Ее самолюбивый гость чувствовал себя оскорбленным, хотя сам не понимал, чем именно, он не находил слов от возмущения, и его душила ярость.
Гарри Уорингтон заметил состояние их друга.
- Во имя всего святого, Джордж, что это значит? Почему ему нельзя поцеловать ей руку? (Пока госпожа Эсмонд беседовала с полковником на лужайке, Джордж позвал брата из библиотеки именно для того, чтобы он мог увидеть эту безобидную любезность.) Ну, что тут такого? Простая вежливость.
- Простая вежливость? - взвизгнул Джордж. - Посмотри вот на это, Хел. Это тоже простая вежливость? - И он протянул младшему брату злополучный листок, над которым провел немало времени в тяжких раздумьях. Это был только отрывок, но смысл его был, однако, ясен:
"...старше меня, но ведь и я старше своих лет, а к тому же, как тебе известно, дорогой брат, всегда слыл серьезным человеком. Всем детям необходим отцовский надзор, и двое ее детей, надеюсь, найдут во мне доброго друга и опекуна".
- Друга и опекуна, будь он проклят! - крикнул Джордж, сжимая кулаки, а его брат продолжал читать:
"...лестное предложение, сделанное мне генералом Брэддоком, разумеется, вынуждает меня отложить это до окончания кампании. Когда мы зададим французам достаточную таску, я вернусь отдыхать в моем вертограде в тепи моей смоковницы".
- Он подразумевает Каслвуд - вот его вертоград! - вновь перебил Джордж, грозя кулаком виноградным лозам на залитой солнцем стене за окном.
"...в тени моей смоковницы, где я надеюсь без промедления представить своего милого брата его новой невестке. У нее очень красивое имя, а именно..."
На этом письмо обрывалось.
- А именно Рэйчел, - с горечью закончил Джордж. - И в отличие от библейской, эта Рахиль отнюдь не плачет по детям своим и очень хочет, чтобы ее утешили. Что же, Гарри! Пойдем наверх, падем на колени, как от нас ждут, и скажем: "Милый папенька, добро пожаловать к себе в Каслвуд".
^TГлава IX^U
Виргинское гостеприимство
Его превосходительство главнокомандующий отправился в гости к госпоже Эсмонд со всей торжественностью и пышностью, подобающей первой особе во всех североамериканских колониях, плантациях и владениях его величества. В сопровождении драгунского эскорта он отбыл из Уильямсберга под оглушительные крики и вопли верноподданнических толп, состоявших преимущественно из негров. Генерал ехал в своей карете. Капитан Толмедж, шталмейстер его превосходительства, ждал его у дверцы громоздкой, украшенной гербами колымаги и скакал рядом с ней от Уильямсберга до самого дома госпожи Эсмонд. Майор Дэнверс, адъютант главнокомандующего, занимал переднее сиденье вместе с маленьким почтмейстером из Филадельфии, мистером Франклином, который, хотя и был в свое время подмастерьем у печатника, отличался редкостным умом, как охотно признавали его превосходительство и господа его свиты, и обладал большим запасом весьма интересных сведений и о колониях, и об Англии, где ему довелось побывать не один раз.
- Право, удивительно, что человек столь скромного происхождения сумел приобрести такие разнообразные познания и такие прекрасные манеры, мистер Франклин! - соизволил заметить главнокомандующий и кивнул почтмейстеру, прикоснувшись к шляпе.
Почтмейстер поклонился и сказал, что время от времени ому выпадало счастье оказаться в обществе благородных особ вроде его превосходительства, и он не упускал случая присматриваться к манерам этих джентльменов и в меру своих возможностей подражал им. Что до образования, то он не может им особенно похвастать, так как средства его батюшки были невелики, а в Новой Англии, его родном краю, ученость не в слишком большой чести, однако он не жалел усилий и черпал знания, где и как мог, - впрочем, все это не идет ни в какое сравнение с их английской образованностью.
Мистер Брэддок расхохотался и сказал: что касается образованности, то в армии, черт побери, найдется немало благородных джентльменов, не знающих, через сколько "б" пишется слово "бык" - через одно или через два. Он слышал, что и герцог Мальборо не слишком умело владел пером. Сам он не имел чести служить под началом этого доблестного полководца, - его светлость был главнокомандующим задолго до его вступления на службу, - однако он задал французам хорошую взбучку, хотя ученостью и не блистал.
Мистер Франклин ответил, что ему известны оба эти обстоятельства.
- И моего герцога тоже ученым не назовешь, - продолжал мистер Брэддок. - Ага, господин почтмейстер, вы и про это слышали! То-то вы прищурились.
Мистер Франклин немедленно погасил зловредные искры насмешки в своих глазах, и его взор, устремленный на круглое добродушное лицо генерала, приобрел выражение младенческой невинности.
- Он не ученый, но он справится с любым французским генералом, который похваляется сделать из англичан fricassee de crapaud Фрикасе из жабы (франц.).. Он уже спасал корону лучшего из королей, своего августейшего отца, его всемилостивейшего величества короля Георга.
Шляпа мистера Франклина мигом слетела с головы, и над крутыми буклями его пышного парика поднялся ореол пудры.
- Он - лучший друг солдат и показал себя непреклонным врагом всех нищих красноногих шотландских мятежников и римских интриганов-иезуитов, которые хотели бы отнять у нас нашу свободу и нашу религию, черт побери! Да, его королевское высочество, мой милостивый господин, - не великий ученый, но зато он один из благороднейших джентльменов во всем мире.
- Я видел его высочество на коне во время смотра гвардии в Хайд-парке, - сказал мистер Франклин. - Верхом у герцога действительно очень благородная осанка.
- Вы сегодня выпьете за его здоровье, почтмейстер. Он - самый лучший начальник, самый лучший друг, самый лучший сын своему августейшему старику-отцу, самый лучший джентльмен, когда-либо носивший эполеты.
- Ну, эполеты совсем не по моей части, сэр, - сказал, засмеявшись, мистер Франклин. - Ведь вам известно, что я живу в городе квакеров.
- Разумеется, они не по вашей части, мой добрый друг. Каждому человеку - свое занятие. Вы и другие джентльмены вашего сословия можете корпеть себе на здоровье над вашими книгами. Мы вам этого не запрещаем. Наоборот, мы вас поощряем. Мы же сражаемся с врагами и управляем страной. Э-эй, господа! Боже мой, ну и дороги в вашей колонии! Проклятую карету так и швыряет из стороны в сторону! А кто это там едет с двумя неграми в ливреях? Очень недурная лошадь.
- Это мистер Вашингтон, - сказал адъютант.
- Я бы взял его капралом в конногренадерский полк, - объявил генерал. Отличная посадка. И он хорошо знает страну, мистер Франклин.
- О да.
- И чертовски прекрасные манеры, если вспомнить, где он рос. Настоящий европейский лоск, черт побери.
- Он старается, как может, - заметил мистер Франклин, простодушно глядя на дородного главнокомандующего, а этот образчик английской утонченности с лицом еще более красным, чем его мундир, раскачивался в такт толчкам кареты, уснащая ругательствами каждую свою фразу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Гарри Уорингтон заметил состояние их друга.
- Во имя всего святого, Джордж, что это значит? Почему ему нельзя поцеловать ей руку? (Пока госпожа Эсмонд беседовала с полковником на лужайке, Джордж позвал брата из библиотеки именно для того, чтобы он мог увидеть эту безобидную любезность.) Ну, что тут такого? Простая вежливость.
- Простая вежливость? - взвизгнул Джордж. - Посмотри вот на это, Хел. Это тоже простая вежливость? - И он протянул младшему брату злополучный листок, над которым провел немало времени в тяжких раздумьях. Это был только отрывок, но смысл его был, однако, ясен:
"...старше меня, но ведь и я старше своих лет, а к тому же, как тебе известно, дорогой брат, всегда слыл серьезным человеком. Всем детям необходим отцовский надзор, и двое ее детей, надеюсь, найдут во мне доброго друга и опекуна".
- Друга и опекуна, будь он проклят! - крикнул Джордж, сжимая кулаки, а его брат продолжал читать:
"...лестное предложение, сделанное мне генералом Брэддоком, разумеется, вынуждает меня отложить это до окончания кампании. Когда мы зададим французам достаточную таску, я вернусь отдыхать в моем вертограде в тепи моей смоковницы".
- Он подразумевает Каслвуд - вот его вертоград! - вновь перебил Джордж, грозя кулаком виноградным лозам на залитой солнцем стене за окном.
"...в тени моей смоковницы, где я надеюсь без промедления представить своего милого брата его новой невестке. У нее очень красивое имя, а именно..."
На этом письмо обрывалось.
- А именно Рэйчел, - с горечью закончил Джордж. - И в отличие от библейской, эта Рахиль отнюдь не плачет по детям своим и очень хочет, чтобы ее утешили. Что же, Гарри! Пойдем наверх, падем на колени, как от нас ждут, и скажем: "Милый папенька, добро пожаловать к себе в Каслвуд".
^TГлава IX^U
Виргинское гостеприимство
Его превосходительство главнокомандующий отправился в гости к госпоже Эсмонд со всей торжественностью и пышностью, подобающей первой особе во всех североамериканских колониях, плантациях и владениях его величества. В сопровождении драгунского эскорта он отбыл из Уильямсберга под оглушительные крики и вопли верноподданнических толп, состоявших преимущественно из негров. Генерал ехал в своей карете. Капитан Толмедж, шталмейстер его превосходительства, ждал его у дверцы громоздкой, украшенной гербами колымаги и скакал рядом с ней от Уильямсберга до самого дома госпожи Эсмонд. Майор Дэнверс, адъютант главнокомандующего, занимал переднее сиденье вместе с маленьким почтмейстером из Филадельфии, мистером Франклином, который, хотя и был в свое время подмастерьем у печатника, отличался редкостным умом, как охотно признавали его превосходительство и господа его свиты, и обладал большим запасом весьма интересных сведений и о колониях, и об Англии, где ему довелось побывать не один раз.
- Право, удивительно, что человек столь скромного происхождения сумел приобрести такие разнообразные познания и такие прекрасные манеры, мистер Франклин! - соизволил заметить главнокомандующий и кивнул почтмейстеру, прикоснувшись к шляпе.
Почтмейстер поклонился и сказал, что время от времени ому выпадало счастье оказаться в обществе благородных особ вроде его превосходительства, и он не упускал случая присматриваться к манерам этих джентльменов и в меру своих возможностей подражал им. Что до образования, то он не может им особенно похвастать, так как средства его батюшки были невелики, а в Новой Англии, его родном краю, ученость не в слишком большой чести, однако он не жалел усилий и черпал знания, где и как мог, - впрочем, все это не идет ни в какое сравнение с их английской образованностью.
Мистер Брэддок расхохотался и сказал: что касается образованности, то в армии, черт побери, найдется немало благородных джентльменов, не знающих, через сколько "б" пишется слово "бык" - через одно или через два. Он слышал, что и герцог Мальборо не слишком умело владел пером. Сам он не имел чести служить под началом этого доблестного полководца, - его светлость был главнокомандующим задолго до его вступления на службу, - однако он задал французам хорошую взбучку, хотя ученостью и не блистал.
Мистер Франклин ответил, что ему известны оба эти обстоятельства.
- И моего герцога тоже ученым не назовешь, - продолжал мистер Брэддок. - Ага, господин почтмейстер, вы и про это слышали! То-то вы прищурились.
Мистер Франклин немедленно погасил зловредные искры насмешки в своих глазах, и его взор, устремленный на круглое добродушное лицо генерала, приобрел выражение младенческой невинности.
- Он не ученый, но он справится с любым французским генералом, который похваляется сделать из англичан fricassee de crapaud Фрикасе из жабы (франц.).. Он уже спасал корону лучшего из королей, своего августейшего отца, его всемилостивейшего величества короля Георга.
Шляпа мистера Франклина мигом слетела с головы, и над крутыми буклями его пышного парика поднялся ореол пудры.
- Он - лучший друг солдат и показал себя непреклонным врагом всех нищих красноногих шотландских мятежников и римских интриганов-иезуитов, которые хотели бы отнять у нас нашу свободу и нашу религию, черт побери! Да, его королевское высочество, мой милостивый господин, - не великий ученый, но зато он один из благороднейших джентльменов во всем мире.
- Я видел его высочество на коне во время смотра гвардии в Хайд-парке, - сказал мистер Франклин. - Верхом у герцога действительно очень благородная осанка.
- Вы сегодня выпьете за его здоровье, почтмейстер. Он - самый лучший начальник, самый лучший друг, самый лучший сын своему августейшему старику-отцу, самый лучший джентльмен, когда-либо носивший эполеты.
- Ну, эполеты совсем не по моей части, сэр, - сказал, засмеявшись, мистер Франклин. - Ведь вам известно, что я живу в городе квакеров.
- Разумеется, они не по вашей части, мой добрый друг. Каждому человеку - свое занятие. Вы и другие джентльмены вашего сословия можете корпеть себе на здоровье над вашими книгами. Мы вам этого не запрещаем. Наоборот, мы вас поощряем. Мы же сражаемся с врагами и управляем страной. Э-эй, господа! Боже мой, ну и дороги в вашей колонии! Проклятую карету так и швыряет из стороны в сторону! А кто это там едет с двумя неграми в ливреях? Очень недурная лошадь.
- Это мистер Вашингтон, - сказал адъютант.
- Я бы взял его капралом в конногренадерский полк, - объявил генерал. Отличная посадка. И он хорошо знает страну, мистер Франклин.
- О да.
- И чертовски прекрасные манеры, если вспомнить, где он рос. Настоящий европейский лоск, черт побери.
- Он старается, как может, - заметил мистер Франклин, простодушно глядя на дородного главнокомандующего, а этот образчик английской утонченности с лицом еще более красным, чем его мундир, раскачивался в такт толчкам кареты, уснащая ругательствами каждую свою фразу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54