»
Продолжая блуждать по дому, Конте вошел в библиотеку и застал там Викторию, которая неподвижно сидела в кресле, уставившись отрешенным взглядом в противоположную стену. При его появлении девушка даже не шелохнулась. Приблизившись к ней, Конте увидел, что по ее щекам катятся слезы. Она все еще плакала — но молча, совершенно беззвучно.
Он придвинул к ней стул, присел и взял ее за руку.
— Может, вам дать успокоительного?
— Спасибо, не надо. Я уже съела… три таблетки. Но не помогает… — Она громко всхлипнула и быстро, с истерическими нотками заговорила: — Я должна
была раньше догадаться! Он… Мишель с самого начала вел себя странно, я чувствовала, что с ним не все в порядке… но не могла понять, в чем дело. Если бы я была более внимательной, настойчивой… если бы я встретилась с ним еще в первый день… в первый вечер… Но тогда я слишком сильно устала, расстроилась… Мы с Евой сразу пошли спать — а утром мне уже не удалось пробиться сквозь его защиту. Я видела, что он что-то скрывает, но разве могла я подумать такое… такое ужасное!..
— О чем вы? — произнес озадаченный Конте. — Вы что-то знаете об убийстве?
— Да, догадываюсь… Нет — я уверена. Это случилось на Эль-Парадисо. Теперь я все поняла. Я даже знаю, где и когда. — Виктория немного взяла себя в руки, перестала раз за разом сбиваться и заговорила короткими, отрывистыми фразами. — В одном из парков Лос-Анхелоса. Мишель несколько раз вспоминал об этом. Он думал, что заснул на солнце. У него сильно болела голова. А я, дура, не придала этому значения! Я тоже считала, что он просто заснул. Но он не просто заснул. Его наверняка усыпили. И сделали… сделали так, чтобы он убил адмирала… А потом убил себя…
— Минуточку! — мигом насторожился Конте. — Вы говорите о психокоде?
— Да… наверное… точно!..
— Но ведь это произошло почти месяц назад. Психокод не держится так долго. Да и вообще, он слишком ненадежен. Девяносто девять шансов из ста, что посланник сорвался бы задолго до встречи с адмиралом.
— Наука не стоит на месте, коммодор. Она, к сожалению, развивается. И, развиваясь, выдает вот такие сюрпризы… — Виктория в отчаянии закрыла лицо ладонями. — Господи, какая же я тупоголовая! Ведь я еще и думала о психокоде… но думала не по адресу. Я должна была сразу сообразить, что Мишель — идеальный вариант для преступников. Он — вне подозрений, он дипломат. От таких людей даже подсознательно не ждут, что они схватят оружие и начнут стрелять. Будь на его месте кто-то другой, адмирал, может, успел бы среагировать, а так… — Тут она осеклась и, убрав от лица руки, затравленно посмотрела на Конте.
Он ответил ей острым, пристальным взглядом и с нажимом произнес:
— Вы много знаете, синьорина. Слишком много для простой туристки. Кто вы такая? Виктория вздохнула:
— Меня послали с той же целью, что и вас. Это все, что я могу вам сказать. — Он снова всхлипнула, горько, тоскливо. — Впрочем, и говорить-то больше нечего. Мы оба провалили наше задание. С громким треском…
14
Виктория Ковалевская, дитя звезд
Из окна гостиной я увидела, как на посадочную площадку перед домом медленно опустился желтого цвета флайер с черно-белой «шашечкой» на брюхе. Почти одновременно с этим запищал мой комлог, извещая о прибытии такси. Я послала в диспетчерскую подтверждение, отошла от окна и надела теплую куртку.
— Может, мне поехать с тобой? — спросила Ева. — Куда-нибудь сходим вместе, я покажу тебе здешние достопримечательности.
— Нет, не надо, — покачала я головой. — Я не собираюсь ничего смотреть, а просто хочу немного развеяться.
— Ладно. Только не переключайся на ручное управление. У тебя нет местных прав, к тому же в твоем состоянии…
— Все в порядке, — перебила я. — Это такси с шофером, так что не беспокойся.
Поцеловав Еву на прощанье, я вышла из дома и быстрым шагом направилась к флайеру. При моем приближении его дверца открылась, я влезла в кабину и вежливо поздоровалась с водителем.
— Здравствуйте, барышня, — ответил он. — Куда летим?
Я назвала ему адрес. Водитель без проволочек поднял машину в воздух и взял курс в сторону Нью-Монреаля. Когда флайер набрал нужную высоту, он поинтересовался:
— У вас юридические проблемы?
— Нет. А почему вы так решили?
— Здание, которое вы назвали, битком набито адвокатскими конторами. Вот я и подумал, что вы собираетесь получить консультацию.
— А-а, нет. Мне нужно в торговое представительство Семьи Дольче.
Таксист бросил на меня удивленный взгляд:
— Барышня из Корпуса имеет дело с Семьей? Странно!
— Я не из Корпуса. Просто приехала в гости к подруге. Я вообще не сицилианка.
После недолгих раздумий он кивнул:
— Да, теперь я слышу, что у вас не такой акцент. Вы давно на Дамогране?
— Уже пятый день.
— Но вы не в первый раз на нашей планете, — уверенно произнес водитель.
— Не угадали. Я здесь впервые.
— Однако вы здорово говорите по-нашему.
— Научилась в пути. Делать все равно было нечего, а иностранные языки мой конек. Они мне легко даются.
— Maybe you also speak English? (Может, вы говорите и по-английски).
— Yes of course. (Да, конечно).
— Excellently! It is my native language. I'm a English-speaking Damogranian. (Отлично. Это мой родной язык. Я англоговорящий дамогранец).
Дальше мы говорили по-английски. Таксист болтал со мной всю дорогу, пребывая в полной уверенности, что я наняла флайер с водителем-человеком именно для того, чтобы он развлекал меня беседой. На самом деле это было не так, но я не стала развеивать его заблуждение — наш пустопорожний разговор немного отвлекал меня от мрачных мыслей о том, что случилось четыре дня назад.
Гибель Мишеля потрясла меня до глубины души, и от этого удара я до сих не могла оправиться. Нельзя сказать, что я была влюблена в него, нет, у нас не было любви, был просто секс — во всяком случае, с моей стороны. Тем не менее он очень нравился мне, иначе бы и ни за что не легла с ним в постель. Близкие отношения между нами прекратились еще за неделю до прибытия на Дамогран — у меня кончился период загула, и я снова превратилась в пай-девочку, однако мы остались добрыми друзьями и с удовольствием проводили время вместе. Мишель не был чужим мне человеком, он был моим другом, мужчиной, с которым я спала, и его смерть стала для меня тяжелой утратой.
Вдобавок я чувствовала себя в ответе за случившееся: ведь если бы я с большим вниманием отнеслась к его приступам необъяснимой тревоги, если бы я настойчивее пыталась разобраться в его воспоминаниях, то мне, возможно, удалось бы предотвратить трагедию. Я была уже на пороге разгадки, об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что при виде жуткой сцены в кабинете адмирала я моментально все поняла.
Но, увы, прозрение наступило слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить…
Дорога от военного городка до делового центра Нью-Монреаля заняла около получаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Продолжая блуждать по дому, Конте вошел в библиотеку и застал там Викторию, которая неподвижно сидела в кресле, уставившись отрешенным взглядом в противоположную стену. При его появлении девушка даже не шелохнулась. Приблизившись к ней, Конте увидел, что по ее щекам катятся слезы. Она все еще плакала — но молча, совершенно беззвучно.
Он придвинул к ней стул, присел и взял ее за руку.
— Может, вам дать успокоительного?
— Спасибо, не надо. Я уже съела… три таблетки. Но не помогает… — Она громко всхлипнула и быстро, с истерическими нотками заговорила: — Я должна
была раньше догадаться! Он… Мишель с самого начала вел себя странно, я чувствовала, что с ним не все в порядке… но не могла понять, в чем дело. Если бы я была более внимательной, настойчивой… если бы я встретилась с ним еще в первый день… в первый вечер… Но тогда я слишком сильно устала, расстроилась… Мы с Евой сразу пошли спать — а утром мне уже не удалось пробиться сквозь его защиту. Я видела, что он что-то скрывает, но разве могла я подумать такое… такое ужасное!..
— О чем вы? — произнес озадаченный Конте. — Вы что-то знаете об убийстве?
— Да, догадываюсь… Нет — я уверена. Это случилось на Эль-Парадисо. Теперь я все поняла. Я даже знаю, где и когда. — Виктория немного взяла себя в руки, перестала раз за разом сбиваться и заговорила короткими, отрывистыми фразами. — В одном из парков Лос-Анхелоса. Мишель несколько раз вспоминал об этом. Он думал, что заснул на солнце. У него сильно болела голова. А я, дура, не придала этому значения! Я тоже считала, что он просто заснул. Но он не просто заснул. Его наверняка усыпили. И сделали… сделали так, чтобы он убил адмирала… А потом убил себя…
— Минуточку! — мигом насторожился Конте. — Вы говорите о психокоде?
— Да… наверное… точно!..
— Но ведь это произошло почти месяц назад. Психокод не держится так долго. Да и вообще, он слишком ненадежен. Девяносто девять шансов из ста, что посланник сорвался бы задолго до встречи с адмиралом.
— Наука не стоит на месте, коммодор. Она, к сожалению, развивается. И, развиваясь, выдает вот такие сюрпризы… — Виктория в отчаянии закрыла лицо ладонями. — Господи, какая же я тупоголовая! Ведь я еще и думала о психокоде… но думала не по адресу. Я должна была сразу сообразить, что Мишель — идеальный вариант для преступников. Он — вне подозрений, он дипломат. От таких людей даже подсознательно не ждут, что они схватят оружие и начнут стрелять. Будь на его месте кто-то другой, адмирал, может, успел бы среагировать, а так… — Тут она осеклась и, убрав от лица руки, затравленно посмотрела на Конте.
Он ответил ей острым, пристальным взглядом и с нажимом произнес:
— Вы много знаете, синьорина. Слишком много для простой туристки. Кто вы такая? Виктория вздохнула:
— Меня послали с той же целью, что и вас. Это все, что я могу вам сказать. — Он снова всхлипнула, горько, тоскливо. — Впрочем, и говорить-то больше нечего. Мы оба провалили наше задание. С громким треском…
14
Виктория Ковалевская, дитя звезд
Из окна гостиной я увидела, как на посадочную площадку перед домом медленно опустился желтого цвета флайер с черно-белой «шашечкой» на брюхе. Почти одновременно с этим запищал мой комлог, извещая о прибытии такси. Я послала в диспетчерскую подтверждение, отошла от окна и надела теплую куртку.
— Может, мне поехать с тобой? — спросила Ева. — Куда-нибудь сходим вместе, я покажу тебе здешние достопримечательности.
— Нет, не надо, — покачала я головой. — Я не собираюсь ничего смотреть, а просто хочу немного развеяться.
— Ладно. Только не переключайся на ручное управление. У тебя нет местных прав, к тому же в твоем состоянии…
— Все в порядке, — перебила я. — Это такси с шофером, так что не беспокойся.
Поцеловав Еву на прощанье, я вышла из дома и быстрым шагом направилась к флайеру. При моем приближении его дверца открылась, я влезла в кабину и вежливо поздоровалась с водителем.
— Здравствуйте, барышня, — ответил он. — Куда летим?
Я назвала ему адрес. Водитель без проволочек поднял машину в воздух и взял курс в сторону Нью-Монреаля. Когда флайер набрал нужную высоту, он поинтересовался:
— У вас юридические проблемы?
— Нет. А почему вы так решили?
— Здание, которое вы назвали, битком набито адвокатскими конторами. Вот я и подумал, что вы собираетесь получить консультацию.
— А-а, нет. Мне нужно в торговое представительство Семьи Дольче.
Таксист бросил на меня удивленный взгляд:
— Барышня из Корпуса имеет дело с Семьей? Странно!
— Я не из Корпуса. Просто приехала в гости к подруге. Я вообще не сицилианка.
После недолгих раздумий он кивнул:
— Да, теперь я слышу, что у вас не такой акцент. Вы давно на Дамогране?
— Уже пятый день.
— Но вы не в первый раз на нашей планете, — уверенно произнес водитель.
— Не угадали. Я здесь впервые.
— Однако вы здорово говорите по-нашему.
— Научилась в пути. Делать все равно было нечего, а иностранные языки мой конек. Они мне легко даются.
— Maybe you also speak English? (Может, вы говорите и по-английски).
— Yes of course. (Да, конечно).
— Excellently! It is my native language. I'm a English-speaking Damogranian. (Отлично. Это мой родной язык. Я англоговорящий дамогранец).
Дальше мы говорили по-английски. Таксист болтал со мной всю дорогу, пребывая в полной уверенности, что я наняла флайер с водителем-человеком именно для того, чтобы он развлекал меня беседой. На самом деле это было не так, но я не стала развеивать его заблуждение — наш пустопорожний разговор немного отвлекал меня от мрачных мыслей о том, что случилось четыре дня назад.
Гибель Мишеля потрясла меня до глубины души, и от этого удара я до сих не могла оправиться. Нельзя сказать, что я была влюблена в него, нет, у нас не было любви, был просто секс — во всяком случае, с моей стороны. Тем не менее он очень нравился мне, иначе бы и ни за что не легла с ним в постель. Близкие отношения между нами прекратились еще за неделю до прибытия на Дамогран — у меня кончился период загула, и я снова превратилась в пай-девочку, однако мы остались добрыми друзьями и с удовольствием проводили время вместе. Мишель не был чужим мне человеком, он был моим другом, мужчиной, с которым я спала, и его смерть стала для меня тяжелой утратой.
Вдобавок я чувствовала себя в ответе за случившееся: ведь если бы я с большим вниманием отнеслась к его приступам необъяснимой тревоги, если бы я настойчивее пыталась разобраться в его воспоминаниях, то мне, возможно, удалось бы предотвратить трагедию. Я была уже на пороге разгадки, об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что при виде жуткой сцены в кабинете адмирала я моментально все поняла.
Но, увы, прозрение наступило слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить…
Дорога от военного городка до делового центра Нью-Монреаля заняла около получаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107