Глава 3
Его пристальный взор напоминает мне взгляд хищного зверя, выслеживающего свою жертву. О, позволь мне стать твоей добычей…
Маркусу было трудно сосредоточиться на том, что говорила леди Барроуби своим воздыхателям.
Он не сводил глаз с выреза ее наряда. Джулия мерно дышала, и Маркусу казалось, что ее лиф немного тесноват. Вопреки моде, платье подчеркивало талию вдовы, и ее округлые бедра явственно вырисовывались под черным шелком.
Дамы обычно носили платья с завышенной талией, и их фигуры были задрапированы складками ткани, свободно ниспадавшей от линии, расположенной под грудью. Джулия бросала вызов диктату моды, и мужчин это возбуждало. Наряд не скрывал прелесть ее женственных форм. Это было довольно смело.
«Может быть, другие дамы возьмут пример с леди Барроуби», – мечтательно думал Маркус.
– Я очень надеюсь на это, – прошептал сидевший рядом с ним джентльмен.
«О Боже! Неужели я произнес свой мысли вслух?» – испугался Маркус. Он решил внимательнее следить за своими словами и действиями.
В том, что Джулия произвела на Маркуса такое сильное впечатление, не было ничего удивительного. Ее красота могла кого угодно свести с ума. Высокие славянские скулы Джулии придавали правильным чертам ее лица несколько холодное выражение. Однако голубые, обрамленные густыми длинными ресницами глаза с поволокой обещали негу и страсть. Глядя в них, Маркус ощущал запах влажных от пота, измятых простыней. Он хорошо разбирался в женщинах и заранее знал, чего от них ждать и каким темпераментом они обладают.
Маркус не мог оторвать взгляда от полных розовых губ Джулии. Ему было интересно наблюдать за их движением при разговоре. У него создавалось странное впечатление, что Джулия словно пробует каждое слово на вкус. Маркусу казалась необычной ее медленная речь. Проведя несколько последних недель в обществе леди Гринли и леди Рирдон, Маркус привык к их бойкой болтовне.
Эти дамы по сравнению с леди Барроуби были холодными и пресными, как пахта, которую достали из погреба. На взгляд Маркуса, обладавшая соблазнительной кошачьей грацией леди Барроуби относилась к числу тех женщин, которые могли переспать с целым батальоном солдат, а затем встать и уйти, оставив на произвол судьбы утомленных любовными утехами мужчин.
Маркус вдруг рассердился на себя. Сжав кулаки, он почувствовал, как в душе закипает холодная ярость. Маркус думал, что, явившись в поместье, он сразу же очарует хозяйку, вызовет доверие к себе, лестью и сладкими речами внушит любовь.
Но он не мог вести себя так, как Эллиот, старавшийся завлечь Джулию в свои сети. На карту было поставлено будущее Маркуса, и он не хотел рисковать, предпринимая опрометчивые шаги. Много лет он ждал, что судьба предоставит ему шанс пробиться в политическую элиту. Маркус трудился для этого не покладая рук, многим жертвовал, терпел лишения. Неужели теперь он позволит этой лживой красотке лишить себя всех надежд? Что она может предложить «четверке», кроме своего коварства и соблазнительной груди?
В душе Маркуса шевельнулось подозрение. Сокол, Кобра и Лев уже встречались с Джулией, говорили с ней, она обращалась к ним с просьбой признать ее Лисой. А ведь все трое ныне действующих членов «четверки» – мужчины в полном расцвете сил, им трудно устоять перед чарами такой обольстительной женщины, как леди Барроуби. Если она произвела такое сильное впечатление на Маркуса, тайно соперничавшего с ней за место в кругу избранных тайных агентов, то ее воздействие на его коллег могло быть еще более сокрушительным!
Маркус представил, что ему и дальше придется влачить жалкое существование в роли протеже Льва. Что его ждало в будущем? Рабская покорность без надежды на власть, обязательства без широких полномочий, подчиненное положение до конца дней…
При мысли об этом он содрогнулся.
Впрочем, размышлять о своей дальнейшей судьбе было рискованно. Члены «Королевской четверки» бескорыстно служили родине. Они не имели права заботиться о собственной выгоде и привилегиях. В этом крылась одна из причин того, что их выбирали из среды аристократов, правящего класса. Считалось, что выходцам из семей знати не нужно пробиваться наверх и стремиться к богатству. Состояние и высокое положение в обществе были даны им от рождения. Трудно подкупить того, у кого все есть.
Маркус знал, на что шел, когда соглашался стать учеником Льва, молодого здорового мужчины, который мог пережить его.
Он бросил сердитый взгляд на существо, возбуждавшее в нем ярость. Сидя в кресле, Джулия улыбалась Эллиоту с победоносным видом, словно возвещая окружающим: «Я ем мужчин на завтрак».
Внезапно ее взгляд потеплел, а лицо приобрело ласковое выражение. В этот момент Джулия показалась необыкновенно обаятельной. Мужчины затаили дыхание. Маркус почувствовал, что у него к горлу подкатил комок. Он с трудом взял себя в руки.
Маркус не желал, подобно старому Барроуби, попадаться на удочку этой женщины. Пусть она выберет для себя другую жертву. В конце концов она поймет, что ее чары не властны над ним.
Джулия негромко рассмеялась, и от ее серебристого смеха по спине Маркуса побежали мурашки. Его тело не слушалось доводов разума. Маркуса бросило в жар. Красота Джулии опаляла его огнем, словно бушующий пожар. Маркус почувствовал непреодолимую силу вожделения.
Он встал и подошел к камину, но здесь было довольно жарко. Повернувшись, направился к окну. Маркус не находил себе места. Он хотел выглянуть во двор, чтобы отвлечься, но заметил на стекле отражение Джулии, и эта картина приковала к себе его внимание. Отражение было смазанным, нечетким, и это позволило Маркусу прийти в себя.
Он с рассеянным видом повертел в руках небольшую инкрустированную шкатулку, которую взял с маленького столика, и с удовлетворением почувствовал, что сердце перестало бешено колотиться, а галстук – душить.
Поняв, что успокоился и готов продолжить общение, Маркус повернулся к Джулии и увидел, что она в упор смотрит на него.
– Вам жарко, мистер Блайт-Гудмен? – спросила она.
Маркус выдержал ее взгляд.
– Нет, миледи. Ваша гостиная хорошо проветрена.
– Тем не менее мне кажется, что вам немного не по себе, – вступил в разговор Эллиот, с любопытством поглядывая на Маркуса. – Вы и двадцати слов не произнесли с тех пор, как переступили порог этого дома.
Маркус с раздражением посмотрел на Эллиота:
– Ошибаетесь. Я произнес намного больше слов.
Леди Барроуби улыбнулась. И Маркус невольно ощутил странную гордость оттого, что сумел вызвать у нее улыбку.
– Вынуждена поправить вас, мистер Блайт-Гудмен, – насмешливо сказала она. – Вы произнесли ровно двадцать слов, а не «намного больше».
От ее мелодичного голоса Маркуса снова бросило в жар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73