Они вышли и двинулись по желтеющим лужайкам за ограду аббатства Холируд, туда, где, словно старые друзья, росли рядом несколько вековых дубов. Глубоко вдыхая свежий прохладный воздух, Роберта любовалась их золотой осенней листвой.
Рядом с отцом она чувствовала себя спокойно и уверенно. Хотя Йен Макартур пользовался репутацией человека горячего, а порой и неукротимого, он был всегда лучшим другом и защитником для нее. Несмотря на свои многочисленные обязанности главы клана, отец всегда находил для нее время. Роберта внутренне улыбнулась, вспоминая, как он проводил с ней долгие часы, когда она скучала в одиночестве, как они болтали, сидя она за кружкой молока, а он за кружкой сидра. Он всегда принимал ее сторону в ссорах с двумя младшими братьями, обижавшими ее, и утешал, когда она плакала оттого, что никто из детей не хотел с ней играть.
Но как бы получше это ему объяснить? Объяснить то, что и самой до конца не понятно.
– Я не жалуюсь, но мне бы хотелось, чтобы мой муж любил меня, – сказала Роберта. – Как ты любишь маму.
– Я уверен, что Горди тебя любит, – ответил отец. – Ведь ты самая хорошенькая женщина на свете.
– Папа, ты пристрастен, – с улыбкой сказала она.
– Может, и пристрастен, но говорю тебе правду, – настаивал отец.
– Горди никогда не признавался мне в любви.
Йен обнял дочь за плечи.
– Мужчинам трудно бывает признаться в глубоких чувствах. Но это не значит, что они не испытывают их. Просто они не склонны говорить о любви.
– Но зачем мужчинам скрывать свои чувства?
– На это у них бывает много причин, – ответил Йен. – Чаще всего они боятся показать женщине свою уязвимость и зависимость от них.
– Относительно Горди мне трудно в это поверить, – возразила Роберта. – Ведь он самый храбрый и доблестный из всех, кого я знаю. Кроме тебя, разумеется.
Эта дипломатическая уловка заставила отца улыбнуться. Он нежно поцеловал ее в лоб.
– Ну а как ты себя чувствуешь?
– Теперь прекрасно. Обычная утренняя тошнота уже прошла. – Роберта покраснела и опустила глаза. – Знаешь, поначалу я решила, что умираю от какой-то ужасной болезни.
Довольный ее признанием, Йен Макартур засмеялся. Он вырастил свою дочь если и не очень послушной, то все же искренней и скромной.
– А ты знаешь, я полюбила сыновей Горди, как своих, – добавила она, искоса взглянув на отца из-под густых ресниц.
– У тебя всегда было великодушное сердце, – заметил Йен, и в его черных глазах промелькнула нежность к дочери. – Я рад, что былые похождения твоего мужа не слишком беспокоят тебя.
– А почему мама не приехала в Эдинбург? – спросила Роберта, чтобы увести разговор от этих похождений.
– Я настоял, чтобы она осталась в Арджиле, – ответил Йен. – В Эдинбурге ей делать нечего. Твоя мать отнюдь не робкого десятка и всегда говорит то, что думает. А Яков Стюарт никогда не пользовался ее уважением. Она считает его бессердечным сыном, предавшим свою мать.
– Я тоже так считаю. – Роберта понизила голос почти до шепота и сказала: – Я видела королеву Марию, когда была в Англии.
– Ты? – в голосе отца прозвучал явный интерес.
Роберта кивнула:
– Я убедила дядю Ричарда взять меня с собой в Чартлей, – когда мы были в Шропшире, в то лето перед ее… – Она осеклась, не в силах вымолвить страшное слово. – О, папа! Она была так одинока. Мое сердце болело за нее. А Яков отказался предоставить ей убежище, когда Англия предложила отослать ее домой.
Едва эти слова сорвались с ее губ, Роберта тут же пожалела о них.
– Ах вот как! А я и не знал об этом, – с мрачным видом сказал отец. – И кузен Магнус тоже не знал.
Стараясь загладить свой промах, Роберта мягко коснулась его руки.
– Ничто теперь уже не вернет ее с того света.
Йен Макартур грустно улыбнулся на это замечание дочери. Она повторила те же слова, что и ее муж.
– А Даба избавят от преследований? – с явным беспокойством спросила Роберта. – Изабель – моя единственная подруга. Она счастлива с Дабом, и я не хочу, чтобы их заставили расстаться.
– Послушать тебя, – сказал Йен, ласково обняв ее, – так ты несешь все тяготы мира на своих хрупких плечах. Я запрещаю тебе думать о чем-либо, кроме своего будущего ребенка. Твой брат и его невеста живы-здоровы, и я не допущу, чтобы с ними что-то случилось, пока в моем теле теплится жизнь. Кроме того, твоя мать никогда не простит мне, если я не уберегу ее первенца.
Роберта подняла голову и взглянула на отца. Улыбка тронула уголки ее губ, и она с чувством произнесла:
– Папа, я очень люблю тебя.
– Какая трогательная картина, – заметил герцог Магнус, подходя к ним. – Так и хочется произнести похвальное слово в честь примерной дочери.
– Дочери всегда больше любят отцов, – добавил подошедший к ним Перси Макартур.
– Здравствуйте, дядя Перси, – целуя его в щеку, поздоровалась Роберта. – Как поживает тетя Марта?
– Прекрасно, – ответил тот.
Роберта поцеловала и своего свекра, говоря:
– Добрый день, ваша милость.
– Я теперь тоже твой отец, – сказал ей Магнус. – А как поживает наш будущий наследник? Или наследница, если учесть обещание, данное Гэвину.
– Растет не по дням, а по часам, – сказала Роберта, погладив рукой живот. – Гэбби говорит, что я ошибаюсь в сроках беременности.
– Гэвин будет обрадован такой новостью, – сказал герцог Магнус.
Роберта улыбнулась и собралась что-то сказать, но вдруг позади нее раздался чей-то голос.
– Привет, дорогая!
– Боже милостивый, да это Генри! – быстро обернувшись, вскричала Роберта, бросаясь в его объятия. – Что ты здесь делаешь?
– Я назначен одним из посланников Елизаветы, – ответил Генри. – Здесь и Роджер Дебре, но он сейчас уехал в город по каким-то своим делам.
– Ты сказал – Роджер Дебре? – отозвалась Роберта. – Может, лорд Роджер замолвит словечко за Даба перед королем? Ты ведь знаешь, наверное, что мой брат бежал вместе с Изабель?
– Я слышал об этом, – суховато откликнулся Генри. – Но мы обсудим это дело вместе с Роджером, когда он вернется. А этот брак с Инверэри, я вижу, заставил порозоветь твои хорошенькие щечки.
Трое старших мужчин многозначительно кашлянули, и Роберта наконец вспомнила, что они не одни. Она бросила на них смущенный извиняющийся взгляд и представила присутствующих:
– Это Генри Талбот, маркиз Ладлоу, шурин дяди Ричарда. Мы стали в Англии близкими друзьями. Генри, а это мой свекор, герцог Арджил, мой отец, графДанридж, и мой дядя, граф Уйм.
Трое знатных шотландцев кивнули маркизу Ладлоу. Все трое знали о дружбе маркиза и Роберты, но никто не упомянул об этом.
– Ты знаешь, Генри, возвращение в Хайленд вовсе не оказалось такой катастрофой, как я думала, – сказала ему Роберта. И, покраснев, добавила: – В начале февраля я жду ребенка.
Генри улыбнулся, искренне обрадовавшись за нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97