойду с тобой? Вон здесь какие бяки попадаются.
– Пойдем… А как ты думаешь, кто поставил здесь лазерную сеть? Когда я несколько дней назад бегал по этим коридорам, мне ничего подобного не встречалось.
– Может, тебе просто везло. Но, скорее всего, ловушку поставили недавно. Вообще, ставить такие «охранки» просто обожают городские банды. У них считается очень круто, если подходы к логову защищают подобные игрушки.
Городские банды! Логово! Липкая волна страха окатывает меня с ног до головы. Городские банды славятся своей, зачастую бессмысленной жестокостью. В них сплошь больные на всю голову отморозки и садисты. Рядом с ними Виктор с его зубочистками выглядит просто ангелом милосердия.
– Вот бляха-муха, Лонг! Ты думаешь, эти этажи облюбовала для себя одна из банд?!
Он в ответ равнодушно пожимает плечами – что ему эти банды, он и не такое видал! Чувствую, как во мне нарастает раздражение и восхищение одновременно. Я уважаю его выучку, характер, в некоторой степени даже преклоняюсь перед ним, но сам ни за что на свете не хотел бы стать таким же – холодным расчетливым профессионалом, для которого чужая жизнь, по сути, очень мало стоит.
«Ты не прав. Он ценит чужую жизнь, причем гораздо выше собственной. И для него существует очень четкая грань между добром и злом. Но иногда чтобы защитить чью-то жизнь, приходится убивать», – вдруг всплывает в моей голове мысль. Мысль не моя – чужая, но в то же время моя. Блин, я опять запутался!
– Григ? – спрашиваю вслух и стучу себя ладонью по голове, словно это неисправный коммуникатор.
– Что? – Лонг вопросительно смотрит на меня. – Ты что-то сказал?
Нетерпеливо отмахиваюсь от него и повторяю в пространство:
– Григ? Это ты?
– Брайан, ты в порядке? – беспокоится Лонг.
Делаю жест, призывая его к молчанию, и прислушиваюсь к самому себе, но мимолетный контакт прервался. Если он вообще был, конечно. М-да, если так и дальше пойдет, мне в скором времени светит роскошная палата в психушке и длительные задушевные беседы с соответствующей спецификации врачами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133