Один из них отправился в Хэмптон-Корт, ко двору, а другой остался со мной и вскоре появится здесь.
Роберта кивнула. Внешне она казалась спокойной, но каждый нерв ее трепетал от волнения. Она знала, что единственной целью поездки брата в Эдинбург были хлопоты о расторжении брака. А это означало только одно: что жизнь ее должна круто измениться, и предстоящие перемены пугали ее.
– Утром я видел, как ты гуляла в саду, – сказал ей Даб. – Мне бы хотелось познакомиться с твоей подругой. Где она?
Роберта даже не расслышала вопроса брата. То же странное ощущение, что за ней наблюдают, опять нахлынуло на нее. Инстинктивно она спрятала левую руку в складках юбки и принялась разглядывать зал.
И тут она увидела его.
Скрестив руки на груди, он стоял в небрежной позе у стены напротив и, не таясь, пристально разглядывал ее. Да, несомненно, именно этот невероятно красивый, одетый в черное незнакомец своим взглядом преследовал ее. От этого взгляда у нее внезапно ослабели ноги, словно от удара в грудь тупым концом старинного шотландского палаша.
А он слегка раздвинул губы в ленивой улыбке и наклонил голову, точно здороваясь с ней издалека.
Эта улыбка показалась ей в высшей степени самоуверенной, странной и даже собственнической, будто незнакомец имел на нее какие-то права. Неизвестно почему, но ей захотелось вдруг хорошей пощечиной стереть эту заносчивую улыбку с его красивого лица.
– Ты меня слышишь?
Усилием воли Роберта заставила себя отвести взгляд от незнакомца в черном и посмотреть на брата.
– Извини… Ты что-то сказал?
Даб ухмыльнулся:
– Мне бы хотелось познакомиться с твоей подругой. Изабель, так, кажется, ее зовут?
Роберта рассеянно кивнула. Словно цветок под полуденным солнцем, она все еще чувствовала жар взгляда этого незнакомца. Его настойчивость тревожила и волновала ее.
– Потанцуешь с собственным братом?
– А?.. Что?.. Изви… – И только тут вопрос Даба дошел до ее сознания. Она отрицательно покачала головой: – Нет, может быть, позже.
Невольно она потрогала пальцем проклятое пятно. Прожить в Англии целый год было почти блаженством. Но выставить сейчас это уродство напоказ всей лондонской знати? Ни за что! Это могло резко пресечь те планы, которые она уже начала составлять для себя. Она кинула взгляд на другой конец зала: одетый в черное незнакомец все еще смотрел на нее.
– Роберта?
– Изабель, это мой брат Даб, – сказала она, услышав рядом с собой голос подруги. – Он только что приехал из Шотландии.
– Рада с ним познакомиться, – улыбнулась Изабель.
– А мне еще более приятно познакомиться с вами, – поклонился Даб, возвращая ей улыбку.
– Изабель – племянница графа Идена и сама имеет право на графский титул, – вмешалась Роберта, но ни брат, ни подруга не взглянули на нее.
– Какое совпадение, – заметил Даб, подняв брови и глядя многозначительно на Изабель. – А я наследник графа Данриджа… Можно я буду называть вас Красавица?
– Как хотите, – ответила та.
– А вы не откажетесь потанцевать со мной, Красавица?
Не говоря ни слова, Изабель подала ему руку, и они тут же присоединились к танцующим. Роберта повернулась, чтобы поговорить с кем-нибудь за главным столом, но все, казалось, были поглощены собственным разговором, и никто не обращал на нее внимания. А маленькая кузина Блайт все еще танцевала с Роджером Дебре.
Стоя одна посреди этой знатной толпы, Роберта так же явно чувствовала себя не на месте, как и в Хайленде. Неужели она навеки обречена ощущать себя отверженной? А все этот «дьявольский цветок», он сделал ее отличной от других, не такой, как все.
И тут она вспомнила о Генри. Ах, если бы он только вернулся из Хэмптон-Корта к этому балу! Рядом с ним она бы чувствовала себя уверенней, рядом с ним не боялась бы ничего.
Что ей было необходимо сейчас, так это глоток свежего зимнего воздуха, чтобы выветрить все страхи и опасения из души. Медленно обогнув зал по периметру, она добралась до выхода и вышла в пустой вестибюль.
Но лишь только она потянулась за своей накидкой, висевшей среди других, как чья-то сильная рука накрыла ее руку и голос позади нее произнес:
– Не уходи, прекрасный ангел.
– О господи!.. – от неожиданности воскликнула Роберта.
Она резко повернулась и увидела пронзительные серые глаза. Принадлежали они тому самому незнакомцу в черном.
Как настоящая английская леди, Роберта высокомерно на него взглянула и попыталась убрать руку, но незнакомец не отпускал ее. А когда он заговорил, его чувственный хрипловатый голос вместе с обезоруживающе ласковым взглядом серых глаз удержали ее руку в плену.
– Если моя недостойная длань осквернила вашу ангельскую ручку, – заговорил незнакомец, – считайте мои губы паломниками, которые искупят грубость этого прикосновения. – И вдруг прижал свои горячие губы к ее руке, а потом посмотрел на нее с обаятельной улыбкой.
Очарованная этими великосветскими манерами и речами, Роб постаралась подавить тревогу, шевельнувшуюся у нее в душе, и вернула ему улыбку. От нее не укрылся его шотландский акцент, и девушка вспомнила о том, что Даб приехал с другом из Эдинбурга. По привычке левую руку она спрятала в складках юбки.
– Вы ошибаетесь, благородный шотландец, – ответила она ему. – Истинно набожные паломники касаются статуй ангелов и святых руками. А не целуют.
– А разве у паломников и святых нет губ? – спросил незнакомец, придвигаясь ближе.
– Есть, но для молитвы.
– Но почему бы нам не позволить губам делать то, что делают руки? – понижая голос до шепота, спросил он.
Лицо его было в опасной близости, и он слегка коснулся губами ее губ.
Потрясенная и взволнованная, Роберта стояла, распахнув глаза. От мягкого прикосновения его губ горячая дрожь пронизала ее с головы до пят. Что за наваждение овладело ею? Ведь у нее был муж, пускай и нелюбимый, в Хайленде, и поклонник, который находился в этот момент при дворе. Как могла она стоять здесь, в вестибюле дядиного дома, позволяя какому-то незнакомцу то, в чем отказала бы и мужу, и своему поклоннику? Как могла?..
– Ваши непорочные губы очистили мои грешные, – с лукавой улыбкой сказал незнакомец, заглядывая в ее широко открытые глаза.
– Значит, моим губам передался теперь ваш грех? – невольно поддаваясь этой игре, спросила она.
– Бог простит, – сказал он. – Верните мне мой грех.
Он придвинулся, чтобы снова поцеловать ее в губы, но она удержала его, упершись ему в грудь правой рукой.
– Милорд, я протестую…
– Однако не слишком сильно.
И, взяв ее руки в свои, незнакомец поднес их к губам. Он поцеловал тыльную сторону ее правой руки, а потом, посмотрев долгим взглядом на родинку в форме цветка на левой руке, вдруг приложил свои губы к ней.
Этот жест невольно воскресил в ее памяти какое-то смутное воспоминание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Роберта кивнула. Внешне она казалась спокойной, но каждый нерв ее трепетал от волнения. Она знала, что единственной целью поездки брата в Эдинбург были хлопоты о расторжении брака. А это означало только одно: что жизнь ее должна круто измениться, и предстоящие перемены пугали ее.
– Утром я видел, как ты гуляла в саду, – сказал ей Даб. – Мне бы хотелось познакомиться с твоей подругой. Где она?
Роберта даже не расслышала вопроса брата. То же странное ощущение, что за ней наблюдают, опять нахлынуло на нее. Инстинктивно она спрятала левую руку в складках юбки и принялась разглядывать зал.
И тут она увидела его.
Скрестив руки на груди, он стоял в небрежной позе у стены напротив и, не таясь, пристально разглядывал ее. Да, несомненно, именно этот невероятно красивый, одетый в черное незнакомец своим взглядом преследовал ее. От этого взгляда у нее внезапно ослабели ноги, словно от удара в грудь тупым концом старинного шотландского палаша.
А он слегка раздвинул губы в ленивой улыбке и наклонил голову, точно здороваясь с ней издалека.
Эта улыбка показалась ей в высшей степени самоуверенной, странной и даже собственнической, будто незнакомец имел на нее какие-то права. Неизвестно почему, но ей захотелось вдруг хорошей пощечиной стереть эту заносчивую улыбку с его красивого лица.
– Ты меня слышишь?
Усилием воли Роберта заставила себя отвести взгляд от незнакомца в черном и посмотреть на брата.
– Извини… Ты что-то сказал?
Даб ухмыльнулся:
– Мне бы хотелось познакомиться с твоей подругой. Изабель, так, кажется, ее зовут?
Роберта рассеянно кивнула. Словно цветок под полуденным солнцем, она все еще чувствовала жар взгляда этого незнакомца. Его настойчивость тревожила и волновала ее.
– Потанцуешь с собственным братом?
– А?.. Что?.. Изви… – И только тут вопрос Даба дошел до ее сознания. Она отрицательно покачала головой: – Нет, может быть, позже.
Невольно она потрогала пальцем проклятое пятно. Прожить в Англии целый год было почти блаженством. Но выставить сейчас это уродство напоказ всей лондонской знати? Ни за что! Это могло резко пресечь те планы, которые она уже начала составлять для себя. Она кинула взгляд на другой конец зала: одетый в черное незнакомец все еще смотрел на нее.
– Роберта?
– Изабель, это мой брат Даб, – сказала она, услышав рядом с собой голос подруги. – Он только что приехал из Шотландии.
– Рада с ним познакомиться, – улыбнулась Изабель.
– А мне еще более приятно познакомиться с вами, – поклонился Даб, возвращая ей улыбку.
– Изабель – племянница графа Идена и сама имеет право на графский титул, – вмешалась Роберта, но ни брат, ни подруга не взглянули на нее.
– Какое совпадение, – заметил Даб, подняв брови и глядя многозначительно на Изабель. – А я наследник графа Данриджа… Можно я буду называть вас Красавица?
– Как хотите, – ответила та.
– А вы не откажетесь потанцевать со мной, Красавица?
Не говоря ни слова, Изабель подала ему руку, и они тут же присоединились к танцующим. Роберта повернулась, чтобы поговорить с кем-нибудь за главным столом, но все, казалось, были поглощены собственным разговором, и никто не обращал на нее внимания. А маленькая кузина Блайт все еще танцевала с Роджером Дебре.
Стоя одна посреди этой знатной толпы, Роберта так же явно чувствовала себя не на месте, как и в Хайленде. Неужели она навеки обречена ощущать себя отверженной? А все этот «дьявольский цветок», он сделал ее отличной от других, не такой, как все.
И тут она вспомнила о Генри. Ах, если бы он только вернулся из Хэмптон-Корта к этому балу! Рядом с ним она бы чувствовала себя уверенней, рядом с ним не боялась бы ничего.
Что ей было необходимо сейчас, так это глоток свежего зимнего воздуха, чтобы выветрить все страхи и опасения из души. Медленно обогнув зал по периметру, она добралась до выхода и вышла в пустой вестибюль.
Но лишь только она потянулась за своей накидкой, висевшей среди других, как чья-то сильная рука накрыла ее руку и голос позади нее произнес:
– Не уходи, прекрасный ангел.
– О господи!.. – от неожиданности воскликнула Роберта.
Она резко повернулась и увидела пронзительные серые глаза. Принадлежали они тому самому незнакомцу в черном.
Как настоящая английская леди, Роберта высокомерно на него взглянула и попыталась убрать руку, но незнакомец не отпускал ее. А когда он заговорил, его чувственный хрипловатый голос вместе с обезоруживающе ласковым взглядом серых глаз удержали ее руку в плену.
– Если моя недостойная длань осквернила вашу ангельскую ручку, – заговорил незнакомец, – считайте мои губы паломниками, которые искупят грубость этого прикосновения. – И вдруг прижал свои горячие губы к ее руке, а потом посмотрел на нее с обаятельной улыбкой.
Очарованная этими великосветскими манерами и речами, Роб постаралась подавить тревогу, шевельнувшуюся у нее в душе, и вернула ему улыбку. От нее не укрылся его шотландский акцент, и девушка вспомнила о том, что Даб приехал с другом из Эдинбурга. По привычке левую руку она спрятала в складках юбки.
– Вы ошибаетесь, благородный шотландец, – ответила она ему. – Истинно набожные паломники касаются статуй ангелов и святых руками. А не целуют.
– А разве у паломников и святых нет губ? – спросил незнакомец, придвигаясь ближе.
– Есть, но для молитвы.
– Но почему бы нам не позволить губам делать то, что делают руки? – понижая голос до шепота, спросил он.
Лицо его было в опасной близости, и он слегка коснулся губами ее губ.
Потрясенная и взволнованная, Роберта стояла, распахнув глаза. От мягкого прикосновения его губ горячая дрожь пронизала ее с головы до пят. Что за наваждение овладело ею? Ведь у нее был муж, пускай и нелюбимый, в Хайленде, и поклонник, который находился в этот момент при дворе. Как могла она стоять здесь, в вестибюле дядиного дома, позволяя какому-то незнакомцу то, в чем отказала бы и мужу, и своему поклоннику? Как могла?..
– Ваши непорочные губы очистили мои грешные, – с лукавой улыбкой сказал незнакомец, заглядывая в ее широко открытые глаза.
– Значит, моим губам передался теперь ваш грех? – невольно поддаваясь этой игре, спросила она.
– Бог простит, – сказал он. – Верните мне мой грех.
Он придвинулся, чтобы снова поцеловать ее в губы, но она удержала его, упершись ему в грудь правой рукой.
– Милорд, я протестую…
– Однако не слишком сильно.
И, взяв ее руки в свои, незнакомец поднес их к губам. Он поцеловал тыльную сторону ее правой руки, а потом, посмотрев долгим взглядом на родинку в форме цветка на левой руке, вдруг приложил свои губы к ней.
Этот жест невольно воскресил в ее памяти какое-то смутное воспоминание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97