Как только что было указано, процесс расчленения полководца в военной области в наши дни является естественным, а поэтому говорить об «авторитете» его, в прежнем понимании такового, не приходится. Здесь следует лишь установить: в состоянии ли полководец в военное время, а начальник генерального штаба в мирное, сохранить за собой авторитетность в общем руководстве военным аппаратом управления или ему нужен подсобный орган в этой области управления. Говорим «подсобный», ибо только таковым и могли являться те интимные кружки, кои существовали при начальниках штабов.
Общее руководство войной, даже в ее военных рамках, ныне настолько сложно, что возложение его на одно лицо является большой тяжестью, посильной лишь людям выдающимся, которым впору, пожалуй, перед этим заняться кражей «священного огня». А так как полководцы перед мировой войной все же не считали возможным этим заниматься, то поэтому понятно, что они искали поддержку в близких людях, стараясь найти в них в лучшем случае поверку правильности своих суждений, а в худшем – негласный военный совет, о котором с горечью вспоминал немец Бауэр. Такие интимные круги, подобранные к тому же еще по признакам свойства, родства или прежней службы, однако, не являлись надежными критериями правильности замыслов и предпринимаемых шагов полководца или начальника штаба. Их следует рассматривать, как болезненные наросты, как уступку «традиции», как явление, присущее буржуазному классу, и к ним справедливо можно отнести суждение Энгельса, что лучше совсем не иметь штаба, чем иметь вместо него тесный круг родственников, приятелей, знакомых и бывших сослуживцев, в качестве подсобного органа при полководце.
Как ни сложна подготовка к современной войне и ее ведение на театре военных действий, мы все же не мыслим полководца или начальника генерального штаба ограниченной в его идейной, творческой части каким-либо сохранением «шефов», которые «дружными выступлениями достигают переломов в военном строительстве», как говорит А. Свечин. Мы не хотим вступать ни в полемику, ни возражать автору отличного труда «Стратегия», но позволим лишь напомнить нашему читателю «младотурок» французского генерального штаба, «дружными выступлениями достигших переломов в доктрине» и пожавших первые неудачи в начале войны 1914 года. Если перевернуть несколько страниц назад и прочитать о французском генеральном штабе перед мировой войной, то мы не найдем разницы с высказанными А. Свечиным мыслями Мы не возводим «бревете» тех времен в образец для современного генерального штаба, ибо люди, «дружными выступлениями достигающие переломов в военном строительстве» и «связавшие себя круговой ответственностью», не всегда могут устанавливать правильные и верные прогнозы военного строительства и самой войны. В таком генеральном штабе мы видим прежних «полубогов» и «интимные кружки», но с более расширенным числом членов.
«Армии, окончательно освободившейся от феодальных предрассудков и с удовольствием приемлющей командование молодых вождей, вне всякой линии старшинства», такой генеральный штаб не нужен вообще, а в ином начальник штаба, весьма вероятно, тоже будет из «молодых вождей», для коего окажутся излишними лица, «связавшие себя круговой порукой» и буреломы. Современному полководцу нужен работоспособный аппарат управления и не больше.
Отвергнув, таким образом, необходимость наличия интимных кругов. советчиков при полководце или начальнике генерального штаба, мы подходим к другому вопросу, а именно: «авторству» в работе. Поскольку значение деятельности самостоятельных органов военного управления поднялось, вопрос об авторстве в работе становится злободневным. Мы видели, как «дядя» Мольтке признавал только «одно» мнение, которое составлялось у него после предварительного обсуждения с подчиненными, и только он «один» докладывал это мнение, неся за него и всю ответственность. На наших же глазах племянник Мольтке признал «авторство» Людендорфа в проекте об усилении армии, за который все беды посыпались не на начальника генерального штаба, а на «автора». Конрад нам говорит, что в этом случае он, следуя взглядам Мольтке-старшего, брал всю ответственность на себя, но зато «автор» оставался в тени. Иными словами, должен ли каждый из работников генерального штаба иметь свой «Тулон» или предоставлять все лавры и огорчения за него своему начальнику.
«Авторское право» в службе генерального штаба давно являлось темой обсуждения и практического разрешения. Можно сказать, что оно возникло с признанием дуумвирата, как системы управления, т.е. в начале XIX столетия. Мы говорим о взаимоотношениях генерального штаба с их строевыми начальниками. Не вдаваясь в мотивы решения этого вопроса в германской армии, бывшего долгое время спорным, мы ограничимся указанием, что «авторское право» было оставлено за командным составом. Как видно, Каприви не претендовал на «авторство» в атаке Бредова, отчасти, по-видимому, потому, что «полубогу» не особенно было лестно оглашение тех методов, коими он насаждал это авторство. Но нельзя умолчать о том, что «авторство» скрывалось лишь наружно, внутри же генерального штаба знали этих авторов и заносили в соответствующие списки. В других генеральных штабах, по прусскому образцу или же в силу твердого признания принципа единоначалия, авторское право нашло такое же разрешение. Хотя нужно сказать, что после мировой войны представители генерального штаба с берегов Шпрее держатся другого, по-видимому, взгляда и рядом с именами строевых начальников всегда упоминают об их начальниках штабов, что можно отчасти объяснить стремлением увековечить память работников генерального штаба, ныне вычеркнутого рукой Антанты из списков живых.
В бывшей русской армии «авторское» право генерального штаба признавалось и даже награждалось, но лишь в том случае, если начальник засвидетельствует, что успех достигнут благодаря плану, разработанному его начальником штаба.
Таков был закон, но обычай во всех армиях ввел в употребление наряду с командной линией и так называемую линию генерального штаба. «Полубоги» имели свое «божественное» подчинение, и нередко играли им не только перед своими непосредственными строевыми начальниками, но и способствовали их смещению с должностей. «Линия генерального штаба» свято блюлась друидами сверху донизу. Едва ли, конечно, нужно доказывать весь вред такой «линии поведения» – ясно и без нас, особенно для «армии, окончательно освободившейся от феодальных предрассудков и с удовольствием приемлющей командование молодых вождей». Однако, к нашему глубокому сожалению, то же рекомендуется и для нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Общее руководство войной, даже в ее военных рамках, ныне настолько сложно, что возложение его на одно лицо является большой тяжестью, посильной лишь людям выдающимся, которым впору, пожалуй, перед этим заняться кражей «священного огня». А так как полководцы перед мировой войной все же не считали возможным этим заниматься, то поэтому понятно, что они искали поддержку в близких людях, стараясь найти в них в лучшем случае поверку правильности своих суждений, а в худшем – негласный военный совет, о котором с горечью вспоминал немец Бауэр. Такие интимные круги, подобранные к тому же еще по признакам свойства, родства или прежней службы, однако, не являлись надежными критериями правильности замыслов и предпринимаемых шагов полководца или начальника штаба. Их следует рассматривать, как болезненные наросты, как уступку «традиции», как явление, присущее буржуазному классу, и к ним справедливо можно отнести суждение Энгельса, что лучше совсем не иметь штаба, чем иметь вместо него тесный круг родственников, приятелей, знакомых и бывших сослуживцев, в качестве подсобного органа при полководце.
Как ни сложна подготовка к современной войне и ее ведение на театре военных действий, мы все же не мыслим полководца или начальника генерального штаба ограниченной в его идейной, творческой части каким-либо сохранением «шефов», которые «дружными выступлениями достигают переломов в военном строительстве», как говорит А. Свечин. Мы не хотим вступать ни в полемику, ни возражать автору отличного труда «Стратегия», но позволим лишь напомнить нашему читателю «младотурок» французского генерального штаба, «дружными выступлениями достигших переломов в доктрине» и пожавших первые неудачи в начале войны 1914 года. Если перевернуть несколько страниц назад и прочитать о французском генеральном штабе перед мировой войной, то мы не найдем разницы с высказанными А. Свечиным мыслями Мы не возводим «бревете» тех времен в образец для современного генерального штаба, ибо люди, «дружными выступлениями достигающие переломов в военном строительстве» и «связавшие себя круговой ответственностью», не всегда могут устанавливать правильные и верные прогнозы военного строительства и самой войны. В таком генеральном штабе мы видим прежних «полубогов» и «интимные кружки», но с более расширенным числом членов.
«Армии, окончательно освободившейся от феодальных предрассудков и с удовольствием приемлющей командование молодых вождей, вне всякой линии старшинства», такой генеральный штаб не нужен вообще, а в ином начальник штаба, весьма вероятно, тоже будет из «молодых вождей», для коего окажутся излишними лица, «связавшие себя круговой порукой» и буреломы. Современному полководцу нужен работоспособный аппарат управления и не больше.
Отвергнув, таким образом, необходимость наличия интимных кругов. советчиков при полководце или начальнике генерального штаба, мы подходим к другому вопросу, а именно: «авторству» в работе. Поскольку значение деятельности самостоятельных органов военного управления поднялось, вопрос об авторстве в работе становится злободневным. Мы видели, как «дядя» Мольтке признавал только «одно» мнение, которое составлялось у него после предварительного обсуждения с подчиненными, и только он «один» докладывал это мнение, неся за него и всю ответственность. На наших же глазах племянник Мольтке признал «авторство» Людендорфа в проекте об усилении армии, за который все беды посыпались не на начальника генерального штаба, а на «автора». Конрад нам говорит, что в этом случае он, следуя взглядам Мольтке-старшего, брал всю ответственность на себя, но зато «автор» оставался в тени. Иными словами, должен ли каждый из работников генерального штаба иметь свой «Тулон» или предоставлять все лавры и огорчения за него своему начальнику.
«Авторское право» в службе генерального штаба давно являлось темой обсуждения и практического разрешения. Можно сказать, что оно возникло с признанием дуумвирата, как системы управления, т.е. в начале XIX столетия. Мы говорим о взаимоотношениях генерального штаба с их строевыми начальниками. Не вдаваясь в мотивы решения этого вопроса в германской армии, бывшего долгое время спорным, мы ограничимся указанием, что «авторское право» было оставлено за командным составом. Как видно, Каприви не претендовал на «авторство» в атаке Бредова, отчасти, по-видимому, потому, что «полубогу» не особенно было лестно оглашение тех методов, коими он насаждал это авторство. Но нельзя умолчать о том, что «авторство» скрывалось лишь наружно, внутри же генерального штаба знали этих авторов и заносили в соответствующие списки. В других генеральных штабах, по прусскому образцу или же в силу твердого признания принципа единоначалия, авторское право нашло такое же разрешение. Хотя нужно сказать, что после мировой войны представители генерального штаба с берегов Шпрее держатся другого, по-видимому, взгляда и рядом с именами строевых начальников всегда упоминают об их начальниках штабов, что можно отчасти объяснить стремлением увековечить память работников генерального штаба, ныне вычеркнутого рукой Антанты из списков живых.
В бывшей русской армии «авторское» право генерального штаба признавалось и даже награждалось, но лишь в том случае, если начальник засвидетельствует, что успех достигнут благодаря плану, разработанному его начальником штаба.
Таков был закон, но обычай во всех армиях ввел в употребление наряду с командной линией и так называемую линию генерального штаба. «Полубоги» имели свое «божественное» подчинение, и нередко играли им не только перед своими непосредственными строевыми начальниками, но и способствовали их смещению с должностей. «Линия генерального штаба» свято блюлась друидами сверху донизу. Едва ли, конечно, нужно доказывать весь вред такой «линии поведения» – ясно и без нас, особенно для «армии, окончательно освободившейся от феодальных предрассудков и с удовольствием приемлющей командование молодых вождей». Однако, к нашему глубокому сожалению, то же рекомендуется и для нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121