в сухопутных войсках служили год вместо двух, а на флоте - два года вместо четырех. Успеем ли пройти службу до войны?
В начале ноября пришла повестка из военкомата. Следовало явиться на медосмотр, а затем в призывную комиссию. Никаких дефектов у меня не обнаружили. Комиссия ограничилась лишь несколькими вопросами биографического характера. После краткого ожидания в коридоре я снова предстал перед комиссией и узнал, что зачислен на Тихоокеанский флот и должен еще в этом месяце отбыть во Владивосток. Меня всегда влекла морская романтика. Все же я не обрадовался решению призывной комиссии. Почти всех моих друзей призвали в сухопутные войска Украинского военного округа. Они служили поблизости, получая увольнительную, приезжали домой, нарушая правила, переодевались в штатское и отлично проводили время в привычной обстановке. Мне во Владивостоке ничего подобного не светит. К тому же служба - два года, а не один, как у них. И с Галей придется надолго расстаться. А еще меня расстраивало предписание явиться на сборный пункт остриженным наголо.
Предотъездные дни прошли во всякой суете: оформление разных справок, получение проездных документов, свидетельств, удостоверений. Мучительно-сладким было прощание с Галей. Да и от родителей я еще никогда на такой длительный срок не уезжал, и было больно расставаться с ними. Тоскливое чувство не покидало меня все те дни. Но было и какое-то непонятное, тревожившее душу предчувствие чего-то неизведанного, такого, что должно изменить всю мою жизнь. Завидуя друзьям, остающимся на Украине, я не предполагал, что почти все они погибнут в первые дни войны и что такая же участь наверняка постигла бы и меня, останься я с ними.
На сборном пункте неожиданно оказались два призывника, окончивших институт вместе со мной, - Аркаша Эрлихман и Игорь Беляев. С ними я не встречался все эти месяцы и теперь очень обрадовался, узнав, что и они направляются во Владивосток служить на Тихоокеанском флоте. Все-таки вместе будет веселее и спокойнее. Нас проинструктировали, сообщили, куда следует явиться по прибытии к месту назначения, и последний раз отпустили домой. На следующий день мы отбывали поездом в Москву, а оттуда Транссибирским экспрессом на Дальний Восток.
Мы как новобранцы могли рассчитывать только на самих себя и на свои скудные средства. Все же решили задержаться в столице на два дня. Ведь предстояла дальняя дорога, и, в сущности, для нас не имело значения, попадем ли мы на место через 10 или через 12 дней.
Встретила нас Москва хмурым, сырым утром, под стать моему настроению. На привокзальной площади толпились люди, начинал накрапывать дождь. Меня охватила растерянность. Никакого пристанища у нас не было, рассчитывать на гостиницу не приходилось. Паспорта у нас отобрали в киевском военкомате, а как призывники мы должны были без задержек двигаться к месту назначения.
- Может, все же уехать сегодня? - нерешительно произнес Игорь, который, видимо, так же как и я, готов был смалодушничать.
- Не раскисайте, ребята! - запротестовал Аркаша, самый предприимчивый из нас. - Сперва надо решить организационные вопросы. Добраться до Ярославского вокзала, закомпостировать проездные документы, сдать чемоданы в камеру хранения, а там видно будет...
Вещей у каждого из нас было немного: две смены белья, теплые носки, шапка на случай холодов в пути и "сухой паек", приготовленный заботливыми родителями. С Ярославского вокзала отправлялись поезда на Дальний Восток, и, конечно, надо было прежде всего запастить билетами. Да и без вещей легче шататься по городу. Словом, предложение Аркаши приняли.
Провели мы эти два дня в Москве совсем не так уж плохо. Побывали в Третьяковке, в Историческом музее, в Музее Пушкина. Обедали в ресторане гостиницы "Москва", не пожалев денег на роскошную трапезу с бутылкой "Перцовки". На наши бритые головы повсюду подозрительно косились, возможно принимая нас за беглых каторжников. Но мы, подвыпив и наполнившись гордостью по поводу того, что вступаем в ряды защитников морских границ Родины, поглядывали на окружающих свысока. Сердобольный администратор Большого театра, взглянув на наши подорожные и проникшись сочувствием к парням, отправляющимся бог весть куда, выписал три контрамарки на галерку. Мы завершили день под звуки оперы Бородина "Князь Игорь". А ночевать пришлось на полу Ярославского вокзала, подстелив вместо простыни газету.
Утром погода исправилась, и, умывшись в привокзальном туалете, мы отправились гулять по городу. Поезд на Владивосток отходил во второй половине дня. На этот раз пообедали в шашлычной рядом с Московским Художественным академическим театром и вскоре вернулись на вокзал.
Путешествие из Москвы во Владивосток, занявшее девять суток, представляло собой целую эпопею. Ехали мы далеко не с теми удобствами, к которым я пристрастился в международных спальных купе. Вагон был общий, жесткий. На полках раскладывали тощий матрасик, и спать было твердовато. В нашем отсеке две нижние и две верхние полки поперек прохода - оказался еще один новобранец, призванный на Тихоокеанский флот. Он был постарше нас: только в 30 лет окончил в Ленинграде вечернее отделение судостроительного института, где, так же как и мы, пользовался отсрочкой. Петр, так звали нашего нового сотоварища, держался просто, угощал нас домашней колбасой, присланной ему на дорогу из родной деревни, где его родители работали в колхозе.
Уже на третий день все в поезде перезнакомились. На остановках, временами довольно длительных, пассажиры бежали за кипятком и какой-нибудь снедью, которой торговали в буфете либо на лотках в сторонке. Потом гуляли по перрону в ожидании свистка паровоза. Дальше, в Сибири, шла одна колея, и порой на разъездах подолгу ждали встречный состав.
Владивосток встретил нас туманным теплым утром. Поначалу он показался мне очень похожим на провинциальный город средней России. Но при более близком знакомстве обнаружились и его специфические стороны. Тогда там еще было довольно значительное китайское и корейское население. Несколько кварталов выглядели словно "чайна таун" в Нью-Йорке или Сан-Франциско. Действовала китайская опера, и было множество уличных торговцев, предлагавших прохожим всякие нужные в хозяйстве изделия, бумажные фонарики, веера, экзотические фигурки из слоновой кости. Но в основном давали городу умелые и трудолюбивые китайские и корейские крестьяне разнообразнейшие овощи. Многие из них я увидел впервые в жизни.
Уже при мне началась депортация этой части населения. Вскоре почти никого из них не осталось, чем был нанесен непоправимый ущерб экономике Приморского края. Ремесла пришли в упадок, китайская опера закрылась, начисто исчезли овощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
В начале ноября пришла повестка из военкомата. Следовало явиться на медосмотр, а затем в призывную комиссию. Никаких дефектов у меня не обнаружили. Комиссия ограничилась лишь несколькими вопросами биографического характера. После краткого ожидания в коридоре я снова предстал перед комиссией и узнал, что зачислен на Тихоокеанский флот и должен еще в этом месяце отбыть во Владивосток. Меня всегда влекла морская романтика. Все же я не обрадовался решению призывной комиссии. Почти всех моих друзей призвали в сухопутные войска Украинского военного округа. Они служили поблизости, получая увольнительную, приезжали домой, нарушая правила, переодевались в штатское и отлично проводили время в привычной обстановке. Мне во Владивостоке ничего подобного не светит. К тому же служба - два года, а не один, как у них. И с Галей придется надолго расстаться. А еще меня расстраивало предписание явиться на сборный пункт остриженным наголо.
Предотъездные дни прошли во всякой суете: оформление разных справок, получение проездных документов, свидетельств, удостоверений. Мучительно-сладким было прощание с Галей. Да и от родителей я еще никогда на такой длительный срок не уезжал, и было больно расставаться с ними. Тоскливое чувство не покидало меня все те дни. Но было и какое-то непонятное, тревожившее душу предчувствие чего-то неизведанного, такого, что должно изменить всю мою жизнь. Завидуя друзьям, остающимся на Украине, я не предполагал, что почти все они погибнут в первые дни войны и что такая же участь наверняка постигла бы и меня, останься я с ними.
На сборном пункте неожиданно оказались два призывника, окончивших институт вместе со мной, - Аркаша Эрлихман и Игорь Беляев. С ними я не встречался все эти месяцы и теперь очень обрадовался, узнав, что и они направляются во Владивосток служить на Тихоокеанском флоте. Все-таки вместе будет веселее и спокойнее. Нас проинструктировали, сообщили, куда следует явиться по прибытии к месту назначения, и последний раз отпустили домой. На следующий день мы отбывали поездом в Москву, а оттуда Транссибирским экспрессом на Дальний Восток.
Мы как новобранцы могли рассчитывать только на самих себя и на свои скудные средства. Все же решили задержаться в столице на два дня. Ведь предстояла дальняя дорога, и, в сущности, для нас не имело значения, попадем ли мы на место через 10 или через 12 дней.
Встретила нас Москва хмурым, сырым утром, под стать моему настроению. На привокзальной площади толпились люди, начинал накрапывать дождь. Меня охватила растерянность. Никакого пристанища у нас не было, рассчитывать на гостиницу не приходилось. Паспорта у нас отобрали в киевском военкомате, а как призывники мы должны были без задержек двигаться к месту назначения.
- Может, все же уехать сегодня? - нерешительно произнес Игорь, который, видимо, так же как и я, готов был смалодушничать.
- Не раскисайте, ребята! - запротестовал Аркаша, самый предприимчивый из нас. - Сперва надо решить организационные вопросы. Добраться до Ярославского вокзала, закомпостировать проездные документы, сдать чемоданы в камеру хранения, а там видно будет...
Вещей у каждого из нас было немного: две смены белья, теплые носки, шапка на случай холодов в пути и "сухой паек", приготовленный заботливыми родителями. С Ярославского вокзала отправлялись поезда на Дальний Восток, и, конечно, надо было прежде всего запастить билетами. Да и без вещей легче шататься по городу. Словом, предложение Аркаши приняли.
Провели мы эти два дня в Москве совсем не так уж плохо. Побывали в Третьяковке, в Историческом музее, в Музее Пушкина. Обедали в ресторане гостиницы "Москва", не пожалев денег на роскошную трапезу с бутылкой "Перцовки". На наши бритые головы повсюду подозрительно косились, возможно принимая нас за беглых каторжников. Но мы, подвыпив и наполнившись гордостью по поводу того, что вступаем в ряды защитников морских границ Родины, поглядывали на окружающих свысока. Сердобольный администратор Большого театра, взглянув на наши подорожные и проникшись сочувствием к парням, отправляющимся бог весть куда, выписал три контрамарки на галерку. Мы завершили день под звуки оперы Бородина "Князь Игорь". А ночевать пришлось на полу Ярославского вокзала, подстелив вместо простыни газету.
Утром погода исправилась, и, умывшись в привокзальном туалете, мы отправились гулять по городу. Поезд на Владивосток отходил во второй половине дня. На этот раз пообедали в шашлычной рядом с Московским Художественным академическим театром и вскоре вернулись на вокзал.
Путешествие из Москвы во Владивосток, занявшее девять суток, представляло собой целую эпопею. Ехали мы далеко не с теми удобствами, к которым я пристрастился в международных спальных купе. Вагон был общий, жесткий. На полках раскладывали тощий матрасик, и спать было твердовато. В нашем отсеке две нижние и две верхние полки поперек прохода - оказался еще один новобранец, призванный на Тихоокеанский флот. Он был постарше нас: только в 30 лет окончил в Ленинграде вечернее отделение судостроительного института, где, так же как и мы, пользовался отсрочкой. Петр, так звали нашего нового сотоварища, держался просто, угощал нас домашней колбасой, присланной ему на дорогу из родной деревни, где его родители работали в колхозе.
Уже на третий день все в поезде перезнакомились. На остановках, временами довольно длительных, пассажиры бежали за кипятком и какой-нибудь снедью, которой торговали в буфете либо на лотках в сторонке. Потом гуляли по перрону в ожидании свистка паровоза. Дальше, в Сибири, шла одна колея, и порой на разъездах подолгу ждали встречный состав.
Владивосток встретил нас туманным теплым утром. Поначалу он показался мне очень похожим на провинциальный город средней России. Но при более близком знакомстве обнаружились и его специфические стороны. Тогда там еще было довольно значительное китайское и корейское население. Несколько кварталов выглядели словно "чайна таун" в Нью-Йорке или Сан-Франциско. Действовала китайская опера, и было множество уличных торговцев, предлагавших прохожим всякие нужные в хозяйстве изделия, бумажные фонарики, веера, экзотические фигурки из слоновой кости. Но в основном давали городу умелые и трудолюбивые китайские и корейские крестьяне разнообразнейшие овощи. Многие из них я увидел впервые в жизни.
Уже при мне началась депортация этой части населения. Вскоре почти никого из них не осталось, чем был нанесен непоправимый ущерб экономике Приморского края. Ремесла пришли в упадок, китайская опера закрылась, начисто исчезли овощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119