Вопрос в том, кто начнет. И потом - что будет дальше? Друг другу противостоят "линия Мажино" и "линия Зигфрида". Обе строились и укреплялись на протяжении многих лет. По опыту финской войны мы знаем, как трудно было прорвать "линию Маннергейма", а ведь она не идет ни в какое сравнение с "линией Мажино". Война на Западе может стать очень затяжной, позиционной. Важно, чтобы наша страна как можно дольше не была в нее втянута. Пусть капиталисты колошматят друг друга.
- Конечно, - продолжал нарком, - немцы могут нарушить нейтралитет Голландии и Бельгии и обойти "линию Мажино". Однако я не думаю, что они это сделают. Если не станут уважать нейтралитет малых стран, это приведет к полному хаосу. Думаю, Гитлер на это не пойдет...
Мне, еще совсем молодому и малоопытному человеку, эти рассуждения казались обоснованными. Они проясняли для меня позицию советского правительства и, конечно, лично Сталина. Становилось понятным, почему, несмотря на нарушение немцами графика поставок, советские материалы бесперебойно продолжали отправляться в Германию. Значит, нам надо выиграть время, успокоить Гитлера, а заодно и показать ему, что Германии просто нет смысла начинать войну с СССР и лишать себя канала снабжения.
Ночь, проведенная с одним из сталинских наркомов, к тому же близким к самому "хозяину", была для меня интересна и тем, что приоткрыла завесу, которая обычно скрывала в функционере человека. Все они надевали на себя личину суровости, непоколебимости,
по отрешенности от мелких людских дел - только служение партии, только работа, и больше ничего.
Слушая душевный рассказ Тевосяна о том, как он, заехав домой на пару часов между дневным и ночным бдением, возился со своим сынишкой, видя, как светились его глаза при упоминании родного горного селения в Армении, где прошло его детство, я понял, что и ему не чужды простые человеческие радости.
Но так раскрываться он позволял себе крайне редко. Зато постоянно носил обличье одержимого задачами, поставленными ЦК партии, самим Сталиным. Все эти "железные наркомы" были рабами идеи и по собственному выбору, и по принуждению одновременно. Ради этой идеи они могли быть тверды как гранит, жестоки, даже бесчеловечны. Те, кто был готов выполнить предначертания свыше, заслуживали похвалы и поощрения. Тех, кто не хотел или не мог, следовало смести с пути.
Они и о своей функции имели такое же бескомпромиссное представление. Если они работали, не зная ни сна, ни отдыха, лишь урывками позволяя себе отдаться семейным радостям, они выполняли свой долг, как сами его понимали. И в этом случае заслуженно пользовались теми привилегиями и благами, которые для них предусматривали сталинский кодекс и "табель о рангах". Если же они не выполняли своей функции или ослушались "хозяина", то должны были уйти со сцены и безропотно примириться с тем, что их устранили.
Зато умел "хозяин" и обласкать тех, кто верно ему служил. Рабочих и колхозников, ставивших хорошо организованные рекорды, осыпал медалями, орденами, звездами Героев, депутатскими мандатами. Они послушно поднимали руки в Верховном Совете, польщенные тем, что приобщились к "управлению государством" по формуле Ленина, согласно которой на это способна "любая кухарка". Талантливых конструкторов военной техники и академиков одарял виллами с угодьями в несколько гектаров. Писателям и поэтам, прославлявшим "великую сталинскую эпоху", разрешал поездки за границу. Композиторам и артистам, сочинявшим и исполнявшим любимые мелодии вождя, дарил автомобили, совершенно не доступные рядовым гражданам. Именно тогда появились специально для элиты медицинские учреждения, санатории и дома отдыха.
Пользуясь всем этим, представители "верхушки" не задумывались над тем, что миллионы заключенных, в том числе и некоторые из их недавних коллег, копают мерзлую землю Воркуты, Колымы и Магадана, добывая золото, алмазы и другие сокровища, пополняющие Госфонд, из которого "вождь народов" щедрой рукой одаривал своих послушных подданных.
Именно на этой психологической установке держалась в сталинские годы созданная им административно-командная система: на сочетании собачьей преданности, слепого энтузиазма и... страха. Когда не стало "хозяина", когда страх убрали, а энтузиазм поубавился, система начала буксовать и привела нашу страну на край катастрофы. Мне представляется, что одна из главных причин неудач перестройки в том и состоит, что все еще действующая, особенно на местах, сталинская система, при полном отсутствии энтузиазма и свободная от страха, стала главной помехой движению вперед-Рано утром прибыли в Гаагу. На перроне нас встречали директор "Экспортхлеба" Львов, плотный пожилой человек с седой шевелюрой, и представитель Морфлота, мой старый друг Костя Ежов. Я не знал, что он в Гааге, и очень обрадовался этой встрече. Хотелось о многом поговорить, но нарком решил скорее отправиться в контору Львова, чтобы получить информацию о положении в стране и договориться о поездке на следующий день в Роттердам.
Только поздно вечером мы смогли встретиться с Костей. В кафе, куда мы зашли, было людно. Но все же свободный столик найти удалось.
- Тут все заведения переполнены, - пояснил Костя. - Люди до поздней ночи дискутируют. Никто не верит, что Нидерландам удастся защититься нейтралитетом. Но пока этим статусом пользуются разведки всех стран. Уверен, что и тут, в кафе, немало германских, английских, французских и других тайных агентов. Особенно активны немцы. Похоже, они готовят какую-то акцию...
Костя расспрашивал, какова обстановка в Москве, стало ли легче после окончания финской войны.
- Приезжающие в последнее время в Берлин,- ответил я, - рассказывают, что стало лучше.
- Это хорошо, - вздохнул Костя. - Надеюсь, что и моим родным в Ленинграде тоже полегчало...
Добравшись до Роттердама, мы лишь на пару минут заскочили в гостиницу и сразу отправились на верфь: в заводоуправлении Тевосяна уже ждали руководители фирмы. Нас провели в помещение по-деловому, но со вкусом обставленное деревянные, натертые душистым воском, панели, удобные кожаные кресла и диваны, низенькие столики. Вся комната была пропитана ароматом дорогих сигар и крепкого кофе: коробки с сигаретами и сигарами, а также все для кофе было расставлено на столиках.
Тевосян поинтересовался, как продвигается строительство рефрижераторов. Пояснения не вполне его удовлетворили.
- Мы хотели бы, - сказал он, - получить суда как можно скорее. Обстановка сейчас сложная, всякое может случиться, и чем раньше работы будут закончены, тем лучше. Мы даже готовы выделить определенную премию за досрочную поставку рефрижераторов.
- Это очень заманчивое предложение, - заметил президент фирмы, раскуривая сигару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119