Больше я ничего не скажу, так как слишком взволнован и могу наговорить лишнего. Господь да благословит тебя, Гарри! Прощайте, Джордж! И примите совет искреннего друга: попытайтесь впредь не столь поспешно верить дурному о своих друзьях. Мы встретимся в лагере, но оружие свое сбережем для врага. Господа, если вы завтра не забудете о том, что произошло, то вы знаете, где меня можно найти. - И, с большим достоинством поклонившись английским офицерам, полковник покинул смущенное общество. Вскоре он уже ехал своим путем.
^TГлава XII^U
Вести из лагеря
Вообразим, что братья уже распрощались, что Джордж занял свое место в свите генерала Брэддока, а Гарри, исполняя свой долг, вернулся в Каслвуд. Но сердце его отдано армии, и домашние занятия не доставляют ему ни малейшей радости. Он даже себе не признается, как тяжко ему оставаться под тихим родным кровом, который после отъезда Джорджа стал совсем унылым. Проходя мимо опустевшей комнаты Джорджа, Гарри отворачивает лицо; он занимает место Джорджа во главе стола и вздыхает, поднося к губам серебряную кружку. Госпожа Уорингтон каждый день неизменно провозглашает тост: "Здоровье короля!" - а по воскресеньям, когда Гарри во время домашнего богослужения доходит до молитвы о всех плавающих и путешествующих, она произносит: "Услыши нас, господи!" - с особой торжественностью. Она постоянно говорит о Джордже, и всегда весело, как будто в его благополучном возвращении нельзя даже сомневаться. Она входит в его пустую комнату с высоко поднятой головой и без видимых признаков волнения. Она следит, чтобы его книги, белье, бумаги и другие вещи содержались в полном порядке, говорит о нем с особым почтением, а за столом и в других подходящих случаях указывает старым слугам, что надо будет сделать, "когда мистер Джордж вернется домой". Миссис Маунтин всегда всхлипывает, едва кто-нибудь произносит имя Джорджа, а на лице Гарри лежит печать мучительной тревоги, однако его мать неизменно хранит величавое спокойствие. Правда, играя в пикет или в триктрак, она делает больше ошибок, чем можно было бы ожидать, а слуги, как бы рано они ни вставали, всегда застают ее уже на ногах и одетой. Она уговорила мистера Демпстера вновь поселиться в Каслвуде. Она не строга и не надменна с домашними (как, бесспорно, бывало прежде), а держится с ними мягко и кротко. Она постоянно говорит о своем отце и о походах, из которых он возвращался без серьезных ран, и уповает, что и ее старший сын вернется к ней целый и невредимый.
Джордж часто пишет домой брату, а иногда присылает с оказией и дневник, который начал вести, едва армия выступила. Юноша, которому адресован этот документ, прочитывает его с величайшей жадностью и восторгом, а затем его не раз и не два читают вслух в долгие летние вечера, когда госпожа Эсмонд, выпрямившись, сидит за чайным столиком (она никогда не снисходит до того, чтобы воспользоваться спинкой стула), маленькая Фанни Маун-тин прилежно склоняется над шитьем, мистер Демпстер и миссис Маунтин играют в карты, а старые преданные слуги бесшумно снуют в сумерках и ловят каждое слово, написанное их молодым господином. Послушайте, как Гарри Уорингтон читает вслух письмо брата! Когда мы видим изящные буквы на пожелтевших страницах, сохраненных с такой любовью, а потом забытых, нам начинает казаться, что живы и тот, кто их начертал, и тот, кто первым читал их. И все же их нет, и они словно никогда не жили; их портреты - только неясные образы в потускневших золоченых рамах. Были ли они когда-нибудь живыми людьми, или это лишь призраки, порожденные воображением? Правда ли, что они когда-то жили и умерли? Что они любили друг друга, как нежные братья и истинные джентльмены? Можем ли мы расслышать в далеком прошлом их голоса? Да-да, я различаю голос Гарри - вон он сидит в полумгле теплого летнего вечера и читает безыскусственное повествование своего юного брата:
- "Нельзя не признать, что провинции гнусно пренебрегают своим долгом перед его величеством королем Георгом II, и его представитель в бешенстве. Виргиния ведет себя достаточно неприглядно, бедный Мэриленд - немногим лучше, а Пенсильвания - хуже всех. Мы умоляем прислать нам из отечества войска для войны с французами и обещаем содержать их, если они прибудут. И мы не только не соблюдаем этого обещания и не поставляем припасов нашим защитникам, но к тому же заламываем неслыханные цены за скот и провизию и даже прямо обманываем солдат, которые явились сюда воевать ради нас же. Не удивительно, что генерал сыплет проклятиями, а армия очень недовольна. Задержкам и промедлениям несть числа. Из-за того, что несколько провинций не поставили обещанного провианта, лошадей и повозок, были потеряны недели и месяцы, а французы, без сомнения, тем временем укрепились на нашей границе и в фортах, откуда они нас выгнали. Хотя мы с полковником Вашингтоном никогда не будем питать друг к другу симпатии, должен признать, что твой любимец (я не ревную, Хел) - храбрый человек и хороший офицер. Здесь он пользуется большим уважением, и генерал постоянно обращается к нему за советом. Разумеется, он тут чуть ли не единственный, кто видел индейцев в боевой раскраске, и, признаюсь, на мой взгляд, он поступил правильно, когда в прошлом году открыл огонь по мосье Жюмонвилю.
Вторая ссора, завязавшаяся в трактире Бенсона, будет иметь не больше последствий, чем поединок, предполагавшийся между полковником В. и неким молодым джентльменом, который останется неназванным. По прибытии в лагерь капитан Уоринг не хотел оставить дела так и явился от капитана Грейса с вызовом, который твой друг, в храбрости не уступающий Гектору, полагал принять и потому просил собрата-адъютанта, полковника Уинфилда, быть его секундантом. Но когда Уинфилд узнал все обстоятельства ссоры, узнал, что завязалась она потому, что Грейс был пьян, а разгорелась потому, что Уоринг был сильно навеселе, и что два офицера сорок четвертого полка недостойно оскорбили офицера милиции, он поклялся, что полковник Вашингтон не будет драться с господами из сорок четвертого полка, что он немедленно доложит обо всем его превосходительству, и тот, конечно, отдаст обоих капитанов под суд за стычку в нетрезвом виде с милицией, пьянство и неподобающее поведение, после чего капитаны поторопились утишить свой гнев и вложить свои вертела в ножны. В трезвом же виде они оказались людьми скорее добродушными и с большим аппетитом проглотили свою обиду за обедом, который был дан в знак примирения между полковником В. и офицерами сорок четвертого и во время которого он был так же нелеп и безупречен, как принц Миловид. Черт бы его побрал! У него нет никаких недостатков, и за это-то я его и не люблю. Когда он женится на своей вдовушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54