В комнате я их тоже не нашел. Как бы вы ни любили конфеты, вы вряд ли стали бы поглощать их вместе с бумагой.
На какое-то мгновение ее бесстрастное лицо дрогнуло. Мейсон не теряя времени развил преимущество:
— Но окончательно вы выдали себя, когда сказали мне, что, увидев в коробке с конфетами карточку, подписанную «М. Ф.», вы совершенно успокоились. Если бы вы говорили правду, эта карточка должна была бы, наоборот, насторожить вас, потому что всего полчаса назад вы получили точно такую же с орхидеями. Вы бы даже обязательно заметили на карточке две дырки, проколотые булавкой, скреплявшей ее с цветами. Не может быть, чтобы вы могли не заметить этого.
— Вы просто спятили. Зачем мне посылать самой себе отравленные конфеты?
— Затем, — ответил Мейсон, — что вам нужно было алиби.
— Алиби — для чего?
— Для убийства Линка.
— А, так это я убила его, вон что?
Мейсон кивнул:
— А затем выдали себя, пытаясь сегодня в суде навлечь подозрения слишком на многих. Вы очень умело подставляли людей, которые знали о том, как вы любите конфеты и сколько вы можете съесть за раз.
— Да вас прямо заслушаешься!
— Итак, вы решили обеспечить себе алиби. Вам пришло в голову, что если во время убийства вы будете лежать без сознания, отравленная снотворным, то лучшего и желать нечего. Поэтому вы послали себе конфеты, начинили их вероналом, сменили дома вечернее платье на что-нибудь попроще и поудобнее и поехали в Лиловый Каньон.
Вероятно, предварительно вы позвонили Линку, дабы убедиться, что он на месте. По дороге вы остановились и позвонили мне. Вы должны были сделать это достаточно рано, чтобы у вас было алиби на момент преступления, но одновременно с этим я не должен был успеть добраться до вашей квартиры прежде, чем вы вернетесь, осуществив свой преступный замысел. Удобнее всего вам было звонить из дома, где жил Колл. Вы знали, что в холле есть телефонная будка, что там в это время никого не будет и, следовательно, никто вас не увидит и не подслушает вашего разговора со мной.
— А зачем же, интересно, мне понадобилось звонить именно вам?
— На это были особые причины, мисс Дилмейер. Вам нужен был человек, слову которого полиция поверит безоговорочно. Он должен был представлять, кто вы такая, но при этом не должен был знать, где вы живете. Короче говоря, вам нужен был хороший свидетель, не знающий вашего адреса и не представляющий, где он мог бы его разыскать.
Свое алиби для убийства вы начали планировать дня за два, за три. Вы ломали себе голову над проблемой: как устроить так, чтобы вас обнаружили до того, как действие снотворного станет опасным, но не раньше, чем вы совершите задуманное и вернетесь домой. Вы понимали: чтобы установить связь между вами и «Золотым рогом», мне потребуется сначала найти Милдред Фолкнер. Но даже в том случае, если мне удастся сделать это достаточно быстро, у вас еще не будет основания для беспокойства: никто в клубе не знает, где вы живете.
Вы справедливо полагали, что с мисс Фолкнер я увижусь только в час ночи, когда она придет ко мне в контору, как было условлено, и только тогда узнаю о «Золотом роге». И даже после этого мне все равно потребовалась бы уйма времени, чтобы вас найти.
Однако на деле получилось, что я едва не нарушил ваши планы. Благодаря редкой сообразительности и детективному таланту моего секретаря мисс Стрит нам удалось разыскать вас достаточно быстро. На «Золотой рог» мы вышли практически сразу.
— Какой вы у-умный, — с сарказмом протянула она. — Нет, дейс-с-твительно!
— Позвонив мне из дома Колла, вы сели в машину, поехали в Лиловый Каньон, убили Линка и только потом приняли большую дозу веронала. Потом вы вернулись домой, поставили телефон на пол, проследив, чтобы трубка оставалась на месте, и отдались во власть снотворного, от которого у вас слипались веки. К тому времени, когда мы обнаружили вас, вы только что погрузились в глубокий сон.
— Это и есть ваша версия? — спросила она.
Мейсон кивнул.
— Что ж, можете пойти утопиться вместе с ней. Полагаю, вы были бы не прочь сделать из меня козла отпущения, чтобы вытащить из тюрьмы нанявшую вас женщину, которая отвалит вам за это кучу денег, но, к вашему сожалению, меня такая роль совсем не прельщает. Придется вам поискать дурака в другом месте.
Наступило молчание. Лейтенант Трэгг посмотрел со своего места на Эстер Дилмейер, потом отвел глаза. С задумчивым видом он принялся изучать рисунок на ковре.
— Ну? — произнесла Эстер, когда они просидели в молчании почти минуту. — Что это, новый вариант допроса третьей степени? Или вы просто сидите и любуетесь обстановкой?
— Мы ждем, — сказал Мейсон, — когда вы нам расскажете об убийстве.
— Можете ждать хоть до второго пришествия. И не пытайтесь затаить дыхание, чтобы не пропустить начала, а то помрете от удушья. Я ухожу. Теперь, если вы, ребята, меня извините, я начну одеваться.
— Вы никуда не уходите, — сказал Трэгг.
— Вот как?
— Да.
— Почему же это?
— Мейсон выстроил логически безупречное обвинение.
— Вы хотите сказать, что вас убедила эта галиматья? Он кивнул.
— Вы сошли с ума, — произнесла она среди полного молчания и через секунду повела рукой, показывая, что эти слова относятся к каждому. — Все вы.
В комнате опять повисла тишина, которая, видимо, действовала Дилмейер на нервы больше, чем все обвинения Мейсона.
— Боже мой, — заговорила она наконец, — ну что вы тут расселись и смотрите на меня такими глазами! Да что это, в конце концов, такое! Я в своей квартире. Я хочу одеться.
— Вы никуда не пойдете! — повторил Трэгг. — Можете считать себя под арестом.
— Хорошо, я арестована. Но это не значит, что я должна сидеть здесь и любоваться на ваши кислые рожи. Раз уж вы меня арестовали, то отведите куда-нибудь.
— Возможно, и отведу.
Она распахнула халат:
— Прямо так?
— Нет. Вы можете одеться.
— Пока вы, ребята, будете пялить глаза? Нет уж, спасибо. Мейсон закурил.
— Послушайте, кто-нибудь может мне сказать хоть слово?
— Попытайтесь хотя бы доказать что-то.
— Я?
— Доказывать нечего, — спокойно заметил Мейсон. — В деле с отравленными конфетами улики изобличают вас неопровержимо. Если вы не убивали Линка, самое время сказать нам об этом. У вас найдутся какие-то смягчающие обстоятельства?
— Знаю я ваши хитрости, — ответила она. — Пытаетесь вызвать меня на разговор. Вот что, братец, раз уж ты такой умный, скажу тебе одну вещь. Маленькая Эстер свои права знает. Она будет сидеть тихо-тихо и не ответит ни на один, даже самый крохотный вопросик. Если в полиции решат, что у них достаточно улик для моего ареста, я готова предстать перед судом присяжных, и у меня будет адвокат — настоящий адвокат, а не двуличный плут, как некоторые. Тогда посмотрим, что у вас выйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
На какое-то мгновение ее бесстрастное лицо дрогнуло. Мейсон не теряя времени развил преимущество:
— Но окончательно вы выдали себя, когда сказали мне, что, увидев в коробке с конфетами карточку, подписанную «М. Ф.», вы совершенно успокоились. Если бы вы говорили правду, эта карточка должна была бы, наоборот, насторожить вас, потому что всего полчаса назад вы получили точно такую же с орхидеями. Вы бы даже обязательно заметили на карточке две дырки, проколотые булавкой, скреплявшей ее с цветами. Не может быть, чтобы вы могли не заметить этого.
— Вы просто спятили. Зачем мне посылать самой себе отравленные конфеты?
— Затем, — ответил Мейсон, — что вам нужно было алиби.
— Алиби — для чего?
— Для убийства Линка.
— А, так это я убила его, вон что?
Мейсон кивнул:
— А затем выдали себя, пытаясь сегодня в суде навлечь подозрения слишком на многих. Вы очень умело подставляли людей, которые знали о том, как вы любите конфеты и сколько вы можете съесть за раз.
— Да вас прямо заслушаешься!
— Итак, вы решили обеспечить себе алиби. Вам пришло в голову, что если во время убийства вы будете лежать без сознания, отравленная снотворным, то лучшего и желать нечего. Поэтому вы послали себе конфеты, начинили их вероналом, сменили дома вечернее платье на что-нибудь попроще и поудобнее и поехали в Лиловый Каньон.
Вероятно, предварительно вы позвонили Линку, дабы убедиться, что он на месте. По дороге вы остановились и позвонили мне. Вы должны были сделать это достаточно рано, чтобы у вас было алиби на момент преступления, но одновременно с этим я не должен был успеть добраться до вашей квартиры прежде, чем вы вернетесь, осуществив свой преступный замысел. Удобнее всего вам было звонить из дома, где жил Колл. Вы знали, что в холле есть телефонная будка, что там в это время никого не будет и, следовательно, никто вас не увидит и не подслушает вашего разговора со мной.
— А зачем же, интересно, мне понадобилось звонить именно вам?
— На это были особые причины, мисс Дилмейер. Вам нужен был человек, слову которого полиция поверит безоговорочно. Он должен был представлять, кто вы такая, но при этом не должен был знать, где вы живете. Короче говоря, вам нужен был хороший свидетель, не знающий вашего адреса и не представляющий, где он мог бы его разыскать.
Свое алиби для убийства вы начали планировать дня за два, за три. Вы ломали себе голову над проблемой: как устроить так, чтобы вас обнаружили до того, как действие снотворного станет опасным, но не раньше, чем вы совершите задуманное и вернетесь домой. Вы понимали: чтобы установить связь между вами и «Золотым рогом», мне потребуется сначала найти Милдред Фолкнер. Но даже в том случае, если мне удастся сделать это достаточно быстро, у вас еще не будет основания для беспокойства: никто в клубе не знает, где вы живете.
Вы справедливо полагали, что с мисс Фолкнер я увижусь только в час ночи, когда она придет ко мне в контору, как было условлено, и только тогда узнаю о «Золотом роге». И даже после этого мне все равно потребовалась бы уйма времени, чтобы вас найти.
Однако на деле получилось, что я едва не нарушил ваши планы. Благодаря редкой сообразительности и детективному таланту моего секретаря мисс Стрит нам удалось разыскать вас достаточно быстро. На «Золотой рог» мы вышли практически сразу.
— Какой вы у-умный, — с сарказмом протянула она. — Нет, дейс-с-твительно!
— Позвонив мне из дома Колла, вы сели в машину, поехали в Лиловый Каньон, убили Линка и только потом приняли большую дозу веронала. Потом вы вернулись домой, поставили телефон на пол, проследив, чтобы трубка оставалась на месте, и отдались во власть снотворного, от которого у вас слипались веки. К тому времени, когда мы обнаружили вас, вы только что погрузились в глубокий сон.
— Это и есть ваша версия? — спросила она.
Мейсон кивнул.
— Что ж, можете пойти утопиться вместе с ней. Полагаю, вы были бы не прочь сделать из меня козла отпущения, чтобы вытащить из тюрьмы нанявшую вас женщину, которая отвалит вам за это кучу денег, но, к вашему сожалению, меня такая роль совсем не прельщает. Придется вам поискать дурака в другом месте.
Наступило молчание. Лейтенант Трэгг посмотрел со своего места на Эстер Дилмейер, потом отвел глаза. С задумчивым видом он принялся изучать рисунок на ковре.
— Ну? — произнесла Эстер, когда они просидели в молчании почти минуту. — Что это, новый вариант допроса третьей степени? Или вы просто сидите и любуетесь обстановкой?
— Мы ждем, — сказал Мейсон, — когда вы нам расскажете об убийстве.
— Можете ждать хоть до второго пришествия. И не пытайтесь затаить дыхание, чтобы не пропустить начала, а то помрете от удушья. Я ухожу. Теперь, если вы, ребята, меня извините, я начну одеваться.
— Вы никуда не уходите, — сказал Трэгг.
— Вот как?
— Да.
— Почему же это?
— Мейсон выстроил логически безупречное обвинение.
— Вы хотите сказать, что вас убедила эта галиматья? Он кивнул.
— Вы сошли с ума, — произнесла она среди полного молчания и через секунду повела рукой, показывая, что эти слова относятся к каждому. — Все вы.
В комнате опять повисла тишина, которая, видимо, действовала Дилмейер на нервы больше, чем все обвинения Мейсона.
— Боже мой, — заговорила она наконец, — ну что вы тут расселись и смотрите на меня такими глазами! Да что это, в конце концов, такое! Я в своей квартире. Я хочу одеться.
— Вы никуда не пойдете! — повторил Трэгг. — Можете считать себя под арестом.
— Хорошо, я арестована. Но это не значит, что я должна сидеть здесь и любоваться на ваши кислые рожи. Раз уж вы меня арестовали, то отведите куда-нибудь.
— Возможно, и отведу.
Она распахнула халат:
— Прямо так?
— Нет. Вы можете одеться.
— Пока вы, ребята, будете пялить глаза? Нет уж, спасибо. Мейсон закурил.
— Послушайте, кто-нибудь может мне сказать хоть слово?
— Попытайтесь хотя бы доказать что-то.
— Я?
— Доказывать нечего, — спокойно заметил Мейсон. — В деле с отравленными конфетами улики изобличают вас неопровержимо. Если вы не убивали Линка, самое время сказать нам об этом. У вас найдутся какие-то смягчающие обстоятельства?
— Знаю я ваши хитрости, — ответила она. — Пытаетесь вызвать меня на разговор. Вот что, братец, раз уж ты такой умный, скажу тебе одну вещь. Маленькая Эстер свои права знает. Она будет сидеть тихо-тихо и не ответит ни на один, даже самый крохотный вопросик. Если в полиции решат, что у них достаточно улик для моего ареста, я готова предстать перед судом присяжных, и у меня будет адвокат — настоящий адвокат, а не двуличный плут, как некоторые. Тогда посмотрим, что у вас выйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59