Вы же с Пчелой только этого и хотели. А, Пчела, ты рад?
Тот смущенно улыбнулся:
— Да рад я, рад…
Космос недоуменно покачал головой.
— Погоди, Сань, а ты сам-то чем будешь заниматься?
— Вы смеяться будете… — лукаво улыбнулся Белов. — Меня Саша Киншаков пригласил в кино сниматься — на главную роль.
Пчела с Космосом, действительно, прыснули со смеху.
— Фигню сморозил… — тоже рассмеявшись, признался Саша. И после небольшой паузы добавил: — Ну а если серьезно… Есть, братья, у меня одна идея. Есть.
Часть 2
ЧЕРНАЯ PУKA
XVII
По раздолбанным улочкам небольшого подмосковного городка с ветерком летела кавалькада из трех черных иномарок. В первой — новехонькой, шикарной «бээмвухе» — за рулем был Игорь Леонидович Введенский. Рядом с ним с важным и несколько утомленным видом сидел кандидат в депутаты Владимир Евгеньевич Каверин. Следом за ними ехала «вольво» с группой информационной поддержки и джип с охраной.
Команда возвращалась со встречи с избирателями на местной птицефабрике. Володя до сих пор недовольно фыркал, вспоминая чудовищные ароматы, которые он вынужден был терпеть битых два часа. Он долго отказывался от этой поездки, но педант Введенский сумел-таки настоять на своем. Пришлось тащиться в эту дыру, хотя настроение его, ясное дело, было испорчено напрочь. Оживлялся Каверин только тогда, когда видел свои избирательные плакаты. Тогда он пихал в бок Введенского и радостно восклицал:
— О! Глянь-ка — я!..
Игорь Леонидович искоса поглядывал на надутого Каверина и тоже хмурился. Причиной его недовольства был сам Владимир Евгеньевич, а точнее — его невыносимое поведение. Похоже, этот пройдоха и авантюрист возомнил себя пупом земли. Он обращался со своим бывшим куратором как со слугой, и самое отвратительное заключалось в том, что до поры до времени подполковник Введенский вынужден был все это терпеть.
Потом, после выборов, зарвавшегося хама с помощью вожжей компромата быстро приструнят и стреножат, но пока — увы… Пока Игорь Леонидович в полном соответствии с полученным приказом своего фээсбэшного начальства добросовестно исполнял все хлопотные обязанности по ведению предвыборной кампании такого ничтожества, как Володя Каверин.
Машины выехали на центральную площадь города и остановились. Здесь Каверин должен был пересесть в машину охраны и отправиться домой, а Введенскому предстояло еще несколько встреч с нужными людьми в районной администрации. Каверин вышел из «БМВ», протяжно зевнул и похлопал Введенского по плечу.
— Ну что, Леонидыч, я, пожалуй, поеду…
— Ну, вообще-то, я должен вас еще с одним доверенным лицом познакомить, — мягко улыбнулся Игорь Леонидович. — Но главное не это. У меня для вас сюрприз есть.
— Ты же знаешь — я сюрпризов не люблю… — нахмурился Каверин.
— Я, честно говоря, тоже, — согласился Введенский, подумав: «А уж как тебе не понравится этот!..»
Он быстрым взглядом окинул площадь, словно искал чего-то, и взял Каверина под локоть. Корректным, но твердым движением он развернул его и легким кивком головы указал куда-то вперед.
— Да вот, собственно… Взгляните.
Каверин посмотрел туда, куда кивнул Введенский, и, пораженный, замер.
На противоположной стороне площади стоял большой, даже слишком большой для этого городка, баннер. На нем был изображен серьезный, сосредоточенный Белов. Он смотрел в объектив строгим взглядом, сложив перед собой кончики пальцев. Под снимком шрифтом «под рукопись» был набран текст: «Я НАУЧУ ВЛАСТЬ ОТВЕЧАТЬ ЗА СВОИ ДЕЙСТВИЯ. Александр Белов».
— Твою мать… — ошеломленно прошептал Каверин.
— Конкурент, Владимир Евгеньич, — не без злорадства заметил Введенский.
Впрочем, Каверин не обратил на его тон никакого внимания. Он вообще, похоже, не слышал своего помощника. Прямо по лужам он, как завороженный, шагал прямиком к плакату Белова. В нескольких метрах от него Каверин остановился и поднес к глазам свой протез. Неживые пальцы черной руки медленно, с легким скрипом сжались в кулак. На его скулах катались желваки, а тонкие губы змеились в злой усмешке.
— Ну, сука, сам напросился… — злобно прошептал он.
XVIII
Белов готовился к новоселью. Под свой избирательный штаб Саша снял офис в новомодной стеклянной башне в центре Москвы. Конечно, он мог разместиться в любом из зданий Фонда (недвижимости в Москве, слава богу, хватало), но, определившись со своим участием в выборах, Белов решил сразу максимально дистанцироваться от Бригады.
При этом все — от Виктора Петровича Зорина до последнего братка из охраны — были абсолютно уверены, что это всего лишь обычный предвыборный ход. О том, что Саша уже передал все свои дела, знали пока только Космос и Пчела, но даже им не было известно главного — того, что Белов действительно решил кардинально изменить свою жизнь.
Он, разумеется, не был настолько наивен и глуп, чтобы быть на все сто процентов уверенным в своей победе. Борьба против Каверина с его «героической» биографией предстояла нешуточная, и Белов понимал, что ее итог вполне может оказаться не в его пользу. Но сложность стоящей перед ним задачи только подстегивала Сашу, его уже захватил азарт соревнования.
Белов с нетерпением ждал начала схватки со своим давним врагом, и причиной тому была не только личность его основного оппонента. Просто он ясно понял — будущего у Бригады нет, рано или поздно им всем прижмут хвост, а значит, настало время искать новые возможности и новые пути. И даже если ему суждено проиграть Каверину, он сможет набраться необходимого опыта и со второй попытки взять реванш.
Вообще, чем больше он думал о карьере политика, тем яснее понимал — это то, что ему надо. Не в плане личных амбиций, не с целью еще полнее набить и без того тугую мошну и не для гарантий собственной безопасности. Это, прежде всего, — шанс хоть как-то изменить жизнь к лучшему.
Да, мир устроен несправедливо, думал Белый, и в политике тоже полным-полно жулья и хапуг. Но если все будут сидеть по своим норам и как хомяки набивать щеки, жизнь никогда не изменится к лучшему. И все больше вокруг будет несправедливости, бардака, беспредела и жестокости, а ведь в этом мире жить его сыну!..
Такие мысли и ему самому порой казались верхом наивности, но в глубине души Саша верил — он и в самом деле способен повлиять на окружающий мир. Вот почему он ночи напролет корпел над книгами, просматривал кипы газет и часами не вылезал из Интернета. Он верил в свои силы и готовился к грядущим боям.
В новом офисе кипела работа. Одни рабочие расставляли мебель, другие таскали коробки с новой оргтехникой, третьи распаковывали ее и подключали.
Космос настоял на самой полной и тщательной проверке помещения на предмет прослушки и привел с собой специалиста по этим делам — тщедушного рыжего очкарика Антона, чем-то похожего на известного мальчишку-актера из «Ералаша».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Тот смущенно улыбнулся:
— Да рад я, рад…
Космос недоуменно покачал головой.
— Погоди, Сань, а ты сам-то чем будешь заниматься?
— Вы смеяться будете… — лукаво улыбнулся Белов. — Меня Саша Киншаков пригласил в кино сниматься — на главную роль.
Пчела с Космосом, действительно, прыснули со смеху.
— Фигню сморозил… — тоже рассмеявшись, признался Саша. И после небольшой паузы добавил: — Ну а если серьезно… Есть, братья, у меня одна идея. Есть.
Часть 2
ЧЕРНАЯ PУKA
XVII
По раздолбанным улочкам небольшого подмосковного городка с ветерком летела кавалькада из трех черных иномарок. В первой — новехонькой, шикарной «бээмвухе» — за рулем был Игорь Леонидович Введенский. Рядом с ним с важным и несколько утомленным видом сидел кандидат в депутаты Владимир Евгеньевич Каверин. Следом за ними ехала «вольво» с группой информационной поддержки и джип с охраной.
Команда возвращалась со встречи с избирателями на местной птицефабрике. Володя до сих пор недовольно фыркал, вспоминая чудовищные ароматы, которые он вынужден был терпеть битых два часа. Он долго отказывался от этой поездки, но педант Введенский сумел-таки настоять на своем. Пришлось тащиться в эту дыру, хотя настроение его, ясное дело, было испорчено напрочь. Оживлялся Каверин только тогда, когда видел свои избирательные плакаты. Тогда он пихал в бок Введенского и радостно восклицал:
— О! Глянь-ка — я!..
Игорь Леонидович искоса поглядывал на надутого Каверина и тоже хмурился. Причиной его недовольства был сам Владимир Евгеньевич, а точнее — его невыносимое поведение. Похоже, этот пройдоха и авантюрист возомнил себя пупом земли. Он обращался со своим бывшим куратором как со слугой, и самое отвратительное заключалось в том, что до поры до времени подполковник Введенский вынужден был все это терпеть.
Потом, после выборов, зарвавшегося хама с помощью вожжей компромата быстро приструнят и стреножат, но пока — увы… Пока Игорь Леонидович в полном соответствии с полученным приказом своего фээсбэшного начальства добросовестно исполнял все хлопотные обязанности по ведению предвыборной кампании такого ничтожества, как Володя Каверин.
Машины выехали на центральную площадь города и остановились. Здесь Каверин должен был пересесть в машину охраны и отправиться домой, а Введенскому предстояло еще несколько встреч с нужными людьми в районной администрации. Каверин вышел из «БМВ», протяжно зевнул и похлопал Введенского по плечу.
— Ну что, Леонидыч, я, пожалуй, поеду…
— Ну, вообще-то, я должен вас еще с одним доверенным лицом познакомить, — мягко улыбнулся Игорь Леонидович. — Но главное не это. У меня для вас сюрприз есть.
— Ты же знаешь — я сюрпризов не люблю… — нахмурился Каверин.
— Я, честно говоря, тоже, — согласился Введенский, подумав: «А уж как тебе не понравится этот!..»
Он быстрым взглядом окинул площадь, словно искал чего-то, и взял Каверина под локоть. Корректным, но твердым движением он развернул его и легким кивком головы указал куда-то вперед.
— Да вот, собственно… Взгляните.
Каверин посмотрел туда, куда кивнул Введенский, и, пораженный, замер.
На противоположной стороне площади стоял большой, даже слишком большой для этого городка, баннер. На нем был изображен серьезный, сосредоточенный Белов. Он смотрел в объектив строгим взглядом, сложив перед собой кончики пальцев. Под снимком шрифтом «под рукопись» был набран текст: «Я НАУЧУ ВЛАСТЬ ОТВЕЧАТЬ ЗА СВОИ ДЕЙСТВИЯ. Александр Белов».
— Твою мать… — ошеломленно прошептал Каверин.
— Конкурент, Владимир Евгеньич, — не без злорадства заметил Введенский.
Впрочем, Каверин не обратил на его тон никакого внимания. Он вообще, похоже, не слышал своего помощника. Прямо по лужам он, как завороженный, шагал прямиком к плакату Белова. В нескольких метрах от него Каверин остановился и поднес к глазам свой протез. Неживые пальцы черной руки медленно, с легким скрипом сжались в кулак. На его скулах катались желваки, а тонкие губы змеились в злой усмешке.
— Ну, сука, сам напросился… — злобно прошептал он.
XVIII
Белов готовился к новоселью. Под свой избирательный штаб Саша снял офис в новомодной стеклянной башне в центре Москвы. Конечно, он мог разместиться в любом из зданий Фонда (недвижимости в Москве, слава богу, хватало), но, определившись со своим участием в выборах, Белов решил сразу максимально дистанцироваться от Бригады.
При этом все — от Виктора Петровича Зорина до последнего братка из охраны — были абсолютно уверены, что это всего лишь обычный предвыборный ход. О том, что Саша уже передал все свои дела, знали пока только Космос и Пчела, но даже им не было известно главного — того, что Белов действительно решил кардинально изменить свою жизнь.
Он, разумеется, не был настолько наивен и глуп, чтобы быть на все сто процентов уверенным в своей победе. Борьба против Каверина с его «героической» биографией предстояла нешуточная, и Белов понимал, что ее итог вполне может оказаться не в его пользу. Но сложность стоящей перед ним задачи только подстегивала Сашу, его уже захватил азарт соревнования.
Белов с нетерпением ждал начала схватки со своим давним врагом, и причиной тому была не только личность его основного оппонента. Просто он ясно понял — будущего у Бригады нет, рано или поздно им всем прижмут хвост, а значит, настало время искать новые возможности и новые пути. И даже если ему суждено проиграть Каверину, он сможет набраться необходимого опыта и со второй попытки взять реванш.
Вообще, чем больше он думал о карьере политика, тем яснее понимал — это то, что ему надо. Не в плане личных амбиций, не с целью еще полнее набить и без того тугую мошну и не для гарантий собственной безопасности. Это, прежде всего, — шанс хоть как-то изменить жизнь к лучшему.
Да, мир устроен несправедливо, думал Белый, и в политике тоже полным-полно жулья и хапуг. Но если все будут сидеть по своим норам и как хомяки набивать щеки, жизнь никогда не изменится к лучшему. И все больше вокруг будет несправедливости, бардака, беспредела и жестокости, а ведь в этом мире жить его сыну!..
Такие мысли и ему самому порой казались верхом наивности, но в глубине души Саша верил — он и в самом деле способен повлиять на окружающий мир. Вот почему он ночи напролет корпел над книгами, просматривал кипы газет и часами не вылезал из Интернета. Он верил в свои силы и готовился к грядущим боям.
В новом офисе кипела работа. Одни рабочие расставляли мебель, другие таскали коробки с новой оргтехникой, третьи распаковывали ее и подключали.
Космос настоял на самой полной и тщательной проверке помещения на предмет прослушки и привел с собой специалиста по этим делам — тщедушного рыжего очкарика Антона, чем-то похожего на известного мальчишку-актера из «Ералаша».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46