Конечно, перебирать всех классиков по затронутому вопросу мы но собираемся– это заняло бы много места, да и отвлекло бы в сторону.
Наше намерение простирается не дальше того, чтобы наметить отправные данные дли суждения о такой крупной личности, как начальник генерального штаба. Мы берем заранее извинение, что напомним несколько истин, которые и без нас отлично известны читателю.
В своей статье «Полководец» Шлиффен говорит, что «Война является лишь средством политики. Чтобы это средство оказалось действительным, нужна подготовительная работа государственного человека… Следовательно, полководец должен быть и выдающимся государственным человеком, и дипломатом. Кроме того, он должен иметь в распоряжении те огромные суммы, которые поглощает война».
«Удовлетворить всем этим требованиям может только монарх, который располагает совокупностью всех средств государства. Следовательно, – приходит к выводу Шлиффен, полководец должен быть монархом».
Однако, наступил кризис в наличии полководцев-монархов, и он остро сказался тогда, «когда на троне наследственной монархии оказались лица, не считавшие себя способными или призванными стать во главе войска и все же хотевшие или долженствовавшие вести войну. Они оказались вынужденными доверить одному из генералов выгоднейшую прерогативу монарха. Обойтись без затруднений было нелегко. Генерал должен побеждать. Но если он побеждал слишком часто и выявлялся полководцем, то достоинство монарха оказывалось в опасности… Угроза этого соперничества уже однажды вложила в руки Саула копье, чтобы пригвоздить конкурента к стене».
Выход наметился в 1813 году, когда при одном из командующих союзных армий, действовавших против Наполеона, оказался дельный начальник штаба. «Этот полководческий дуумвират добился самостоятельности, увлек за собой вождей остальных армий и сделал возможным поражение непобедимого, но уже стареющего мирового завоевателя».
«Открытие роли начальника штаба, – по мнению Шлиффена, – привело к восстановлению положения: „король является предводителем на войне“. Монарх больше не выступает в поход зрителем, являющимся помехой для генерала, назначенного главнокомандующим, а сам берет на себя роль полководца, но имеет при себе начальника штаба, который ему докладывает обстановку и вызываемые ею требования». Говоря о разрешении полководческой проблемы в Пруссии, Шлиффен указывает: «в 1866 году король сам возглавляет созданную им же его собственную армию. При нем находятся политик и начальник генерального штаба. Ни один из этой тройки не соединяет. в себе всех данных, требующихся для полководца: но каждый обладает в большем или меньшем количестве теми качествами, которые создают полководца, и имеет возможность дополнять остальных двух».
Так Шлиффен рисует нам зарождение начальника штаба, как одной из составных частиц общего целого, именуемого полководцем. На сцену мировой истории выдвигается принцип расчленения полководца, система триумвирата, которая в наши дни переходит в систему коллективного управления.
Выше нами была брошена фраза, что начальника генерального штаба в мирное время необходимо рассматривать, как будущего главнокомандующего. Считаем себя обязанным это пояснить.
Редакция к «Стратегии в трудах военных классиков», в которой помещена цитированная нами выше статья Шлиффена, предлагает: «уметь читать между строк и понимать, что Шлиффен насмехается над фатализмом, видит бессилие монархов справиться с лежащими на них задачами, боится за тот замещающий полководца комитет из Вильгельма II с его слабым политическим советником и Мольтке-младшим, которому придется осуществлять составленный ими план войны. Значение личности не исчезает в полководческом коллективе, – хотя один из его членов должен быть отмечен печатью гения. Шлиффен его не видит ни у кого из своих заместителей – и глубокий пессимизм проникает всю статью».
Последовав советам редакции, мы углубились в чтение между строк, которое нам кое-что подсказало. Статья «Полководец» написана Шлиффеном уже в отставке, в которую он ушел не по своей воле, и ясно, что известную долю пессимизма сего автора нужно отнести к горечи оставшегося не у дел вельможи. Выше этого он и не поднялся, выискивая причины появления триумвирата, которые заключались главным образом в опасении Вильгельма II, как бы, читая между строк, гений Шлиффена не составил ему конкуренции и не заставил подражать Саулу. Мы охотно признаем опасения Шлиффена быть пронзенным библейским копьем, но все же причины расчленения полководца видим не в этом, а в самой сущности войны, которая есть не что иное, как общественно историческое явление, задевающее все стороны жизни.
При современных условиях полководец, сколько ни стой «перед алтарем Ваала», посвящаясь в полководцы; или не похищай «священного огня», подобно Наполеону, «сыну революции, который, как второй Прометей, сам похитил огонь с неба», как пишет об этом Шлиффен, все же полководцем в старом его понимании с единоначалием, как необходимым атрибутом, не сделается.
В этих видах мы бы не рекомендовали каждому честному гражданину становиться на пути, рекомендуемые Шлиффеном. Говоря о том, что: «вооружение, состав, организация, тактика и стратегия прежде всего зависят от достигнутой в данный момент ступени развития производства и от путей сообщения», – Энгельс приходит к убеждению, что «не свободное творчество разума» гениальных полководцев действовало в этом направлении преобразующим образом, но изобретение улучшенного оружия и изменение солдатского материала; влияние гениальных полководцев, самое большее, ограничивается тем, что приспособляет ведение борьбы к новому оружию и новым борцам». Вот чем определяется влияние отдельной личности, полководца, в чисто военном деле, не говоря уже о том, что война не охватывается одной стратегией или тактикой.
С развитием экономической жизни страны такое разложение личности полководца, превращение ее в коллектив, должно было наступить неизбежно. Оно пришло с первых же лет мировой войны, когда даже триумвират оказался несостоятельным, а не только какой-либо похититель полководческого огня. Подобные личности пытались занять всецело своей персоной место «современного полководца», как, например, Людендорф, и были сброшены оттуда ничем иным, как той же экономической силой.
Таким образом, мы не намерены трактовать главнокомандующего, как полководца библейских времен, а понимаем его в современных условиях, как одного из членов коллектива, руководящего войной.
Считаем ясным без доказательств, что этот коллектив создается отнюдь не для ширмы, скрывающей гений главнокомандующего, а для действительного руководства войной, и как бы ни иронизировал Шлиффен над современным ему комитетом, таковой был естественной необходимостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Наше намерение простирается не дальше того, чтобы наметить отправные данные дли суждения о такой крупной личности, как начальник генерального штаба. Мы берем заранее извинение, что напомним несколько истин, которые и без нас отлично известны читателю.
В своей статье «Полководец» Шлиффен говорит, что «Война является лишь средством политики. Чтобы это средство оказалось действительным, нужна подготовительная работа государственного человека… Следовательно, полководец должен быть и выдающимся государственным человеком, и дипломатом. Кроме того, он должен иметь в распоряжении те огромные суммы, которые поглощает война».
«Удовлетворить всем этим требованиям может только монарх, который располагает совокупностью всех средств государства. Следовательно, – приходит к выводу Шлиффен, полководец должен быть монархом».
Однако, наступил кризис в наличии полководцев-монархов, и он остро сказался тогда, «когда на троне наследственной монархии оказались лица, не считавшие себя способными или призванными стать во главе войска и все же хотевшие или долженствовавшие вести войну. Они оказались вынужденными доверить одному из генералов выгоднейшую прерогативу монарха. Обойтись без затруднений было нелегко. Генерал должен побеждать. Но если он побеждал слишком часто и выявлялся полководцем, то достоинство монарха оказывалось в опасности… Угроза этого соперничества уже однажды вложила в руки Саула копье, чтобы пригвоздить конкурента к стене».
Выход наметился в 1813 году, когда при одном из командующих союзных армий, действовавших против Наполеона, оказался дельный начальник штаба. «Этот полководческий дуумвират добился самостоятельности, увлек за собой вождей остальных армий и сделал возможным поражение непобедимого, но уже стареющего мирового завоевателя».
«Открытие роли начальника штаба, – по мнению Шлиффена, – привело к восстановлению положения: „король является предводителем на войне“. Монарх больше не выступает в поход зрителем, являющимся помехой для генерала, назначенного главнокомандующим, а сам берет на себя роль полководца, но имеет при себе начальника штаба, который ему докладывает обстановку и вызываемые ею требования». Говоря о разрешении полководческой проблемы в Пруссии, Шлиффен указывает: «в 1866 году король сам возглавляет созданную им же его собственную армию. При нем находятся политик и начальник генерального штаба. Ни один из этой тройки не соединяет. в себе всех данных, требующихся для полководца: но каждый обладает в большем или меньшем количестве теми качествами, которые создают полководца, и имеет возможность дополнять остальных двух».
Так Шлиффен рисует нам зарождение начальника штаба, как одной из составных частиц общего целого, именуемого полководцем. На сцену мировой истории выдвигается принцип расчленения полководца, система триумвирата, которая в наши дни переходит в систему коллективного управления.
Выше нами была брошена фраза, что начальника генерального штаба в мирное время необходимо рассматривать, как будущего главнокомандующего. Считаем себя обязанным это пояснить.
Редакция к «Стратегии в трудах военных классиков», в которой помещена цитированная нами выше статья Шлиффена, предлагает: «уметь читать между строк и понимать, что Шлиффен насмехается над фатализмом, видит бессилие монархов справиться с лежащими на них задачами, боится за тот замещающий полководца комитет из Вильгельма II с его слабым политическим советником и Мольтке-младшим, которому придется осуществлять составленный ими план войны. Значение личности не исчезает в полководческом коллективе, – хотя один из его членов должен быть отмечен печатью гения. Шлиффен его не видит ни у кого из своих заместителей – и глубокий пессимизм проникает всю статью».
Последовав советам редакции, мы углубились в чтение между строк, которое нам кое-что подсказало. Статья «Полководец» написана Шлиффеном уже в отставке, в которую он ушел не по своей воле, и ясно, что известную долю пессимизма сего автора нужно отнести к горечи оставшегося не у дел вельможи. Выше этого он и не поднялся, выискивая причины появления триумвирата, которые заключались главным образом в опасении Вильгельма II, как бы, читая между строк, гений Шлиффена не составил ему конкуренции и не заставил подражать Саулу. Мы охотно признаем опасения Шлиффена быть пронзенным библейским копьем, но все же причины расчленения полководца видим не в этом, а в самой сущности войны, которая есть не что иное, как общественно историческое явление, задевающее все стороны жизни.
При современных условиях полководец, сколько ни стой «перед алтарем Ваала», посвящаясь в полководцы; или не похищай «священного огня», подобно Наполеону, «сыну революции, который, как второй Прометей, сам похитил огонь с неба», как пишет об этом Шлиффен, все же полководцем в старом его понимании с единоначалием, как необходимым атрибутом, не сделается.
В этих видах мы бы не рекомендовали каждому честному гражданину становиться на пути, рекомендуемые Шлиффеном. Говоря о том, что: «вооружение, состав, организация, тактика и стратегия прежде всего зависят от достигнутой в данный момент ступени развития производства и от путей сообщения», – Энгельс приходит к убеждению, что «не свободное творчество разума» гениальных полководцев действовало в этом направлении преобразующим образом, но изобретение улучшенного оружия и изменение солдатского материала; влияние гениальных полководцев, самое большее, ограничивается тем, что приспособляет ведение борьбы к новому оружию и новым борцам». Вот чем определяется влияние отдельной личности, полководца, в чисто военном деле, не говоря уже о том, что война не охватывается одной стратегией или тактикой.
С развитием экономической жизни страны такое разложение личности полководца, превращение ее в коллектив, должно было наступить неизбежно. Оно пришло с первых же лет мировой войны, когда даже триумвират оказался несостоятельным, а не только какой-либо похититель полководческого огня. Подобные личности пытались занять всецело своей персоной место «современного полководца», как, например, Людендорф, и были сброшены оттуда ничем иным, как той же экономической силой.
Таким образом, мы не намерены трактовать главнокомандующего, как полководца библейских времен, а понимаем его в современных условиях, как одного из членов коллектива, руководящего войной.
Считаем ясным без доказательств, что этот коллектив создается отнюдь не для ширмы, скрывающей гений главнокомандующего, а для действительного руководства войной, и как бы ни иронизировал Шлиффен над современным ему комитетом, таковой был естественной необходимостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121