— Я беспокоился о тебе, — добавил Каслер.
— И я тоже, — ответила Лизелл, сдерживая желание протянуть руку и коснуться его, — беспокоюсь о тебе. И я рада видеть тебя, но тебе не следовало меня ждать. Мы — участники гонок, соперники. Помнишь, что ты сказал…
— Я не забыл, — заверил ее Каслер, — и убеждения мои не изменились. Однако, в этом случае я обязан был тебя дождаться. Похоже, что у хозяина этого предприятия, — он махнул рукой в сторону дома с непонятной вывеской, — остались только одни сани. И узнав, что ты скоро прилетишь, он отказался сдать эти сани в мое единоличное пользование, он желает получить двойную цену.
— Понятно, — кивнула Лизелл, чувствуя некоторое разочарование, и тут же ее пронзила мысль: А откуда хозяин узнал, что я прилечу? Конечно, пилот мог проболтаться. Но может быть, объяснение в другом? Она заглянула Каслеру в глаза, но вместо ответа нашла лишь сияние небесной голубизны.
— Нам придется ехать в санях вдвоем, — продолжал он. — Только на такое условие хозяин согласился.
— Вдвоем так вдвоем, — согласилась она философски.
— Он даст нам возницу.
— А-а, — снова их не оставляют наедине.
Подошел хозяин саней — дородный, бородатый горец, одетый, как пещерный житель, в кожу, отороченную лохматым мехом, и очень плохо говорящий по-вонарски. Сделка заключилась быстро, деньги перекочевали из одних рук в другие, появились сани и возница. Сани оказались старыми и побитыми, но полозья были острые и надраенные. Две лошади, запряженные в сани, тоже казались старыми и поношенными. Водитель, приземистый и лохматый, как-то загадочно посмотрел на Каслера, и Лизелл, слегка похолодев от волнения, вспомнив, что Грейсленд и Разауль сейчас находятся в состоянии войны. Согласно последним сообщениям газет, которые попадали ей в руки, грейслендская Северная Экспедиционная армия двигалась на север, к столице Разауля — Рильску, стараясь успеть до весенней оттепели, которая на несколько недель превратит земли в непроходимые болота. То, что местный предприниматель сдает свои сани грейслендскому офицеру в форме, предполагает две возможности: либо разаулец очень падок на деньги, либо этот участок Брюжоев уже оккупирован грейслендскими войсками. А может быть, и то и другое одновременно. Площадка, на которой приземлился ущельный планер, находилась на расстоянии одного дня пути от Брюжойского тракта — древней дороги, вьющейся между горными хребтами и соединяющей равнинную и горную части Разауля. Невозможно, чтобы войска захватчиков так стремительно продвинулись вглубь и успели овладеть этой жизненно важной артерией.
Скоро она все узнает. Она намеревалась спуститься с гор по Брюжойскому тракту — при условии, что дорога открыта для передвижения по ней гражданских лиц. Далее ее путь должен будет повернуть на северо-запад, к княжеству Юкиз, следующей остановке на маршруте Великого Эллипса. Юкиз — крошечная независимая территория, принадлежащая северным народностям, проживающим на северо-западном побережье Верхнего Разауля, придерживающаяся строжайшего нейтралитета, признанного всеми цивилизованными государствами, включая Грейсленд. В требования гонок не входило обязательное получение разаульского штампа в паспорте — таким образом проявился здравый смысл Безумного Мильцина, признавшего реальность войны. Но кратчайший путь в Юкиз лежал как раз через зону боевых действий.
Пассажиры забрались в сани, и Лизелл уютно устроилась под ветхими, но теплыми меховыми пологами, предназначенными укутывать ноги. Возница взмахнул кнутом, и сани, тронувшись, гладко заскользили по снегу. Лизелл обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на ущельный планер. К своему удивлению, она обнаружила, что ей хочется совершить еще один такой полет. Возможно, ей еще представится такая возможность.
Вежневское ущелье уплывало вдаль. Сани бежали вперед по узкой накатанной тропинке, которую с трудом можно было назвать дорогой. Внешний мир с обеих сторон был закрыт от них стеной хвойных деревьев, чьи ветки прогибались под тяжестью снега. В холодном воздухе клубился легкий туман, и пасмурное небо лило на землю свой тусклый свет.
Всю оставшуюся часть дня они ехали по этому узкому, ограниченному деревьями проходу, и только к вечеру добрались до Брюжойского тракта — извилистой древней дороги, белой от утрамбованного снега, который и до конца лета полностью не успеет растаять. Без каких-либо препятствий они проехали около трех часов. И хотя повсюду лежал снег, день стал длиннее на этой северной широте. Когда наконец небо начало темнеть, они остановились на ночлег в конусообразной обогревальне — эти крошечные убежища для путешественников были разбросаны по всему Разаулю. Обогревальня, в которой не было ничего, кроме очага и топлива, не давала ни комфорта, ни уединения, но она была свободной. В обязанности покидающего обогревальню постояльца входило пополнение запаса дров, и эта обязанность была святой.
Они спали вповалку на грязном полу дымной обогревальни, постелив несколько одеял, меховые пологи, которыми они укрывали ноги в санях, и теплую одежду, имевшуюся при себе. Под голову Лизелл подложила свою кожаную сумку. Несмотря на все эти неудобства, спала она крепко. На рассвете Каслер и возница накололи дров, и они поехали дальше. Брюжойский тракт пошел резко под гору, извиваясь змеей по северным склонам к отлогим предгорьям. День разгорался, и сани спешили на север, пока не оказались на вершине пригорка, откуда открывался вид на небольшую долину, украшенную жемчужиной озера. Здесь сани резко остановились.
Неожиданная остановка разбудила дремавшую Лизелл, она открыла глаза и огляделась. Бледное, холодное солнце висело низко на западной стороне неба. Невероятно крутые пики Брюжоев поднимались за ее спиной. А вокруг и впереди тянулись отлогие предгорья, покрытые лесами. Замерзшее озеро внизу пестрело аккуратными круглыми лунками, прорубленными рыболовами, но самих рыбаков сейчас не было видно. Рядом с озером расположилась деревушка, прямо как из какой-нибудь старой разаульской волшебной сказки — с остроконечными крышами и причудливой деревянной резьбой. Лизелл с удовольствием рассмотрела бы деревеньку поближе, но такой возможности ей не представилось. Дорога в долину была перекрыта взводом грейслендских солдат.
XXI
Один из солдат что-то повелительно рявкнул по-разаульски. Возница в ответ принялся миролюбиво увещевать. Прежде чем он закончил свои объяснения, если это были объяснения, Каслер вмешался в разговор на грейслендском:
— Что это значит, лейтенант?
Разглядев на говорившем серую форму главнокомандующего, лейтенант вытянулся, отдал честь и ответил совершенно иным тоном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196