Терри не отрываясь смотрел на бокал. Голос у него был совершенно бесстрастный.
— Расскажите мне все по порядку, — попросил он.
— Да тут и рассказывать нечего. Портрет находится в моей квартире. То есть он там был. Я полагаю, что теперь он в полицейском участке. Синтия расскажет все полицейским; если они еще не забрали портрет, то заберут. Потом они проверят ее алиби. На лестнице ее видел молодой художник. Они попросят его опознать ее. Если он человек честный, то подтвердит, что Синтия и есть та самая женщина, которую он встретил на лестнице, на этом все и кончится. Мандру убили около трех часов, а Синтия вышла из его квартиры в два.
— Какую роль во всем этом сыграл Леверинг? — резко спросил Терри.
— Никакой роли он не сыграл. Он просто поступил как друг.
— Почему вы так уверены в том, что полиция не выйдет через этот портрет на вас?
— Потому что это невозможно.
— А что скажет Синтия, если у нее спросят, почему портрет оказался в вашей квартире?
— Это совсем просто объяснить. Она привезла портрет ко мне, чтобы похвалиться им. Она хотела показать мне его… попросила, чтобы я на нем кое-что поправила.
— И оставила его у вас?
— Ну да, на время.
Пальцы Терри вновь заскользили по стеклу бокала. Сегодня рано утром полицейские произвели обыск в вашей квартире. Они обнаружили, что вы там не ночевали. Кроме того, они наверняка заметили, что портрета Мандры в квартире нет. Они хотят допросить вас, потому и наблюдают за моей квартирой с самого раннего утра. Полицейские обязательно выяснят, когда и кем был доставлен к вам портрет.
Она быстро, судорожно вдохнула воздух.
— Вы обо всем этом не подумали? — спросил Терри. Она покачала головой, взгляд у нее был, как у затравленного зверя.
— Это как раз то, чего я боялся. А теперь расскажите, каким образом туда попала картина?
Мы сняли с подрамника холст, скатали его. Джордж спрятал его под пальто. Я дала ему ключ от моей квартиры. Он отправился туда, нашел свободный подрамник, прикрепил к нему портрет Мандры и незаметно удалился.
Терри покачал головой.
— Леверинг был сегодня у прокурора округа.
— Я знаю, Терри. Но они почти сразу же его отпустили. Он не пробыл там и пятнадцати минут.
— Вы с ним после этого разговаривали?
— Да.
— Каким образом вы связались?
— По телефону. Я звонила ему два или три раза. Когда он наконец поднял трубку, я спросила, где он был. Он все мне рассказал. Я попросила его приехать ко мне, но перед этим убедиться, что за ним никто не следит. Потом я отдала ему портрет и сказала, что ему нужно сделать с этим портретом.
Терри медленно произнес:
— Я не доверяю Леверингу. Альма горько заметила:
— Я знаю. Но это несправедливо. Он так предан Синтии и мне, он мог бы стать и вашим другом, если бы вы этого захотели.
Терри покачал головой.
— Боюсь, что кто-то здорово подвел вас.
— Что вы имеете в виду, Терри?
— Не далее как час назад я видел этот портрет в квартире женщины, которая называет себя вдовой Мандры, которая ненавидит вас с Синтией и утверждает, что Джекоба Мандру убила Синтия.
Альма встала с кресла медленно, как приговоренный к смерти заключенный, который слышит звук шагов приближающегося к его камере палача.
— Терри! — воскликнула она.
Она подошла к нему, упала вдруг на колени и обвила руками его ноги.
— Терри, я боюсь! — воскликнула она.
Он с понимающим видом кивнул. Он не пытался утешить ее словами, в слова они оба не верили.
— Давайте попробуем разобраться, что же все-таки произошло, — предложил он. — Есть две возможности. Либо Леверинг где-то допустил ошибку, либо полицейские обнаружили портрет и передали его вдове Мандры.
— Спасибо, Терри, хотя бы за то, что вы не подозреваете Леверинга в умышленном обмане.
Некоторое время они сидели в задумчивом молчании.
— Если Леверинг действительно сделал что-то не так, скоро сюда нагрянет полиция, — сказал он. — Вы готовы к такому обороту, Альма?
— Да, я готова, если это коснется лишь меня. Меня беспокоит только Синтия. Мне все равно. Я боюсь за Синтию. Она ведь еще совсем ребенок, Терри.
— Нет, Альма, — медленно растягивая слова, произнес Терри. — Она не ребенок. Она женщина. Она всего на три года младше вас.
— Знаю, Терри. Может, вы и правы. И все же она ребенок. Жизнь еще по-настоящему не коснулась ее.
— Не нужно пытаться ограждать Синтию от жизни. Это бессмысленно, — серьезно заметил Терри.
Она подняла на него глаза.
— Терри, меня жизнь потрепала, и я не хочу, чтобы она потрепала и Синтию.
— И как она вас потрепала, Альма?
— Не могу объяснить. Мне кажется, что такие вещи вообще невозможно объяснить. С жизнью невозможно схватиться в открытую. Просто невозможно. Жизнь сводит на нет все твои попытки защититься, она действует, как ржа, которая медленно, но верно разрушает железо, и вот в один прекрасный миг ты вдруг понимаешь, что схватка эта тобою проиграна, а ты даже и не подозреваешь, что она вообще была.
Он покачал головой и кончиками пальцев нежно потрепал волосы у нее на виске.
— Возможно, цена, которую вы заплатили за успех, оказалась слишком высокой.
— С чего вы это взяли? — спросила она.
— Тут дело не в вас одной, — сказал он, поглаживая ее волосы. — Это происходит со всеми, кто сосредоточивает свои усилия на стремлении добиться успеха. Видите ли, Альма, жизнь — это тяжкое состязание. Не важно, к какой цели ты стремишься, найдутся миллионы людей, которые будут добиваться того же. Из этих миллионов достаточно высокой одаренностью обладают сотни тысяч. Поэтому дело тут не в таланте, а в умении приспособиться. Победителей отличает готовность жертвовать тем, чем другие жертвовать не могут.
— Вы хотите сказать, что мне не нужно было бороться, что надо было покориться судьбе?
— Нет, — возразил он. — Я вовсе не хочу так сказать. Дело тут намного серьезнее. Вопрос в том, какую именно цель вы выбираете.
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.
— Терри, расскажите мне об этом. Я хочу знать. Жизнь потрепала меня, она потрепала почти всех моих знакомых, а вот вас пощадила. Я пытаюсь делать все возможное, чтобы она пощадила и Синтию, но у меня, как видите, ничего не получается. Синтия — как котенок, который гоняется по комнате за скомканной бумажкой. Мне бы хотелось сидеть где-нибудь с краешку и наблюдать за ней. Она совсем не думает о последствиях, и мне бы хотелось, чтобы так и оставалось. Знаете, Терри, когда я вижу человека, который только и делает в жизни, что резвится, готова биться об заклад, что за ним есть кто-то, кто принимает на себя все удары, обычно это отец или мать, которые лелеют свое дитя, или сестра, как это у нас с Синтией. Синтия постоянно попадает в переделки, и я постоянно выручаю ее. И вот теперь она попала в такую переделку… Я боюсь, что на этот раз мне не помочь ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60