везде встречаются одинаковые источники энергии, и все подчиняется одним физическим законам. Повсюду живые существа должны подчинять себе окружающую среду, используя одни и те же основные способы удовлетворения одних и тех же основных потребностей. И если их способы общения различны, они найдут возможность сравнить опыт различных разумных существ, а если предпримут попытку связаться с другими планетами, то прибегнут к общим элементам: математике, чувственным ощущениям, воображению, абстракциям…
— Вере… — подсказал Иеремия.
Юдит крепко сжала руку Митчелла.
— Не исключено… — ответил Макдональд.
— Только не надо снисходительности, — вставил Иеремия.
— Однако мы не знали бы, как изобразить веру, — закончил Макдональд безо всякой паузы.
Иеремия нетерпеливо повел плечом.
— Я верю, что вы искренни. Может, вы и заблуждаетесь, но искренне. Покажите мне то, ради чего вызвали меня сюда, и позвольте вернуться обратно в мое святилище.
— Хорошо, — сказал Макдональд. Казалось, он побежден.
Митчеллу стало жаль его, но он мог бы заранее сказать, что любая попытка убедить Иеремию кончится ничем. В прошлом Митчелл часто и сам пытался, но Иеремия был непоколебим. Да и можно ли переубедить фанатика?
— Я бы только хотел, чтобы вы поняли, что мы сделали, — продолжал Макдональд, — чтобы вам был понятен конечный результат, показанный компьютером. Ольсен?
— Мы долго искали какой-то осмысленный порядок в принятых нами кратных импульсах энергии, — начал Ольсен.
— Скажите вы! — обратился Иеремия к Макдональду. Директор пожал плечами.
— Точки и тишина — так я сказал вам. Точки и тишина. А потом присутствующий здесь Билл заметил: «Точки и пробелы», и нас осенило. Что если жители Капеллы попытались отправить нам визуальное послание, со звуками вместо черных точек и моментами тишины в пробелах? Фрэнк Дрейк более пятидесяти лет назад обращал внимание на такую возможность. Он передал ученой братии сообщение, состоящее из рядов единиц и нулей, а его коллеги превратили его в изображение. Возможно, нам следовало подумать об этом раньше, но, полагаю, нас оправдывает то, что мы не имели непрерывного ряда бинарных знаков. Вместо них у нас были звуки и долгие паузы, и мы не знали, когда послание начинается, а когда заканчивается. Думаю, что теперь мы это определим. Компьютер получил распоряжение нанести послание на сетку прямоугольных координат, образованную простыми числами, разделив тишину на сигналы той же продолжительности, что и звуки, как если бы включал и выключал аппарат.
— Или как компьютер, — вставил Ольсен, — с двумя числами — единицей и нулем.
— Если мы интерпретируем эти сигналы как белые и черные, — продолжал Макдональд, — тогда, возможно, получим какой-то осмысленный образ.
— Возможно? — спросил Иеремия. — Вы еще не проверяли?
— Пока нет, — сказал Макдональд. — Порой у человека бывает уверенность — вы назвали бы ее откровением, — что он нашел ответ. Мне кажется, что я его нашел, и хочу, чтобы вы увидели это вместе с нами.
— У вас было откровение?
— Возможно. Увидим.
— Я в это не верю, — заявил Иеремия, собираясь выйти. — Вы пытаетесь обмануть меня. Вы не пригласили бы меня сюда, не проверив сначала своей теории.
Макдональд вытянул руку, словно желая его коснуться, но удержался.
— Подождите. По крайней мере взгляните, что мы можем вам показать.
Иеремия остановился.
— Я не желаю больше слушать ложь, — резко сказал он. — Покажите мне ваш трюк с машиной и позвольте уйти.
— Господи, — произнес кто-то из сотрудников Макдональда, — давайте кончим, наконец, с этим. — Говоривший с трудом владел своим голосом.
Из угла на собравшихся непроницаемым взглядом смотрел игрушечный страус. «Это очень удобно, — подумал Митчелл, — не волноваться, даже если тебя не понимают».
Макдональд со вздохом кивнул Ольсену, и тот нажал несколько клавишей на пульте перед собой. Завертелись катушки на одной консоли компьютера, потом на другой. На экране перед Ольсеном появились ряды единиц и нулей, исчезли, сменились другими. Бесконечная лента бумаги бесшумно поползла из принтера перед Иеремией. Несколько первых сеток явно не имели смысла.
— Безумие, — буркнул Иеремия и вновь направился к выходу.
Макдональд преградил ему путь.
— Подождите! — повторил он. — Компьютер проверяет малые простые числа для вертикальной и горизонтальной осей, а затем наоборот, изучая все возможные комбинации.
Компьютер дошел до девятнадцатого варианта; напряжение в зале росло с той же скоростью, что и разочарование. Машина гудела, бумажная змея ползла из принтера, и тут что-то осмысленное, начиная снизу, стало появляться строка за строкой.
— Что-то есть, — сказал Макдональд. — Взгляните! Иеремия нехотя глянул, затем прикипел взглядом к экрану.
— Этот квадрат внизу, — понял Макдональд, — возможно, солнце. А точки справа похожи… похожи на…
— Цифры в двоичной системе, — сказал Ольсен.
— Но что-то с ними не так, — заметил Макдональд.
— Они читаются справа. Смотри: один, три, пять…
— Ну конечно! — воскликнул Макдональд. — Почему они должны читать именно слева, а не справа, как японцы, и не сверху вниз?
— Это абсурд… — начал Иеремия.
— Но что это за символы слева? — спросил Макдональд. — И на правой грани «солнца»?
— Масштаб? — предположил кто-то.
— Формула? — подсказал другой.
— Слова? — бросил третий.
— Может, и слова, — сказал Макдональд. — Цифры справа, напечатанные вертикально, слова слева, с вертикальной составляющей. Похоже, они дают словарь и цифры.
— Ноги, — пробормотал Иеремия. — Ступни.
— Да, — сказал Макдональд. — Длинные ноги и туловище, руки… более одной пары рук. А там, справа… что это справа?
— Если слева слова, — заметил кто-то, — то одно из них повторяется три раза.
— Наверное, очень важное, — добавил другой. — Похоже, существо показывает на два из них.
Наконец рисунок закончился. Ольсен нажал клавишу, и принтер остановился, компьютер умолк. В полной тишине все смотрели на картинку.
— Если внизу слева солнце, то вверху справа — второе, — сказал кто-то. — Понятно. Два солнца. Капелла.
— А под ним группа точек, — добавил Макдональд, — Какая-то большая планета, вероятно, супергигант, с четырьмя спутниками, из которых два крупных, вероятно, размером с Землю, и существо указывает на одну из них одной из четырех своих рук.
— Не рук, — вдруг заявил Иеремия. — Вторая пара — это крылья.
— А что у него на голове? — спросил кто-то.
Иеремия сложил перед собой ладони и опустил голову, глаза его были закрыты.
— Простите меня, — сказал он. — Простите мне мои сомнения. Это Послание — от Бога.
— Что он несет? — обратился Митчелл к Томасу.
— Тихо! — прошептал тот.
Все постепенно умолкли, и в комнате опять воцарилась тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— Вере… — подсказал Иеремия.
Юдит крепко сжала руку Митчелла.
— Не исключено… — ответил Макдональд.
— Только не надо снисходительности, — вставил Иеремия.
— Однако мы не знали бы, как изобразить веру, — закончил Макдональд безо всякой паузы.
Иеремия нетерпеливо повел плечом.
— Я верю, что вы искренни. Может, вы и заблуждаетесь, но искренне. Покажите мне то, ради чего вызвали меня сюда, и позвольте вернуться обратно в мое святилище.
— Хорошо, — сказал Макдональд. Казалось, он побежден.
Митчеллу стало жаль его, но он мог бы заранее сказать, что любая попытка убедить Иеремию кончится ничем. В прошлом Митчелл часто и сам пытался, но Иеремия был непоколебим. Да и можно ли переубедить фанатика?
— Я бы только хотел, чтобы вы поняли, что мы сделали, — продолжал Макдональд, — чтобы вам был понятен конечный результат, показанный компьютером. Ольсен?
— Мы долго искали какой-то осмысленный порядок в принятых нами кратных импульсах энергии, — начал Ольсен.
— Скажите вы! — обратился Иеремия к Макдональду. Директор пожал плечами.
— Точки и тишина — так я сказал вам. Точки и тишина. А потом присутствующий здесь Билл заметил: «Точки и пробелы», и нас осенило. Что если жители Капеллы попытались отправить нам визуальное послание, со звуками вместо черных точек и моментами тишины в пробелах? Фрэнк Дрейк более пятидесяти лет назад обращал внимание на такую возможность. Он передал ученой братии сообщение, состоящее из рядов единиц и нулей, а его коллеги превратили его в изображение. Возможно, нам следовало подумать об этом раньше, но, полагаю, нас оправдывает то, что мы не имели непрерывного ряда бинарных знаков. Вместо них у нас были звуки и долгие паузы, и мы не знали, когда послание начинается, а когда заканчивается. Думаю, что теперь мы это определим. Компьютер получил распоряжение нанести послание на сетку прямоугольных координат, образованную простыми числами, разделив тишину на сигналы той же продолжительности, что и звуки, как если бы включал и выключал аппарат.
— Или как компьютер, — вставил Ольсен, — с двумя числами — единицей и нулем.
— Если мы интерпретируем эти сигналы как белые и черные, — продолжал Макдональд, — тогда, возможно, получим какой-то осмысленный образ.
— Возможно? — спросил Иеремия. — Вы еще не проверяли?
— Пока нет, — сказал Макдональд. — Порой у человека бывает уверенность — вы назвали бы ее откровением, — что он нашел ответ. Мне кажется, что я его нашел, и хочу, чтобы вы увидели это вместе с нами.
— У вас было откровение?
— Возможно. Увидим.
— Я в это не верю, — заявил Иеремия, собираясь выйти. — Вы пытаетесь обмануть меня. Вы не пригласили бы меня сюда, не проверив сначала своей теории.
Макдональд вытянул руку, словно желая его коснуться, но удержался.
— Подождите. По крайней мере взгляните, что мы можем вам показать.
Иеремия остановился.
— Я не желаю больше слушать ложь, — резко сказал он. — Покажите мне ваш трюк с машиной и позвольте уйти.
— Господи, — произнес кто-то из сотрудников Макдональда, — давайте кончим, наконец, с этим. — Говоривший с трудом владел своим голосом.
Из угла на собравшихся непроницаемым взглядом смотрел игрушечный страус. «Это очень удобно, — подумал Митчелл, — не волноваться, даже если тебя не понимают».
Макдональд со вздохом кивнул Ольсену, и тот нажал несколько клавишей на пульте перед собой. Завертелись катушки на одной консоли компьютера, потом на другой. На экране перед Ольсеном появились ряды единиц и нулей, исчезли, сменились другими. Бесконечная лента бумаги бесшумно поползла из принтера перед Иеремией. Несколько первых сеток явно не имели смысла.
— Безумие, — буркнул Иеремия и вновь направился к выходу.
Макдональд преградил ему путь.
— Подождите! — повторил он. — Компьютер проверяет малые простые числа для вертикальной и горизонтальной осей, а затем наоборот, изучая все возможные комбинации.
Компьютер дошел до девятнадцатого варианта; напряжение в зале росло с той же скоростью, что и разочарование. Машина гудела, бумажная змея ползла из принтера, и тут что-то осмысленное, начиная снизу, стало появляться строка за строкой.
— Что-то есть, — сказал Макдональд. — Взгляните! Иеремия нехотя глянул, затем прикипел взглядом к экрану.
— Этот квадрат внизу, — понял Макдональд, — возможно, солнце. А точки справа похожи… похожи на…
— Цифры в двоичной системе, — сказал Ольсен.
— Но что-то с ними не так, — заметил Макдональд.
— Они читаются справа. Смотри: один, три, пять…
— Ну конечно! — воскликнул Макдональд. — Почему они должны читать именно слева, а не справа, как японцы, и не сверху вниз?
— Это абсурд… — начал Иеремия.
— Но что это за символы слева? — спросил Макдональд. — И на правой грани «солнца»?
— Масштаб? — предположил кто-то.
— Формула? — подсказал другой.
— Слова? — бросил третий.
— Может, и слова, — сказал Макдональд. — Цифры справа, напечатанные вертикально, слова слева, с вертикальной составляющей. Похоже, они дают словарь и цифры.
— Ноги, — пробормотал Иеремия. — Ступни.
— Да, — сказал Макдональд. — Длинные ноги и туловище, руки… более одной пары рук. А там, справа… что это справа?
— Если слева слова, — заметил кто-то, — то одно из них повторяется три раза.
— Наверное, очень важное, — добавил другой. — Похоже, существо показывает на два из них.
Наконец рисунок закончился. Ольсен нажал клавишу, и принтер остановился, компьютер умолк. В полной тишине все смотрели на картинку.
— Если внизу слева солнце, то вверху справа — второе, — сказал кто-то. — Понятно. Два солнца. Капелла.
— А под ним группа точек, — добавил Макдональд, — Какая-то большая планета, вероятно, супергигант, с четырьмя спутниками, из которых два крупных, вероятно, размером с Землю, и существо указывает на одну из них одной из четырех своих рук.
— Не рук, — вдруг заявил Иеремия. — Вторая пара — это крылья.
— А что у него на голове? — спросил кто-то.
Иеремия сложил перед собой ладони и опустил голову, глаза его были закрыты.
— Простите меня, — сказал он. — Простите мне мои сомнения. Это Послание — от Бога.
— Что он несет? — обратился Митчелл к Томасу.
— Тихо! — прошептал тот.
Все постепенно умолкли, и в комнате опять воцарилась тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58