«спокойно!» – перейти с бега на крадущийся шаг. И, наконец, долгожданное «хорош!» – работа собаки закончена.
Момент истины.
«Спустите его с поводка», – сказала Кэролин. Гомер понесся, словно им выстрелили из пушки, прямо к Дейву и к овцам, встревожено блеявшим метрах в пятидесяти от нас. Создавалось впечатление, что он проделывал это сотни раз. Пес обежал отару, оказался напротив Дейва и стал носиться там взад и вперед вокруг овец, приближаясь к Дейву, а Кэролин в это время выкрикивала одну команду за другой.
Дейву все эти маневры были, конечно, более чем привычны. Очень спокойный и деловитый он просто взглядом мог заставить овец идти куда требовалось; отбегал то в одну, то в другую сторону, делал петлю, чтобы пригнать отбившуюся овцу, а потом отступал и ждал команды. Но и в Гомере никто не узнал бы теперь того прелестного щенка, который каждое утро забирался к Пауле на подушку. Он носился как сущий дьявол, набрасывался на овец, лаял, покусывал их, выскакивал иногда из отары с пастью полной шерсти.
– Ну, – сказала Кэролин с удивлением, – да он же прямо чемпион. По ее словам, Гомер использовал в работе все, что входит в репертуар бордер-колли – свое тело, свои зубы, свой «взгляд». Я слышал, как позади меня бешено лаял и рвался, натягивая поводок, Девон.
Я стоял точно зачарованный, пока Кэролин не закричала испуганно: «Овцы! Следите за овцами!» Я глянул, – пять или шесть овец, преследуемых Гомером, устремились к воротам, перед которыми я, по глупости, стоял. Времени отскочить в сторону уже не было, но мне удалось повернуться боком, и стадо чудесным образом расступилось, совсем как Красное море, обтекая меня. Чьи-то копытца, правда, все же прошлись по моей ноге. Собака, которую я когда-то знал как Гомера, промчалась вслед – мелькнула, как какое-то неясное пятно.
– Мы должны его вернуть, – сказала мне Кэролин, глядя, как Гомер носится, высунув язык чуть ли не до самой земли. – Видите, он уже выбился из сил. Можете вы его схватить?
– Он сам подойдет. Гомер, ко мне, мой мальчик!
Он остановился, посмотрел на меня с умоляющим видом, шагнул к овцам.
– Ко мне! – повторил я более твердо. Он отвернулся от овец, подошел и встал рядом со мной.
– Хорошо, – сказала Кэролин с удовлетворением. – Вы даже не представляете, насколько это важно. Самое трудное в работе с новыми собаками – заставить их прекратить пастьбу и подойти по команде к хозяину. Если это удалось, считайте полдела сделано.
Я несколько самоуверенно хмыкнул. Конечно, моя собака подойдет ко мне. Впрочем, мелькнуло у меня в голове, может, Кэролин и на мне практикует «положительное подкрепление»?
– Однако, – предупредила Кэролин, – не менее важно, чтобы собака ложилась по команде, даже если пастух в это время находится довольно далеко от нее. Оказывается, мне предстояло еще много работы.
Выяснилось, что Гомер – подлинный самородок. Проверку пастушьего инстинкта он выдержал блестяще. Кэролин объявила, что всегда готова его принять, какой бы уровень обучения я для него ни наметил.
Теперь была очередь Девона, у которого, как я знал, ничто не проходило просто. Его судьба – всегда с боем отстаивать свое место в этом мире.
Если Гомер инстинктивно рвался пасти стадо, то Девон, хотя и был очень возбужден, ни к чему в особенности не стремился. Когда я кричал ему: «Хватай их!», он не собирал овец в стадо, а бросался на отдельных овец; клок шерсти, который можно было ухватить, значил для него больше, чем наши команды и уговоры.
Там где Гомер собирал стадо, Девон просто носился. Где Гомер лаял и хитрил, Девон набрасывался. Он нервничал, постоянно поглядывал на меня в ожидании одобрения. Даже я видел, что он не понял своей задачи. Контраст между поведением этих двух собак был разительным. Я сочувствовал Девону.
По оценке Кэролин, у Гомера был «взгляд», а у Девона его пока не было. (Это поразило меня: когда он «пас» школьные автобусы, взгляд у него несомненно был.) Однако это не значило, что Девон со временем его не приобретет. Кэролин еще минут десять наблюдала, как Девон носится из одного конца пастбища в другой. Он казался смущенным, видимо, понимал, что должен выполнить какую-то работу. Но вот какую именно?
Казалось, он спрашивал: «Я это так делаю? Все правильно? Ты одобряешь?» Он то и дело бросал овец, подбегал ко мне, тыкался носом мне в ногу. И по-прежнему следил не за овцами, а за мной. К тому же Девон тяжело дышал, почти задыхался. Я не был уверен, что это – предназначенное ему судьбой дело – и впрямь ему нравится, теперь, когда он уже привык к укладу жизни со мной и Паулой.
Но все же мне показалось весьма увлекательным наблюдать за собаками, бегающими здесь, среди всего, что можно считать их родной стихией, среди вересковых пустошей и овечьих стад.
– Кэролин, – пробормотал я, когда мы уходили с пастбища, – можно сказать пару слов моим собакам?
Она выглядела озадаченной, потом поняла, засмеялась и сказала: «Конечно».
Я погладил обеих собак и каждую угостил.
– Молодцы, ребята!
***
Мы заперли ворота пастбища, загнали овец в сарай, Девон с Гомером присоединились к Дейву, устроившемуся в тени возле копны сена и ведра воды. «Пастьба поглощает очень много сил, гораздо больше, чем вы можете себе представить, – сказала Кэролин, – и после каждого такого раунда собаки должны отдохнуть».
Моим собакам понравилось находиться здесь, в этой компании, собравшейся перекусить. Они отдыхали и перелаивались о своих овцах. Дейв был теперь более дружелюбным, одобрительно помахивал хвостом. Я полез в карман и, пока Кэролин была занята с овцами, опять сунул ему кусочек печенья. Он, блаженствуя, снова повалился на спину, поглядывая на мою машину.
Кэролин сказала, что обе мои собаки прошли проверку пастушьего инстинкта. Они могут и должны пасти овец. Она призналась, что не ожидала встретить у «барби-колли» столь мощных инстинктов. Я могу гордиться тем, как послушно собаки возвращаются на зов. Эта их готовность выполнять команды и сотрудничать – редкое качество. Оно свидетельствует о тесной привязанности, существующей между нами, и о том, какую работу мы проделали вместе. Что ж, я действительно гордился.
Гомер, по ее мнению, – просто «звезда» и мог бы принять участие в состязании пастушьих собак, если я этого хочу, но Девон куда больше нуждается в обучении работать с овцами. Это меня удивило; мне казалось, что Девон провалился на экзамене.
Кэролин заслужила репутацию человека, способного проникнуть в душу собаки, понять ее характер, наблюдая за тем, как она себя ведет во время работы. Ей случалось дрессировать не только пастушьих, но и агрессивных служебных собак. Она могла компетентно рассуждать о крысах или волках, поскольку многие годы занималась исследованием поведения животных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43