— А откуда вы все это знаете — про Швейцарию и африканские счета?
— Не знаю. Сама даже не пойму, с чего вдруг я это все сказала. А почему вы так на меня смотрите? Что я такого...
— Вы, должно быть, все же знаете что-нибудь, раз так уверенно говорите об этом, — покачал головой Римо. — Может, от кого-то из конгрессменов? Уж не ваш ли Пупси вам все это рассказал?
— Пупси? Нет Только не он, — поджала губки Виола.
— А кто тогда?
— Я не знаю. Но зачем это вам?
— Затем, что парень, которого я ищу, проделывал со своими деньгами точно такие фокусы. А я непременно должен найти его.
Римо сжал пальцы так, что локти у Виолы заныли.
— Поймите, это очень важно, мисс Пумбс!
— Дайте мне подумать И отпустите меня, пожалуйста! Мне же больно!
— Это поможет вам вспоминать. Чтобы не отвлекались.
От боли Виола закусила губу.
— Все, все, отпускайте! Я вспомнила!
— Ну, и кто же?
— Сначала отпустите! — топнула ножкой Виола.
Римо убрал пальцы с ее локтей.
— Монтрофорт, — сказала она.
— Монтрофорт? А кто это?
— Ну, тот карлик с белыми зубами, — Виола сама удивилась собственным словам.
— Главный в «Палдоре»?
Виола кивнула.
— Я была как-то у него — и он рассказал мне про все эти штуки. Про деньги и африканские счета.
События того вечера начали потихоньку оживать в ее памяти.
— А вы что сказали ему? — поинтересовался Римо.
— Сказала, что если он начнет приставать ко мне, я задвину его в камин.
— Разумно. Виола, вам придется сделать мне одно одолжение. Сможете передать Чиуну то, что я скажу вам?
— А почему просто не позвонить ему?
— У него странная манера говорить по телефону — после этого обычно остаются куски пластмассы и вырванные с мясом провода.
— А-а... Передам, ладно.
— Поезжайте к Чиуну и скажите ему, что теперь мы знаем — это Монтрофорт. Вы запомнили?
— Я не дура, к вашему сведению. Так что передать?
— Передайте, что мы знаем — это Монтрофорт. Я отправляюсь за ним. А Чиун должен помешать президенту оказаться сегодня у Капитолия.
— Да... А как он собирается это сделать?
— Первое, что он сделает — известит вас о том, что я идиот. А потом что-нибудь придумает. Поспешите, прошу вас. Это очень важно.
Римо назвал Виоле номер и адрес гостиницы, и, махнув на прощанье рукой, исчез в утренней толчее вашингтонских улиц.
Глава шестнадцатая
В квартирке Осгуда Харли они начали собираться с пяти утра.
Конечно, прежней оравы друзей и коллег по движению борцов за мир у него уже не было. Осталось человек двадцать, но каждый из этих двадцати отыскал еще столько же. И у тех тоже оказались друзья. Каждому из них Харли выдал фотоаппарат и подробные инструкции, заявив в заключение, что на худой конец они потом продадут эти камеры, а если повезет, то устроят Хозяину хорошую бучу. Еще нескольким он раздал пугачи. Троим самым близким друзьям Харли вручил по фотоаппарату, кассетному плейеру и рулону клейкой ленты и тоже снабдил инструкциями.
А чуть позже тем же утром он уже стоял в центре небольшой толпы, которая начала собираться на площади перед Капитолием. Стоявшие тихо переговаривались. Кивнув нескольким знакомым, Харли принялся разглядывать часовых, стоявших у возвышения для оратора. Здание Капитолия словно вымерло. Никто не входил, никто не выходил. Единственными живыми существами, кроме солдат, были стоявшие на ступенях парень с широкими запястьями и странным взглядом и девица с таким умопомрачительным бюстом, что, глядя на нее, Харли пожалел о добрых старых временах, когда занимались любовью, а не войной.
Минувшим вечером президент Соединенных Штатов изменил свои планы, однако знали об этом очень немногие. Президент слегка нервничал. Обещанной информации от доктора Харолда Смита, главы КЮРЕ, не было. Ничего нового не было и у сотрудников Службы. До обеда у президента оставалась надежда, что ему нанесет визит кто-то из людей Смита — мистер Римо или мистер Чиун.
Но никто из них не появлялся, и поэтому во второй половине дня президент отправился на вертолете в Кэмп-Дэвид. Там он собирался провести ночь, а утром, отдохнув, вылететь в Вашингтон — ею ждало выступление на студенческой демонстрации.
— Этот Римо — жалкий идиот, дитя мое.
Виола Пумбс без труда отыскала Чиуна по названному ей адресу. На ее стук он не отвечал, но дверь, к ее удивлению, оказалась не заперта. В наше время жить с незапертой дверью?
Войдя в комнату, она сразу увидела Чиуна, который восседал на соломенной циновке в углу, держа в руках толстую книгу в твердой обложке. Увидев Виолу, стоявшую в дверях, он улыбнулся и захлопнул книгу.
— Я нашел яму, — заявил он.
— Это хорошо, наверное. Потому что Римо просил передать — вы должны сделать все, чтобы президент не выступал сегодня.
— Этот Римо — жалкий идиот, дитя мое. Где он, скажи мне? Почему он сам не может ничего сделать? Почему все должен опять делать я? Нет, Римо — идиот из идиотов.
— Он знал, что вы так и скажете, — подтвердила Виола.
— Неужели? А что я назову его бледным куском свиного уха — это он тебе тоже говорил?
Виола покачала головой.
— А утиным пометом?
Виола снова покачала головой.
— А жалкой попыткой добыть алмаз из болотной грязи?
— Нет. Этого он мне не говорил, — призналась Виола.
— Это хорошо. Значит, когда он появится наконец, я смогу сообщить ему кое-что новое. Так где он?
— Он отправился на поиски Сильвестра Монтрофорта. И просил передать вам, что он и есть тот самый.
— Да, такому человеку ни за что нельзя доверять, — произнес Чиун задумчиво.
— Потому что он калека?
— Нет. Потому что он так часто улыбается.
— А где вы нашли эту яму? — спросила Виола.
— Вот в этой книге, дитя мое, — Чиун указал на лежавший у него на коленях «Отчет комиссии Уоррена». — Если бы Римо умел читать, мне не пришлось бы это за него делать. Можешь сказать ему об этом, когда найдешь. И еще скажи ему, что я в последний раз делаю ему одолжение, кроме того, в контракте это нужно оговорить особо! Что они еще хотят от меня? Неужели им недостаточно, что я убил десять лет своей жизни, пытаясь научить зайца спички зажигать — так говорят, кажется? Нет, им еще, оказывается, нужно, чтобы я уговорил остаться дома вашего зубастого императора! Но разве позволит мне этот Римо сделать все надлежащим образом? Нет, скажет он. Ты не должен трогать и волоска на голове императора. Веди себя прилично, Чиун, скажет он. Но так и быть. Я сделаю ему это последнее одолжение. Я пойду в этот бесконечно безобразный дом на авеню Филадельфии...
— Может, Пенсильвания-авеню? — поправила Виола.
— Неважно. Они же все одинаковые.
— Ну, не все.
— Да, я пойду туда и сделаю то, о чем он меня умоляет. Но после этого мои уши будут закрыты для его просьб. Прошу тебя, передай ему это.
— Передам. Обязательно.
— И не забудь написать об этом в своей книге, — поднял палец Чиун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46