Ну, я не знаю, есть ли у меня время заниматься такой ерундой сейчас, когда есть дела поважнее. М-м, очень хорошо. Невенской, я не выношу, когда ты такой надутый и мрачный. Ну ладно, я посмотрю твою игрушечную пиротехнику. Но только по-быстрому.
— Как Вам угодно, сир. — У него была заготовлена речь, но он счел нужным опустить ее, так как не уловил ни малейшего интереса в блуждающих жабьим глазах Безумного Мильцина. Невенской приблизился к реактору, стоявшему в центре лаборатории, в котором уже были собраны все необходимые вещества. Не тратя времени на теоретические выкладки и разглагольствования, которых невежественные зрители ждали от магистра, он включил свой мозг в привычный для себя режим и стал самим собой. Для начала требовалась концентрация сознания. Он стоял неподвижно, с закрытыми глазами, совершая чуть заметные движения и невнятно бормоча. Угли, тлеющие в горниле его желудка, перестали существовать. На какое-то время он потерял связь с окружающим миром, его мысли, как птицы, неслись туда, куда заказан вход посторонним, где двери открыты лишь посвященным. Его сознание неслось в иной мир, мир потусторонней реальности, которую ни познать, ни подчинить нельзя, но в которой он чувствовал себя как рыба в воде.
Все. Он там. Ментальная вспышка прогнала по его сознанию волну магической силы. Ниц Нипер, он же Невенской, открыл глаза и направил полученную силу в реактор; подготовленные к эксперименту вещества вспыхнули, превратившись в пламя едко-зеленого цвета.
Огонь излучал жар, свет, эмоцию и примитивную способность мыслить.
— Жажду. Жажду. ЖАЖДУ!
Агрессивное излучение элементов обожгло мозг Невенского. Первозданная ненасытность и неистовое желание его детища вторглись в его собственное сознание и возбудили в нем жар, бешеную игру красок, все его собственные мысли и чувства, усиленные, захлестнули его.
— Пищи! Свободы! Сейчас! СЕЙЧАС!
Физические потребности сотрясали Невенского, но он был неколебим, и постепенно огонь признал его силу и власть.
— Пожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйста!
— Все будет, — ответил он беззвучно. — При условии, что ты несешь добро.
— Даймнедаймнедаймне.
— Успокойся и жди, — Невенской повернулся к своему сюзерену, который сидел, терпеливо и молча наблюдая за происходящим. — Сир, этот огонь — мыслящий.
— И явно зеленого цвета, — констатировал Безумный Мильцин. — Никогда раньше не видел зеленого пламени. Довольно живописно. Ну что, эксперимент уже закончен?
— Нет. Сидите и будьте внимательны, — приказал Невенской, обратив внимание, как брови его покровителя приподнялись, выражая удивление повелительному тону. Направляя свои мысли в глубь необузданного, дикого, разгоряченного сознания, вторгшегося в его собственное, он отдавал приказы громко, чтобы все наблюдающие слышали.
— Отключись от своего источника питания…
— НЕТ! НЕТ!
— Сделай круг по лаборатории, ничего не трогай и вернись сюда же.
Тут же вихрь зеленого пламени вырвался из реактора, в мгновение ока описал круг по лаборатории и плюхнулся назад в реактор, в гущу специально подготовленного химического топлива.
Невенской проконтролировал, чтобы импульс естественного удовлетворения полетом, который совершил огонь, не вывел из равновесия его сознание. Глазами он нашел короля.
Безумный Мильцин сидел в своем кресле, вытянувшись так, будто кто-то тащил его вверх за волосы. Маска терпеливого снисхождения уступила место явной ошарашенности.
— Отлично. — И снова Невенской обратился к огню: — Наберись энергии и встань прямо, как столб.
Огненная колонна вознеслась к сводчатому потолку. Мильцин IX испуганно взвизгнул.
— А теперь, — скомандовал Невенской, — вернись к оставленному источнику питания…
— Нет! Нет! Еще хочу! Нет!
— …стань искрой, почти невидимой.
— нетнетнетпожалуйстанетпожалуйстанетнетнетпожалуйстанетнет…
— Иди сюда, мой несравненный, — внутренним голосом позвал он, — я награжу тебя.
— Обещаешь?
— Клянусь честью, — не было надобности так церемониться, его власть была бесспорной, но Невенской дал себе волю поиграть.
В то же самое мгновение огромный зеленый столб начал опускаться и молниеносно сжался в крошечную точку, едва различимую.
— О-о-х, — выдохнул Мильцин IX.
— Спасибо, дорогуша, ты не пожалеешь, — про себя произнес Невенской, а громко скомандовал: — Вернись в первоначальное состояние, разделись на несколько равных частей и станцуй нам линниану.
Зеленое пламя подчинилось. Парные сгустки пламени закружились в вихре танца, король от изумления открыл рот.
— А сейчас, — прошептал Невенской, — иди ко мне. Иди ко мне, моя прелесть. Ни к кому не прикасайся, позволь приблизиться к тебе, позволь мне потанцевать с тобой.
Пламя окружило его и поглотило. Он стоял в самом центре огненного вихря. Огонь полыхал вокруг и внутри него, проникая в ноздри, в рот, в легкие, но он не причинял ему вреда, не обжигал, сознание огня вибрировало в унисон с его собственным сознанием, и он чувствовал бешеные приливы любви, голода, желания, и в этом он сливался в одно целое со своим детищем. Его сердце трепетало, и безудержное веселье захлестнуло его, страсть обуяла и поглотила…
Сквозь зеленые всполохи Невенской разглядел, как Безумный Мильцин, вскочивший со своего кресла, махал руками, разевал рот, очевидно, он что-то кричал, но слова не долетали до магистра. Напомаженные локоны короля и обвисшие седеющие усы будут гореть роскошно. Металлическая цепочка, мерцающая на псевдо-военной тунике его величества, расплавится и стечет на землю, хлынет поток настоящего золота… А когда я испепелю короля дотла, то здесь останутся лишь полки с волшебными склянками, приборы и портьеры. Великолепно.
Руки Невенского дирижировали в пламени, повинуясь внутреннему ритму. Он сделал шаг навстречу Мильцину IX и, сделав усилие, остановил себя.
Нет. Он напряг волю, а его человеческая природа приняла первоначальную форму.
— Достаточно, — неохотно прошептал он, и вместе с выдыхаемым воздухом пламя задрожало на его губах. — Возвращайся к своему источнику и оживи себя, как ты это делаешь.
Зеленое пламя с ревом погрузилось в реактор, сжав его напоследок в неистовом объятии, не причинившем ни капельки боли. Физическое разделение значительно ослабило и ментальную связь, поэтому Невенской как-то разу сник.
— Прекрасно , — послышалось в тишине его бормотание. — Совершенный восторг.
Из котла слышалось удовлетворенное потрескивание:
— Естьестьестьестьестьестьестьестьестьестьестьестьестьесть.
Ну вот, все хорошо. Он мог позволить себе расслабиться, почувствовать радость триумфа, но не показать ее. Великий магистр тайных знаний, маг и волшебник всегда прикрывался напускной таинственностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196
— Как Вам угодно, сир. — У него была заготовлена речь, но он счел нужным опустить ее, так как не уловил ни малейшего интереса в блуждающих жабьим глазах Безумного Мильцина. Невенской приблизился к реактору, стоявшему в центре лаборатории, в котором уже были собраны все необходимые вещества. Не тратя времени на теоретические выкладки и разглагольствования, которых невежественные зрители ждали от магистра, он включил свой мозг в привычный для себя режим и стал самим собой. Для начала требовалась концентрация сознания. Он стоял неподвижно, с закрытыми глазами, совершая чуть заметные движения и невнятно бормоча. Угли, тлеющие в горниле его желудка, перестали существовать. На какое-то время он потерял связь с окружающим миром, его мысли, как птицы, неслись туда, куда заказан вход посторонним, где двери открыты лишь посвященным. Его сознание неслось в иной мир, мир потусторонней реальности, которую ни познать, ни подчинить нельзя, но в которой он чувствовал себя как рыба в воде.
Все. Он там. Ментальная вспышка прогнала по его сознанию волну магической силы. Ниц Нипер, он же Невенской, открыл глаза и направил полученную силу в реактор; подготовленные к эксперименту вещества вспыхнули, превратившись в пламя едко-зеленого цвета.
Огонь излучал жар, свет, эмоцию и примитивную способность мыслить.
— Жажду. Жажду. ЖАЖДУ!
Агрессивное излучение элементов обожгло мозг Невенского. Первозданная ненасытность и неистовое желание его детища вторглись в его собственное сознание и возбудили в нем жар, бешеную игру красок, все его собственные мысли и чувства, усиленные, захлестнули его.
— Пищи! Свободы! Сейчас! СЕЙЧАС!
Физические потребности сотрясали Невенского, но он был неколебим, и постепенно огонь признал его силу и власть.
— Пожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйста!
— Все будет, — ответил он беззвучно. — При условии, что ты несешь добро.
— Даймнедаймнедаймне.
— Успокойся и жди, — Невенской повернулся к своему сюзерену, который сидел, терпеливо и молча наблюдая за происходящим. — Сир, этот огонь — мыслящий.
— И явно зеленого цвета, — констатировал Безумный Мильцин. — Никогда раньше не видел зеленого пламени. Довольно живописно. Ну что, эксперимент уже закончен?
— Нет. Сидите и будьте внимательны, — приказал Невенской, обратив внимание, как брови его покровителя приподнялись, выражая удивление повелительному тону. Направляя свои мысли в глубь необузданного, дикого, разгоряченного сознания, вторгшегося в его собственное, он отдавал приказы громко, чтобы все наблюдающие слышали.
— Отключись от своего источника питания…
— НЕТ! НЕТ!
— Сделай круг по лаборатории, ничего не трогай и вернись сюда же.
Тут же вихрь зеленого пламени вырвался из реактора, в мгновение ока описал круг по лаборатории и плюхнулся назад в реактор, в гущу специально подготовленного химического топлива.
Невенской проконтролировал, чтобы импульс естественного удовлетворения полетом, который совершил огонь, не вывел из равновесия его сознание. Глазами он нашел короля.
Безумный Мильцин сидел в своем кресле, вытянувшись так, будто кто-то тащил его вверх за волосы. Маска терпеливого снисхождения уступила место явной ошарашенности.
— Отлично. — И снова Невенской обратился к огню: — Наберись энергии и встань прямо, как столб.
Огненная колонна вознеслась к сводчатому потолку. Мильцин IX испуганно взвизгнул.
— А теперь, — скомандовал Невенской, — вернись к оставленному источнику питания…
— Нет! Нет! Еще хочу! Нет!
— …стань искрой, почти невидимой.
— нетнетнетпожалуйстанетпожалуйстанетнетнетпожалуйстанетнет…
— Иди сюда, мой несравненный, — внутренним голосом позвал он, — я награжу тебя.
— Обещаешь?
— Клянусь честью, — не было надобности так церемониться, его власть была бесспорной, но Невенской дал себе волю поиграть.
В то же самое мгновение огромный зеленый столб начал опускаться и молниеносно сжался в крошечную точку, едва различимую.
— О-о-х, — выдохнул Мильцин IX.
— Спасибо, дорогуша, ты не пожалеешь, — про себя произнес Невенской, а громко скомандовал: — Вернись в первоначальное состояние, разделись на несколько равных частей и станцуй нам линниану.
Зеленое пламя подчинилось. Парные сгустки пламени закружились в вихре танца, король от изумления открыл рот.
— А сейчас, — прошептал Невенской, — иди ко мне. Иди ко мне, моя прелесть. Ни к кому не прикасайся, позволь приблизиться к тебе, позволь мне потанцевать с тобой.
Пламя окружило его и поглотило. Он стоял в самом центре огненного вихря. Огонь полыхал вокруг и внутри него, проникая в ноздри, в рот, в легкие, но он не причинял ему вреда, не обжигал, сознание огня вибрировало в унисон с его собственным сознанием, и он чувствовал бешеные приливы любви, голода, желания, и в этом он сливался в одно целое со своим детищем. Его сердце трепетало, и безудержное веселье захлестнуло его, страсть обуяла и поглотила…
Сквозь зеленые всполохи Невенской разглядел, как Безумный Мильцин, вскочивший со своего кресла, махал руками, разевал рот, очевидно, он что-то кричал, но слова не долетали до магистра. Напомаженные локоны короля и обвисшие седеющие усы будут гореть роскошно. Металлическая цепочка, мерцающая на псевдо-военной тунике его величества, расплавится и стечет на землю, хлынет поток настоящего золота… А когда я испепелю короля дотла, то здесь останутся лишь полки с волшебными склянками, приборы и портьеры. Великолепно.
Руки Невенского дирижировали в пламени, повинуясь внутреннему ритму. Он сделал шаг навстречу Мильцину IX и, сделав усилие, остановил себя.
Нет. Он напряг волю, а его человеческая природа приняла первоначальную форму.
— Достаточно, — неохотно прошептал он, и вместе с выдыхаемым воздухом пламя задрожало на его губах. — Возвращайся к своему источнику и оживи себя, как ты это делаешь.
Зеленое пламя с ревом погрузилось в реактор, сжав его напоследок в неистовом объятии, не причинившем ни капельки боли. Физическое разделение значительно ослабило и ментальную связь, поэтому Невенской как-то разу сник.
— Прекрасно , — послышалось в тишине его бормотание. — Совершенный восторг.
Из котла слышалось удовлетворенное потрескивание:
— Естьестьестьестьестьестьестьестьестьестьестьестьестьесть.
Ну вот, все хорошо. Он мог позволить себе расслабиться, почувствовать радость триумфа, но не показать ее. Великий магистр тайных знаний, маг и волшебник всегда прикрывался напускной таинственностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196