— Раньше я не знал этого, а теперь знаю.
— Спасибо тебе, дорогой. — Голос ее звучал нежно и мечтательно. — Я знаю, что нравлюсь тебе немного. А я люблю тебя всей душой. И мне этого довольно.
Он не любил ее так, как любил некогда Урсулу и Кэй. Он не любил ее даже так, как любил Христину. Но все же он чувствовал глубокую нежность к этой женщине, покорно лежавшей в его объятиях. Он знал, что любовь охватывает почти все отношения между людьми. Ему было горько, когда он думал, как мелко чувство, которое он испытывает к единственной в мире женщине, страстно любящей его, и он вспомнил свои страдания, когда Урсула и Кэй были глухи к его любви. Безудержная страсть Марго вызывала у него уважение, к которому по непонятной причине примешивалась какая-то брезгливость. Стоя на коленях на грубом деревянном полу, поддерживая руками голову женщины, любившей его так, как он любил Урсулу я Кэй, Винсент понял наконец, почему обе эти женщины отвергли его.
— Марго, — сказал он, — у меня нелегкая жизнь, но я буду счастлив, если ты разделишь ее со мной.
— Я готова разделить ее с тобой, любимый.
— Мы можем остаться здесь, в Нюэнене. Или ты хочешь куда-нибудь уехать, после того как мы поженимся?
Она ласково потерлась лбом о его руку.
— Помнишь, что сказала Руфь? «Куда ты пойдешь, туда и я пойду».
6
Они никак не ожидали той бури, которая поднялась на следующее утро, когда каждый сообщил дома о своем решении. У Ван Гогов все упиралось только в деньги. Как может Винсент думать о женитьбе, если его самого содержит Тео?
— Тебе надо прежде начать зарабатывать и пробить себе дорогу в жизни, а потом уже жениться, — сказал ему отец.
— Если я пробью себе дорогу правдой своего искусства, — отвечал Винсент, — то деньги в свое время у меня будут.
— Что ж, вот в женись в свое время. Только не сейчас!
Но тревога в пасторском доме была сущей безделицей по сравнению с тем, что творилось рядом, в семействе Бегеманн. До того времени все пять незамужних сестер дружно поддерживали друг друга против враждебного им мира. Замужество одной сестры только подчеркнуло бы перед всем поселком неудачу других. Мадам Бегеманн полагала, что лучше лишить счастья одну дочь и избавить от несчастья остальных четырех.
В этот день Марго уже не пошла вместе с Винсентом к ткачам. Под вечер она заглянула к нему в мастерскую. Глаза у нее опухли и покраснели; теперь особенно ясно было видно, что ей уже сорок. Она судорожно обняла Винсента.
— Они весь день бранили тебя на чем свет стоит, — сказала она. — Право же, трудно представить себе человека, который совершил бы столько зла, как ты, и остался жив.
— Этого следовало ожидать.
— Конечно. Но я не думала, что они будут так бесноваться.
Он нежно обхватил ее рукой и поцеловал в щеку.
— Предоставь это дело мне. Я зайду к вам после ужина. Может быть, мне удастся убедить их, что я не такое уж страшилище.
Едва Винсент переступил порог их дома, как почувствовал себя на вражеской территории. Что-то зловещее было в этом жилище шестерых женщин, где давным-давно не раздавался мужской голос, не звучали мужские шаги.
Его пригласили в гостиную. Это была затхлая и холодная комната. Сюда не заходили по целым неделям. Винсент знал всех сестер по именам, но никогда не давал себе труда запомнить их в лицо. Каждая из них была как бы живой карикатурой на Марго. В доме всем заправляла старшая, она и приступила к допросу.
— Марго говорит, что вы хотите жениться на ней. Позвольте узнать, что произошло с вашей женой в Гааге?
Винсент рассказал про Христину. Атмосфера в комнате стала холоднее еще на несколько градусов.
— Сколько вам лет, минхер Ван Гог?
— Тридцать один.
— Говорила вам Марго, что ей…
— Да, я знаю.
— Разрешите спросить, какой у вас доход?
— Сто пятьдесят франков в месяц.
— Из каких же это источников?
— Эти деньги мне присылает брат.
— Вы хотите сказать, что он вас содержит?
— Йет. Он платит мне жалованье. За это я отдаю ему все свои картины.
— Сколько же из этих картин он продает?
— Сказать по правде, не знаю.
— Что ж, зато я знаю. Ваш отец говорит, что брат еще не продал ни одной.
— В конце концов он их продаст. И ему заплатят во много раз больше, чем он мог бы получить теперь.
— Ну, это по меньшей мере сомнительно. Давайте обратимся к фактам.
Винсент разглядывал ее строгое некрасивое лицо. Он понимал, что сочувствия тут ждать не приходится.
— Если вы ничего не зарабатываете, — продолжала она, — то, разрешите спросить, на какие средства вы предполагаете содержать жену?
— Мой брат считает нужным давать мне сто пятьдесят франков в месяц; зачем он это делает, вас не касается. Я смотрю на эти деньги как на жалованье. Я зарабатываю их тяжким трудом. Мы с Марго проживем на них, если будем экономно вести хозяйство.
— Да нам незачем будет экономить! — воскликнула Марго. — У меня довольно денег, чтобы самой содержать себя.
— Замолчи, Марго, — оборвала ее старшая сестра.
— И не забывай, — вставила мать, — что я могу лишить тебя дохода, если ты опозоришь честь семейства.
Винсент улыбнулся.
— Разве выйти за меня замуж — такой уж позор? — спросил он.
— Мы о вас очень мало знаем, минхер Ван Гог, да и то, что знаем, говорит не в вашу пользу. Давно вы стали художником?
— Уже три года.
— И до сих пор ничего не достигли! Сколько же лет вам потребуется, чтобы добиться успеха?
— Не знаю.
— А кем вы были, пока не взялись за живопись?
— Торговал картинами, был учителем, продавцом книг, студентом-богословом и проповедником.
— И ни в чем не преуспели?
— Я все это бросил.
— Почему же?
— Все это не для меня.
— А когда вы бросите свою живопись?
— Он ее никогда не бросит! — вмешалась Марго.
— Мне кажется, минхер Ван Гог, — сказала старшая сестра, — что рассчитывать на брак с Марго с вашей стороны слишком самонадеянно. Вы безнадежно опустились, у вас нет ни франка, заработать вы ничего не можете, взяться за какое-нибудь дело не способны, вы лодырь, вы шатаетесь по свету, как бродяга. Как можем мы позволить сестре выйти за вас замуж?
Винсент вынул было из кармана трубку, но тут же сунул ее обратно.
— Мы с Марго любим друг друга. Со мной она будет счастлива. Мы поживем здесь год-другой, а потом уедем за границу. Она увидит от меня только ласку и любовь.
— Да вы бросите ее! — пронзительно закричала одна из сестер. — Она скоро надоест вам, и вы бросите ее ради какой-нибудь шлюхи, вроде той, что была у вас в Гааге!
— Вы и женитесь-то на Марго только из-за ее денег! — подхватила другая.
— Но вам не видать их, как своих ушей, — заявила третья. — Мать снова вложит эти деньги в недвижимость.
У Марго покатились из глаз слезы. Винсент встал. Ему было ясно, что тратить время на этих ведьм бесполезно. Надо просто жениться на Марго в Эйндховене и немедленно ехать в Париж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
— Спасибо тебе, дорогой. — Голос ее звучал нежно и мечтательно. — Я знаю, что нравлюсь тебе немного. А я люблю тебя всей душой. И мне этого довольно.
Он не любил ее так, как любил некогда Урсулу и Кэй. Он не любил ее даже так, как любил Христину. Но все же он чувствовал глубокую нежность к этой женщине, покорно лежавшей в его объятиях. Он знал, что любовь охватывает почти все отношения между людьми. Ему было горько, когда он думал, как мелко чувство, которое он испытывает к единственной в мире женщине, страстно любящей его, и он вспомнил свои страдания, когда Урсула и Кэй были глухи к его любви. Безудержная страсть Марго вызывала у него уважение, к которому по непонятной причине примешивалась какая-то брезгливость. Стоя на коленях на грубом деревянном полу, поддерживая руками голову женщины, любившей его так, как он любил Урсулу я Кэй, Винсент понял наконец, почему обе эти женщины отвергли его.
— Марго, — сказал он, — у меня нелегкая жизнь, но я буду счастлив, если ты разделишь ее со мной.
— Я готова разделить ее с тобой, любимый.
— Мы можем остаться здесь, в Нюэнене. Или ты хочешь куда-нибудь уехать, после того как мы поженимся?
Она ласково потерлась лбом о его руку.
— Помнишь, что сказала Руфь? «Куда ты пойдешь, туда и я пойду».
6
Они никак не ожидали той бури, которая поднялась на следующее утро, когда каждый сообщил дома о своем решении. У Ван Гогов все упиралось только в деньги. Как может Винсент думать о женитьбе, если его самого содержит Тео?
— Тебе надо прежде начать зарабатывать и пробить себе дорогу в жизни, а потом уже жениться, — сказал ему отец.
— Если я пробью себе дорогу правдой своего искусства, — отвечал Винсент, — то деньги в свое время у меня будут.
— Что ж, вот в женись в свое время. Только не сейчас!
Но тревога в пасторском доме была сущей безделицей по сравнению с тем, что творилось рядом, в семействе Бегеманн. До того времени все пять незамужних сестер дружно поддерживали друг друга против враждебного им мира. Замужество одной сестры только подчеркнуло бы перед всем поселком неудачу других. Мадам Бегеманн полагала, что лучше лишить счастья одну дочь и избавить от несчастья остальных четырех.
В этот день Марго уже не пошла вместе с Винсентом к ткачам. Под вечер она заглянула к нему в мастерскую. Глаза у нее опухли и покраснели; теперь особенно ясно было видно, что ей уже сорок. Она судорожно обняла Винсента.
— Они весь день бранили тебя на чем свет стоит, — сказала она. — Право же, трудно представить себе человека, который совершил бы столько зла, как ты, и остался жив.
— Этого следовало ожидать.
— Конечно. Но я не думала, что они будут так бесноваться.
Он нежно обхватил ее рукой и поцеловал в щеку.
— Предоставь это дело мне. Я зайду к вам после ужина. Может быть, мне удастся убедить их, что я не такое уж страшилище.
Едва Винсент переступил порог их дома, как почувствовал себя на вражеской территории. Что-то зловещее было в этом жилище шестерых женщин, где давным-давно не раздавался мужской голос, не звучали мужские шаги.
Его пригласили в гостиную. Это была затхлая и холодная комната. Сюда не заходили по целым неделям. Винсент знал всех сестер по именам, но никогда не давал себе труда запомнить их в лицо. Каждая из них была как бы живой карикатурой на Марго. В доме всем заправляла старшая, она и приступила к допросу.
— Марго говорит, что вы хотите жениться на ней. Позвольте узнать, что произошло с вашей женой в Гааге?
Винсент рассказал про Христину. Атмосфера в комнате стала холоднее еще на несколько градусов.
— Сколько вам лет, минхер Ван Гог?
— Тридцать один.
— Говорила вам Марго, что ей…
— Да, я знаю.
— Разрешите спросить, какой у вас доход?
— Сто пятьдесят франков в месяц.
— Из каких же это источников?
— Эти деньги мне присылает брат.
— Вы хотите сказать, что он вас содержит?
— Йет. Он платит мне жалованье. За это я отдаю ему все свои картины.
— Сколько же из этих картин он продает?
— Сказать по правде, не знаю.
— Что ж, зато я знаю. Ваш отец говорит, что брат еще не продал ни одной.
— В конце концов он их продаст. И ему заплатят во много раз больше, чем он мог бы получить теперь.
— Ну, это по меньшей мере сомнительно. Давайте обратимся к фактам.
Винсент разглядывал ее строгое некрасивое лицо. Он понимал, что сочувствия тут ждать не приходится.
— Если вы ничего не зарабатываете, — продолжала она, — то, разрешите спросить, на какие средства вы предполагаете содержать жену?
— Мой брат считает нужным давать мне сто пятьдесят франков в месяц; зачем он это делает, вас не касается. Я смотрю на эти деньги как на жалованье. Я зарабатываю их тяжким трудом. Мы с Марго проживем на них, если будем экономно вести хозяйство.
— Да нам незачем будет экономить! — воскликнула Марго. — У меня довольно денег, чтобы самой содержать себя.
— Замолчи, Марго, — оборвала ее старшая сестра.
— И не забывай, — вставила мать, — что я могу лишить тебя дохода, если ты опозоришь честь семейства.
Винсент улыбнулся.
— Разве выйти за меня замуж — такой уж позор? — спросил он.
— Мы о вас очень мало знаем, минхер Ван Гог, да и то, что знаем, говорит не в вашу пользу. Давно вы стали художником?
— Уже три года.
— И до сих пор ничего не достигли! Сколько же лет вам потребуется, чтобы добиться успеха?
— Не знаю.
— А кем вы были, пока не взялись за живопись?
— Торговал картинами, был учителем, продавцом книг, студентом-богословом и проповедником.
— И ни в чем не преуспели?
— Я все это бросил.
— Почему же?
— Все это не для меня.
— А когда вы бросите свою живопись?
— Он ее никогда не бросит! — вмешалась Марго.
— Мне кажется, минхер Ван Гог, — сказала старшая сестра, — что рассчитывать на брак с Марго с вашей стороны слишком самонадеянно. Вы безнадежно опустились, у вас нет ни франка, заработать вы ничего не можете, взяться за какое-нибудь дело не способны, вы лодырь, вы шатаетесь по свету, как бродяга. Как можем мы позволить сестре выйти за вас замуж?
Винсент вынул было из кармана трубку, но тут же сунул ее обратно.
— Мы с Марго любим друг друга. Со мной она будет счастлива. Мы поживем здесь год-другой, а потом уедем за границу. Она увидит от меня только ласку и любовь.
— Да вы бросите ее! — пронзительно закричала одна из сестер. — Она скоро надоест вам, и вы бросите ее ради какой-нибудь шлюхи, вроде той, что была у вас в Гааге!
— Вы и женитесь-то на Марго только из-за ее денег! — подхватила другая.
— Но вам не видать их, как своих ушей, — заявила третья. — Мать снова вложит эти деньги в недвижимость.
У Марго покатились из глаз слезы. Винсент встал. Ему было ясно, что тратить время на этих ведьм бесполезно. Надо просто жениться на Марго в Эйндховене и немедленно ехать в Париж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136