– И о погоде, – сказала диктор с улыбкой. – Как нам сообщили синоптики, в графстве Чешир сегодня прошел дождь. Что будет завтра, они пока не знают. Спокойной ночи.
– Значит, завтра мы едем в Льюисвилль! – в восторге закричал Дэвид.
– Ты в этом уверен?
– Но, мамочка… – Дэвид повернулся за поддержкой к сыщику и всем остальным. – А как же «после дождичка в четверг»?
Флокси вздохнула:
– По-моему, я сегодня не получила от твоего папы никакой открытки.
Дэвид опустил голову. Все молчали.
– Где она? – горестно повторял сыщик, переключая программы. – Почему ее заменили? Это Бэрр, я знаю!…
– Успокойтесь, – сказала Бьюти. – Скорее всего она просто…
– Что?… Что такое? – усы-антенны Фикса вдруг поднялись и завибрировали.
На винтовой лестнице послышался стук каблучков, и в мастерскую вошла… Камилла.
– Добрый вечер, – обратилась она ко всем. – Или уже доброе утро?
Она заметила, как просиял Фикс, и не смогла сдержать улыбки.
– Вам открытка, – сказала она Флокси. – Почтальон увидел, что иду к вам, и попросил передать. Он также просил извиниться за задержку – в здании почты рухнула крыша.
После легкого завтрака все отправились одной большой компанией на станцию – поезд в Льюисвилль уходил в 10.00 со второй платформы. Осмотр Льюисвилля Камилла посоветовала начать с «бутылочного домика». Там, сказала она многозначительно, вы многое поймете. Самой ей, к сожалению, пришлось отказаться от поездки. Ведь срок ее контракта с Бэрром истек, и надо было срочно искать новую работу.
Дорога к станции пролегала через парк. То ли запах лип кружил всем головы, то ли многим передалось волнение Флокси, которая надеялась через два часа увидеть мужа, но в это утро слово «любовь» за каких-то пятнадцать минут прозвучало четыреста шестьдесят четыре раза. Это абсолютный рекорд города Хэллоу? Я не удивлюсь, если он останется непревзойденным в ближайшие сто лет.
Знаете, что-то мне не хочется засушивать между страниц этой книги такие прелестные, благоухающие, ни на что не похожие слова! Пусть как бабочки порхают там, где вылетели – в парке Хэллоу. Все прочие слова – извольте, засушим, а эти – нет. Лучше я на их месте рассыплю точки: (…)
Кэнди убежала вперед. Она могла заблудиться в незнакомом месте, поэтому Дэвид бросился за ней следом. Когда они поравнялись, Кэнди спросила:
– А у тебя, когда ты вырастешь, будет дама сердца?
– Будет, – не раздумывая ответил Дэвид.
– С веером?
– Да.
– На лошади?
– Да.
Помолчав, Кэнди спросила:
– В белых гольфах с помпонами?
Дэвид бросил взгляд на гольцы своей спутницы и кивнул утвердительно. Кэнди наколола на прутик большой кленовый лист и подняла его над головой, изображая летний зонтик.
– Ты привидений боишься? – продолжала она допрос.
– Вот еще, – Дэвид даже оскорбился, что можно хотя бы в мыслях допустить такое.
– А я боюсь, особенно когда они смеются. У них молочные зубы повыпадали, а искусственные, наверно, не растут.
Дэвид неопределенно кивнул.
– А ты крыс (…)? – спросила Кэнди. (Как мы договорились, вместо известного слова я ставлю точки.)
Дэвид оказался в трудном положении. Он хорошо знал, что все девочки до смерти боятся крыс, поэтому скажи он «да», и так удачно складывающийся разговор может пойти насмарку. Сказать «нет»? Но какое-то шестое чувство подсказывало ему, то это было бы ошибкой. Он принял мудрое решение.
– Смотря каких, – ответил он дипломатично.
Кэнди кивнула, словно соглашаясь с тем, что тут очень важно проводить четкую грань. Она покрутила в пальцах зонтик и доверительно сообщила:
– Я крыса. По китайскому гороскопу.
– Здорово! – Почему-то именно последняя деталь заставила его сердце биться сильнее.
– Ты у нас поживешь? – спросил он как бы между прочим.
– Не знаю, – пожала плечами Кэнди. – Ты должен сделать это предложение моим родителям.
Чард де Ниорд и Бьюти шли, не разбирая дороги.
– Я так (…) тебя, – говорила Бьюти.
– Я (…) тебя, – словно не слыша ее, говорил Чард.
– А как я (…)!
Эта содержательная беседа завела их так далеко, что они заблудились. Пришлось ехать в Льюисвилль без них.
Флокси шла по аллее под ручку с Фиксом и Йонингом. Ей выпала трудная роль – выслушивать признания сразу двух влюбленных мужчин в давать советы.
– При моем образе жизни, – рассуждал сыщик, – мне нужна жена, обладающая тремя качества. Первое: она должна на все смотреть собственными глазами. Второе: ей должно казаться, будто она смотрит на все глазами мужа. А главное, пусть оба эти качества проявляются на расстоянии. Учитывая ее образ жизни, – дни и ночи на телестудии, – о лучшей жене нельзя и мечтать.
– Вы прав, – кивнула Флокси, догадываясь, что он говорит о Камилле.
– Нельзя также сбрасывать со счетов, рассуждал дальше сыщик, – что мы с ней одинаково (…) работу. Причем (…) эта подкреплена высоким профессионализмом. Для меня расшифровать намеки в ее оперативных сводках – истинное наслаждение. А разве это не залог долгой (…)?
– О да, – соглашалась Флокси.
– Ну разве я виноват, – прорезался голос справа, – что она продавщица в карамельной лавке, а я (…) карамель и батончики? Я их и сейчас (…), но тогда я ничего не мог с собой поделать. Вместо того, чтобы признаться ей в (…), я покупал кулек за кульком и все это съедал, не отходя от прилавка. Растолстел безобразно, Видя это, я еще больше нервничал. И поглощал еще больше сладкого. И ведь знал, знал, что она не (…) толстых! Но мог ли я бороться с таким сильным чувством?
– Нет, конечно, – соглашалась Флокси, не вполне, однако, понимая, какой именно чувство имел в виду доктор.
– Но вот что меня смущает, – снова напомнил о себе голос слева. – При такой занятости трудно выкроить свободное время, чтобы объединиться. Вы видели, как она убежала? В девять тридцать ее примет директор студии. В одиннадцать у нее прослушивании. В час и в пять запись. В час и в пять запись. В перерыве она съездит в Лондон, в знаменитый «Ковент Гарден», – она, знаете, (…) перекусить в актерском буфете. А вечером она играет в бридж в женском клубе. Трудно вклиниться. Может, позвонить, как вы думаете? Признаться ей в (…) по телефону?
– Отличная мысль, – поддержала сыщика Флокси.
– Нынче дело другое, – убежденно говорил Йонинг. – Я похудел ровно вдвое, я не ем сладкого и мучного, мясного и жирного. И это только начало! Поверите ли, сам себя не узнаю. Но если не узнаю себя я сам, то как меня узнает она? К чему тогда все эти жертвы, принесенные на алтарь (…), если при встрече она меня вежливо спросит: «Сэр, вы ничего не хотите купить в нашей лавке?» А может, все-таки купить кулек другой? Чтобы не обидеть ее отказом?
Так мирно они шли под ручку по аллеям парка, рассуждая о (…) и постепенно приближаясь к выводу (к станции, к счастью, тоже), что без всех этих милых странностей (…) была бы не (…), а что-то другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44