Так вроде бы сходилось. Когда тот уцелел, Наталия была поблизости, а после на несколько дней пропала. Но два раза для проверки – недостаточно. И прежде такие выкрутасы с «фраерским счастьем» случались.
Шурик же стоял на своем.
– Ты бы договорился с ней... Встречаться в другом месте, – просил он.
– Плохому «катале», знаешь, что мешает?
– Твоя баба, – бурчал Шурик.
Что-то в его подозрениях было. Например, играя, он мог взглядом подозвать меня, выдать:
– Попроси ее на часок отойти.
– Совсем сдурел! – бесился я. – Она еще и не приходила... Не ищи крайних.
– Она где-то здесь, – уверенно заявлял Шурик. – По раскладам вижу.
Что удивительно, ни разу не ошибся. Натали оказывалась поблизости. Тихонько загорала поодаль. Украдкой. Чтобы не смущать ни меня, ни Шурика.
Я не делал секрета из того, что друг уверен: она приносит неудачу в игре. Рассказывал ей об этом с насмешкой и сам не веря, и от нее требуя, чтобы не воспринимала всерьез. Но она все же деликатничала. Старалась подольше не попадаться Шурику на глаза, не подрывать психически.
Конечно, это были капризы не особо блещущего мастерством приятеля. Хотя как-то же угадывал он ее присутствие...
В последнее время на Ланжерон зачастил неизвестный мне до этого исполнитель. Принялся шерстить местную публику.
Ланжерон славился «лобовой», бестрюковой игрой. Шулеров тут не жаловали, потому я и оказался без игры. Так-то все уважали, но играть... Уворачивались.
Этот новенький держится грамотно простачком. Но вижу, руки – очень приличные. Трюки не бог весть какие сложные, но выполняет аккуратно, чистенько.
Немолодой уже, неприметный. Серенький такой мышонок, с внешностью сантехника, не злоупотребляющего спиртным.
Откуда он взялся, догадаться было несложно. Свои привели, парочка местных пляжников, и один молодой бородач, тоже из новеньких. Не значит, что все они держатся компанией, но, если присмотреться, можно заметить: партнеры.
Странное содружество: двое пляжников – насколько я знаю, грузчики с Привоза, бородач – играет сам очень сильно, но без всяких фокусов. Слух прошел, что кандидат наук, и по манере держаться, да и по игре похоже.
Сантехник знай себе обыгрывает ланжеронских под одобрительные взгляды бородача и грузчиков.
Жалко хлопцев: в заповеднике когда-то начинал, все – в приятелях. Мало ли что со мной не играют. Все равно обидно.
Шурику запретил с новеньким играть. Сантехник – еще та штучка. Шурик-игруля, списывающий исполнительскую бездарность на очаровательную переводчицу, для штучки – лакомый кусочек.
Пробовал, конечно, водопроводчика сам подцепить, в игру втянуть. Не дался.
– Что вы?! – заулыбался. – Рано мне еще. Я – новенький, а с вами и дедушки не играют. Боюсь.
Вот шельма! И понимает же, что все вижу. Все, что он вытворяет. Но уверен, не вложу. Значит, и сам с понятиями. Наши – тоже кролики. Нашли кого предостерегать. На свою голову.
Проходит месяц.
В конце дня мы с Наталией дожидаемся, когда Шурик закончит последнюю «пулю».
Сантехник отзывает меня в сторонку и сам предлагает игру.
Я растерялся, насторожился. Понимал, что неспроста. Но предложение очень безобидное. Завтра встретимся пораньше, часов в девять утра, и он с удовольствием у меня постажируется. В деберц. Для начала по пятьсот рублей за партию. Нахалюга...
Соглашаюсь, разумеется.
Поделился новостью с Шуриком, тот задумался. Потом выдал:
– Я бы не играл.
– Почему?
Он неопределенно пожал плечами:
– Плохое предчувствие... – И вдруг поинтересовался у Наталии: – Завтра с утра будешь?
Та растерялась, не успела ответить, я вмешался:
– Совсем обалдел! Те или что-то удумали, или просто оборзели. А этот – опять за свое! – И тоже повернулся к девушке: – Чтобы завтра с утра была на пляже... В девять – как штык!
Шурик от дальнейших советов воздержался.
Взялись ловить такси для Наталии.
– Вообще-то я со своими погрызлась, – неожиданно сообщила она. Смущенно.
– Ну?
Что я нукал? Все же понятно. Самое время оставить ее у себя. Конечно, это еще не означало нарушения пакта, но смущается же неспроста.
– Достали... Соседи видели с тобой, родителям рассказали... Сам понимаешь.
– Ты это... родители как-никак... Попробуй наладить отношения. А завтра посмотрим.
Конечно, «завтра посмотрим»... Потому что сегодня у меня намечались гости... Гостья.
Попридержу язык эротического повествования для записок другого жанра. Выражусь сухо и нескромно: ночь была бессонной.
Нескромность необходима для того, чтобы хоть как-то оправдать последствия. А они оказались чреватыми...
Я проспал. Целых два часа. И как проспал!..
Похоже, без некоторой детализации событий все же не обойтись. Гостья, из-за которой вынужден был увернуться от общения с долгожеланной дольщицей, у которой и преимуществ перед последней было только одно – предупредила заранее – представляла из себя весьма экзальтированную леди. В это наше рандеву приспичило ей свои фантазии выигрывать в карты. Как не уважить? Какая разница, кому сдавать выигрышную карту. Пошел у изощренки на поводу...
В некое подобие сна провалились перед самым рассветом. Встать предстояло в восемь. Будильник никогда не ставил, да и ни к чему он. Внутренние часы до сих пор не подводили. Почему до сих пор? И в этот раз не подвели.
Выхваченный из сна привычным ощущением: «Пора!», глянул на часы. Что за чертовщина: шесть часов!
Закрыл слипающиеся веки, прислушался. Часы тикают. И, радуясь отсрочке, провалился в дремоту.
Когда через некоторое время вновь взглянул на часы, стрелка по-прежнему показывала шесть.
Сел, глупо протер глаза. Навел резкость... Стрелка оказалась тузом пик. Тем, который в центре карты, перевернутый, указывает вниз.
Вечером, ночью, закончив игру, последнюю, за которую и рассчитаться толком не смог, отшвырнул колоду на столик. Карты рассыпались, и одна встала «на попа», закрыв циферблат часов. Пиковый туз указывал туда, где должна быть шестерка, вниз.
Понимал, чем чревато мое опоздание... Потому что как облупленного знал Шурика.
Результат скорости одевания и перемещения в направлении Ланжерона показал удивительный. Но когда выскочил на пляж, увидел сидящих друг против друга Шурика и сантехника, понял, что опоздал.
Вот оно... Рано или поздно, туз пик должен был себя проявить.
Можно было уже не спешить.
С виду вальяжно, а на самом деле обреченно приближался к их топчану и видел, что с той стороны, от моря тоже к топчану навстречу мне идет сияющая Наталия. И чувствовал себя самонадеянным кретином. Потому что Шурик оказался прав: и договариваться вчера не следовало, и переводчица – к неудаче.
К топчану мы с ней подошли одновременно.
– Привет! – радостно поздоровалась Наталия.
– Привет... – поздоровался я. И с ней, и с сантехником-везунчиком, и с Шуриком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72