И, честное слово, я рада встрече с тобой.
– Я тоже рад нашей встрече. – Я постарался выговорить это чисто по-дружески, без более глубокого подтекста, но ни черта у меня не получилось.
Мы поднялись по трапу челнока, миновали тамбур со шлюзом и вошли в узкий коридор. Один его конец упирался в дверь с надписью «ШТУРМАНСКАЯ РУБКА», табличка на двери в противоположном конце грозно предупреждала, что это вход в машинное отделение. Грузовой отсек располагался в нижней части челнока, под полом, а между рубкой и машинным отделением находились две пассажирские каюты.
Дженнифер сказала:
– Сейчас выключу фен, – и пошла в штурманскую рубку.
А я наобум открыл дверь одной из кают.
Мне следовало бы тотчас захлопнуть её, но это было выше моих сил. На кровати лежала симпатичная темноволосая женщина лет двадцати пяти. Одеяло было скомкано у неё в ногах, халат распахнут, и ничто не мешало мне обозревать её прелести.
Джулия была далеко не красавица, но она была хорошенькой. Из рассказа Дженнифер я представлял её этакой массивной бабенцией с мужеподобной внешностью, а на самом деле она оказалась хрупкой, миниатюрной женщиной с детскими чертами лица, узкими бёдрами и маленькой, как у девочки-подростка, грудью. И это врач! Гинеколог! Убийца Александра! О Митра!..
Тут я вспомнил слова Дженнифер о том, что Джулия не может долго без мужчин, сказанные в качестве оправдания её связи с Александром. Я подумал, что, поскольку я здесь единственный мужчина, притом довольно привлекательный, то наверняка...
Додумать эту волнующую мысль до конца я не успел. Подошедшая сзади Дженнифер бесцеремонно отстранила меня, вошла в каюту и торопливо набросила на Джулию одеяло. Затем повернулась и пристально посмотрела мне в глаза – но без упрёка, а с пониманием.
– Двенадцать лет, – произнесла она сочувственно и, не давая мне времени по-настоящему смутиться, быстро добавила: – Не знаю, сколько Джулия будет спать. Я не разбираюсь в этих допотопных медикаментах, но, по-моему, она вколола себе лошадиную дозу. От одной такой ампулы меня отключало часов на двенадцать, а она использовала три.
– А что за препарат? – спросил я.
Дженнифер порылась в картонном ящике, что стоял в дальнем углу каюты, и достала оттуда одну упаковку.
– Вот, посмотри.
– Понятно, – сказал я, пробежав взглядом инструкцию по применению. – Активное вещество – диазепам продлённого действия. Очень распространённый допотопный транквилизатор. Не беспокойся, максимальную дозу она не превысила.
– А как насчёт длительности сна?
– Зависит от индивидуальной реакции на диазепам и степени привыкания. Джулия часто им пользовалась?
– Кажется, нет. Она никогда не жаловалась на бессонницу. Эти ампулы были предназначены для меня и лежали в моей тумбочке. По-видимому, Джулия воспользовалась ими, как первым успокоительным, что попалось ей под руку.
– Ну, тогда в течение ближайших восьми часов её и пушкой не разбудишь. Так что можно смело переносить её в дом.
– Не стоит, – сказала Дженнифер. – Она заснула здесь, пусть и проснётся в более или менее знакомой обстановке. Я оставлю ей записку, чтобы она не волновалась.
Я не удержался от довольной улыбки. Дженнифер с немым вопросом посмотрела на меня. Я сконфуженно пояснил:
– Видишь ли, я боялся, что ты решишь остаться здесь. А мне хочется ещё хоть немного поговорить с тобой. О чём угодно, лишь бы поговорить. Я так давно не слышал живой человеческой речи.
Она ободряюще улыбнулась мне:
– Я понимаю тебя, Эрик. Прекрасно понимаю.
Дженнифер решила перенести из челнока в дом немного своих вещей, и это «немного» мы несли вместе. Я тащил два больших чемодана, они были не очень тяжёлыми, но громоздкими, и волочились по земле. Наверное, с одеждой, решил я. Знакомая черта всех женщин из нашей семьи, которые просто помешаны на красивых нарядах. Дженнифер, видно, не была исключением из этого правила.
– В грузовом отсеке есть консервы, – сказала она, остановившись передохнуть на полпути. – Мясные, овощные, фруктовые, соки. Также есть картофель и разные крупы. Думаю, на несколько месяцев хватит. А у тебя как с продуктами?
– Терпимо. Если вы обе съедаете столько же, сколько я один, то в ближайшие пять лет нам беспокоиться не о чем.
– А потом? Вдруг твоё выздоровление затянется?
– В лесу хватает дичи, в озере водится рыба, на деревьях круглый год растут съедобные плоды. Так что от голода не умрём. Правда, может возникнуть проблема с кофе.
– Я кофе не пью.
– А Джулия?
– Обычно выпивает одну чашку за завтраком.
– Тогда уже легче. Мне просто придётся урезать свою дневную норму наполовину.
Дженнифер взяла поклажу и зашагала к дому.
– Кстати, – отозвалась она через плечо. – С Джулией будут проблемы. Она не может долго без мужчин.
Поскольку я шёл сзади, Дженнифер не видела, как я покраснел.
– Ты уже говорила об этом.
– Впрочем, мужчина у нас есть, – продолжала развивать свою мысль Дженнифер. По тому, как слегка заплетался её язык, я понял, что выпитое начало ударять ей в голову. – Джулии ты наверняка понравишься. А она тебе нравится?
– Она симпатичная, – уклончиво ответил я, всё больше смущаясь.
Мы подошли к дому. На крыльце Дженнифер вновь остановилась передохнуть и сказала:
– Мне очень жаль Джулию, Эрик. Если твоё выздоровление затянется, она потеряет здесь лучшие годы своей жизни. Это мы можем спокойно списать со счетов десять лет, зная, что всегда успеем наверстать упущенное. А ей каково? Для нас это будет лишь неприятное приключение – а для неё настоящая трагедия.
Я тяжело вздохнул:
– Что я могу поделать, Дженнифер? Я не в силах ускорить восстановление моего Дара. Это не в моей власти.
– Зато в твоей власти скрасить Джулии эти годы. Постарайся, ладно? Не обижай её.
– Не буду, – пообещал я, втаскивая чемоданы в дом.
Затеянный Дженнифер разговор мне совсем не нравился. Сама того не понимая, она провоцировала меня. Это было всё равно, что махать красной тряпкой перед мордой разъярённого быка.
Я провёл Дженнифер в свободную спальню на втором этаже и спешно ретировался, пока она не начала разбирать свои вещи. Я и так испытывал танталовы муки, глядя, как она, сама грация и непринуждённость, порхает по комнате, оценивая интерьер, прикидывая, что и куда нужно переставить, пробуя на мягкость широкую двуспальную кровать. А созерцать её платья, юбки, блузки, чулки и нижнее бельё было бы для меня слишком тяжким испытанием.
Предоставив Дженнифер самой себе, я прошёл в библиотеку, достал из ящика стола пачку сигарет, сорвал герметичную обёртку и закурил. Сегодня был такой волнующий и переживательный день, что я позволил себе отступить от принципов и немного расслабиться.
От непривычки у меня закружилась голова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
– Я тоже рад нашей встрече. – Я постарался выговорить это чисто по-дружески, без более глубокого подтекста, но ни черта у меня не получилось.
Мы поднялись по трапу челнока, миновали тамбур со шлюзом и вошли в узкий коридор. Один его конец упирался в дверь с надписью «ШТУРМАНСКАЯ РУБКА», табличка на двери в противоположном конце грозно предупреждала, что это вход в машинное отделение. Грузовой отсек располагался в нижней части челнока, под полом, а между рубкой и машинным отделением находились две пассажирские каюты.
Дженнифер сказала:
– Сейчас выключу фен, – и пошла в штурманскую рубку.
А я наобум открыл дверь одной из кают.
Мне следовало бы тотчас захлопнуть её, но это было выше моих сил. На кровати лежала симпатичная темноволосая женщина лет двадцати пяти. Одеяло было скомкано у неё в ногах, халат распахнут, и ничто не мешало мне обозревать её прелести.
Джулия была далеко не красавица, но она была хорошенькой. Из рассказа Дженнифер я представлял её этакой массивной бабенцией с мужеподобной внешностью, а на самом деле она оказалась хрупкой, миниатюрной женщиной с детскими чертами лица, узкими бёдрами и маленькой, как у девочки-подростка, грудью. И это врач! Гинеколог! Убийца Александра! О Митра!..
Тут я вспомнил слова Дженнифер о том, что Джулия не может долго без мужчин, сказанные в качестве оправдания её связи с Александром. Я подумал, что, поскольку я здесь единственный мужчина, притом довольно привлекательный, то наверняка...
Додумать эту волнующую мысль до конца я не успел. Подошедшая сзади Дженнифер бесцеремонно отстранила меня, вошла в каюту и торопливо набросила на Джулию одеяло. Затем повернулась и пристально посмотрела мне в глаза – но без упрёка, а с пониманием.
– Двенадцать лет, – произнесла она сочувственно и, не давая мне времени по-настоящему смутиться, быстро добавила: – Не знаю, сколько Джулия будет спать. Я не разбираюсь в этих допотопных медикаментах, но, по-моему, она вколола себе лошадиную дозу. От одной такой ампулы меня отключало часов на двенадцать, а она использовала три.
– А что за препарат? – спросил я.
Дженнифер порылась в картонном ящике, что стоял в дальнем углу каюты, и достала оттуда одну упаковку.
– Вот, посмотри.
– Понятно, – сказал я, пробежав взглядом инструкцию по применению. – Активное вещество – диазепам продлённого действия. Очень распространённый допотопный транквилизатор. Не беспокойся, максимальную дозу она не превысила.
– А как насчёт длительности сна?
– Зависит от индивидуальной реакции на диазепам и степени привыкания. Джулия часто им пользовалась?
– Кажется, нет. Она никогда не жаловалась на бессонницу. Эти ампулы были предназначены для меня и лежали в моей тумбочке. По-видимому, Джулия воспользовалась ими, как первым успокоительным, что попалось ей под руку.
– Ну, тогда в течение ближайших восьми часов её и пушкой не разбудишь. Так что можно смело переносить её в дом.
– Не стоит, – сказала Дженнифер. – Она заснула здесь, пусть и проснётся в более или менее знакомой обстановке. Я оставлю ей записку, чтобы она не волновалась.
Я не удержался от довольной улыбки. Дженнифер с немым вопросом посмотрела на меня. Я сконфуженно пояснил:
– Видишь ли, я боялся, что ты решишь остаться здесь. А мне хочется ещё хоть немного поговорить с тобой. О чём угодно, лишь бы поговорить. Я так давно не слышал живой человеческой речи.
Она ободряюще улыбнулась мне:
– Я понимаю тебя, Эрик. Прекрасно понимаю.
Дженнифер решила перенести из челнока в дом немного своих вещей, и это «немного» мы несли вместе. Я тащил два больших чемодана, они были не очень тяжёлыми, но громоздкими, и волочились по земле. Наверное, с одеждой, решил я. Знакомая черта всех женщин из нашей семьи, которые просто помешаны на красивых нарядах. Дженнифер, видно, не была исключением из этого правила.
– В грузовом отсеке есть консервы, – сказала она, остановившись передохнуть на полпути. – Мясные, овощные, фруктовые, соки. Также есть картофель и разные крупы. Думаю, на несколько месяцев хватит. А у тебя как с продуктами?
– Терпимо. Если вы обе съедаете столько же, сколько я один, то в ближайшие пять лет нам беспокоиться не о чем.
– А потом? Вдруг твоё выздоровление затянется?
– В лесу хватает дичи, в озере водится рыба, на деревьях круглый год растут съедобные плоды. Так что от голода не умрём. Правда, может возникнуть проблема с кофе.
– Я кофе не пью.
– А Джулия?
– Обычно выпивает одну чашку за завтраком.
– Тогда уже легче. Мне просто придётся урезать свою дневную норму наполовину.
Дженнифер взяла поклажу и зашагала к дому.
– Кстати, – отозвалась она через плечо. – С Джулией будут проблемы. Она не может долго без мужчин.
Поскольку я шёл сзади, Дженнифер не видела, как я покраснел.
– Ты уже говорила об этом.
– Впрочем, мужчина у нас есть, – продолжала развивать свою мысль Дженнифер. По тому, как слегка заплетался её язык, я понял, что выпитое начало ударять ей в голову. – Джулии ты наверняка понравишься. А она тебе нравится?
– Она симпатичная, – уклончиво ответил я, всё больше смущаясь.
Мы подошли к дому. На крыльце Дженнифер вновь остановилась передохнуть и сказала:
– Мне очень жаль Джулию, Эрик. Если твоё выздоровление затянется, она потеряет здесь лучшие годы своей жизни. Это мы можем спокойно списать со счетов десять лет, зная, что всегда успеем наверстать упущенное. А ей каково? Для нас это будет лишь неприятное приключение – а для неё настоящая трагедия.
Я тяжело вздохнул:
– Что я могу поделать, Дженнифер? Я не в силах ускорить восстановление моего Дара. Это не в моей власти.
– Зато в твоей власти скрасить Джулии эти годы. Постарайся, ладно? Не обижай её.
– Не буду, – пообещал я, втаскивая чемоданы в дом.
Затеянный Дженнифер разговор мне совсем не нравился. Сама того не понимая, она провоцировала меня. Это было всё равно, что махать красной тряпкой перед мордой разъярённого быка.
Я провёл Дженнифер в свободную спальню на втором этаже и спешно ретировался, пока она не начала разбирать свои вещи. Я и так испытывал танталовы муки, глядя, как она, сама грация и непринуждённость, порхает по комнате, оценивая интерьер, прикидывая, что и куда нужно переставить, пробуя на мягкость широкую двуспальную кровать. А созерцать её платья, юбки, блузки, чулки и нижнее бельё было бы для меня слишком тяжким испытанием.
Предоставив Дженнифер самой себе, я прошёл в библиотеку, достал из ящика стола пачку сигарет, сорвал герметичную обёртку и закурил. Сегодня был такой волнующий и переживательный день, что я позволил себе отступить от принципов и немного расслабиться.
От непривычки у меня закружилась голова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96