Человек, который называет себя Кубота, со спокойной благодарностью свертывает банкноту в трубочку и засовывает ее в старинный радиоприемник, стоящий перед ним на шкафу. Затем плюет на тряпочку и возвращается к протирке стеклянной коробки. Внутри мангуста и кобра продолжают сверлить друг друга взглядами.
На выходе Мори подбирает листовку, лежащую на стуле со сломанной спинкой у двери. Качество печати получше, чем на предыдущей, но текст тот же: «Мистер Нет Проблем решит все ваши экономические и социальные проблемы! Гарантия – самые низкие цены!» Мистер Нет Проблем явно не извлек урока. Как человек может браться за чужие экономические проблемы, если у него нет понимания насчет своих собственных? Похоже, надо с ним встретиться лицом к лицу.
Джорджа Волка Нисио нервирует одно – кроме, конечно, старого босса, когда у того разыгрывается язва: самолет. Он боится летать, потому что в самолете от тебя ничего не зависит. Угрозы не работают, взятки или призывы к долгу и обязанностям – тоже. Просто сидишь и надеешься, что обойдется. Единственное реальное решение – обильные алкогольные возлияния.
Так что Джордж начинает с пары пива за завтраком. Потом, в зале ожидания аэропорта Ханэда, он высасывает полбутылки бурбона и еще какого-то низкопробного сакэ из автомата. Когда он, пошатываясь, всходит на борт, заставив всех ждать десять минут, выясняется, что придется постоять на взлетной полосе, пока не образуется очередной интервал. Через полчаса самолет наконец, брыкаясь и дергаясь, продирается сквозь пелену облаков. Джордж уже опустошил фляжку корейского бренди, и его подташнивает. Может, проблема еще и в закусках, которые он проглотил после полуночи: маринованные корнишоны, каша из крабьих мозгов, ломтики полусырой конины, приправленные имбирем. Какой бы ни была причина, желудок Джорджа принимается взбалтывать все это, и капли пота катятся из-под зеркальных очков. Тут пилот приказывает всем пристегнуть ремни, потому что самолет входит в зону турбулентности.
Джордж одет, чтобы производить впечатление. Ямсоголовые никогда не видели ничего похожего на его пиджак: розовато-лиловая замша с черными лацканами и боковыми вставками. Или взять рубашку, на спине которой – светящееся изображение рогатого демона. Или кожаные штаны на ремне с серебряной пряжкой величиной с куриное яйцо. Такую одежду не купишь ни в одном супермаркете в провинции. На самом деле, их вообще нельзя нигде купить. Чтоб их заполучить, пришлось проявлять инициативу. Ремень, например, – старого военного образца, он стоил Джорджу треснутого сустава в кулаке и сломанного пальца на ноге.
Рядом сидит сарариман с открытым портфелем на коленях. Он всю дорогу пытается игнорировать Джорджа, обычное дело. Сейчас он поглощен чтением толстого отчета сплошь в графиках и таблицах. Джорджу вдруг становится хреново – ему одновременно жарко и холодно. Он в прострации глядит на свои блестящие кожаные штаны, на замшевый пиджак, который так тщательно почистил, прежде чем надеть. Это было бы катастрофой.
Видя, что Джордж перегибается через сиденье, сарариман пытается отвернуться. Но слишком поздно. Джордж сгребает его портфель обеими руками и перетаскивает к себе на колени.
– Вы что делаете?! – протестует сарариман.
– Заткнись, – шипит Джордж, в подтверждение тыча кулаком ему в щеку.
Он склоняется над портфелем и опорожняет желудок – раз, два и три. Когда все заканчивается, в портфеле плавает меланж из вчерашней закуски и сегодняшней выпивки. Заботясь о том, чтобы ничего не пролилось, Джордж выхватывает парочку страниц из рук сараримана и вытирает ими лицо. Потом бросает их в портфель и закрывает его.
Быстрая проверка. Пиджак, рубашка, штаны – ни единого пятнышка. Джордж издает вздох облегчения и возвращает портфель владельцу. Теперь он не потеряет лицо перед этой деревенщиной.
– Все в порядке, уважаемый клиент? – В проходе стоит жеманная стюардесса, глядя на них сверху вниз.
– Чтоб ты сдохла, сестренка, – рычит Джордж.
Сарариман сглатывает и ничего не говорит. Облегчив желудок, Джордж чувствует себя намного лучше. Остаток полета он дрыхнет, вытянув ноги в проход между рядами кресел.
В аэропорту его ждут двое местных. Иба, долговязый, говорит с таким языколомным акцентом, что Джорджу приходится все время его переспрашивать. И все равно особо осмысленной речи у него не выходит. Другой, которого зовут Сакамото, выглядит и ведет себя как умственно неполноценный.
Машина у них точно такая, как и следовало ожидать – «линкольн-континентал» двадцати лет от роду с кучей вмятин и максимальной скоростью пятьдесят километров в час. В салоне почему-то сильно воняет затхлой кошачьей мочой. Сакамото ведет, как слабоумная старуха – на поворотах газует, а потом резко тормозит. Оба носят шмотки, вышедшие из моды примерно тогда же, когда была сработана их машина. Джордж смотрит на часы. Если немножко повезет, долго это не продлится.
Но оно длится. Во-первых, необходимо принимать во внимание некоторые формальности. Им приказали отвезти его в штаб-квартиру банды, которая, как они объясняют, находится в центре местного района развлечений. Местный район развлечений состоит из двух узких улочек: шлакоблочные дома с расписанными вручную фанерными фасадами. Парочка кабаре, игровые автоматы, стриптиз с афишей «танцев в шкурке». Ни малейшего признака каких бы то ни было клиентов.
Офис банды находится над неопрятной забегаловкой, которую Иба аттестует как «тут лучший омлет с жареным рисом во всей префектуре». На пороге растянулся черно-белый кот, у которого не хватает пол-уха. Не этот ли кот спит в «линкольне», думает Джордж.
Сакамото ведет его вверх по лестнице. Джордж ждет местного шефа в тесной приемной, наполненной ящиками с порнокассетами десятилетней давности.
Местный шеф, Сада – не просто ямсоголовый. Он давний друг старого босса и заслуживает уважительного отношения. Они с боссом вдвоем организовали черный рынок риса сразу после войны. Старый босс пустил прибыль на укрепление своей власти в Токио. Сада истратил свою долю на женщин и азартные игры. Рассказывают, что он однажды так погряз в долгах, что был принужден вызвать бойцового пса-чемпиона на смертельный бой. Пес проиграл в первом раунде.
Так что когда Сада выезжает из комнаты в инвалидном кресле и с головой, клонящейся набок, Джордж слегка шокирован. Водянистые глазки, мышцы свисают с лица кожаными складками. Короче, полутруп. Джордж делает реверанс и произносит формальное приветствие – как следует, слово в слово, старому боссу бы понравилось. Потом слушает, как Сада каркает слова благодарности и объясняет, что нужно делать. Из-за акцента и того, что речевой аппарат у него забит мокротой, понять, что он говорит, крайне сложно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
На выходе Мори подбирает листовку, лежащую на стуле со сломанной спинкой у двери. Качество печати получше, чем на предыдущей, но текст тот же: «Мистер Нет Проблем решит все ваши экономические и социальные проблемы! Гарантия – самые низкие цены!» Мистер Нет Проблем явно не извлек урока. Как человек может браться за чужие экономические проблемы, если у него нет понимания насчет своих собственных? Похоже, надо с ним встретиться лицом к лицу.
Джорджа Волка Нисио нервирует одно – кроме, конечно, старого босса, когда у того разыгрывается язва: самолет. Он боится летать, потому что в самолете от тебя ничего не зависит. Угрозы не работают, взятки или призывы к долгу и обязанностям – тоже. Просто сидишь и надеешься, что обойдется. Единственное реальное решение – обильные алкогольные возлияния.
Так что Джордж начинает с пары пива за завтраком. Потом, в зале ожидания аэропорта Ханэда, он высасывает полбутылки бурбона и еще какого-то низкопробного сакэ из автомата. Когда он, пошатываясь, всходит на борт, заставив всех ждать десять минут, выясняется, что придется постоять на взлетной полосе, пока не образуется очередной интервал. Через полчаса самолет наконец, брыкаясь и дергаясь, продирается сквозь пелену облаков. Джордж уже опустошил фляжку корейского бренди, и его подташнивает. Может, проблема еще и в закусках, которые он проглотил после полуночи: маринованные корнишоны, каша из крабьих мозгов, ломтики полусырой конины, приправленные имбирем. Какой бы ни была причина, желудок Джорджа принимается взбалтывать все это, и капли пота катятся из-под зеркальных очков. Тут пилот приказывает всем пристегнуть ремни, потому что самолет входит в зону турбулентности.
Джордж одет, чтобы производить впечатление. Ямсоголовые никогда не видели ничего похожего на его пиджак: розовато-лиловая замша с черными лацканами и боковыми вставками. Или взять рубашку, на спине которой – светящееся изображение рогатого демона. Или кожаные штаны на ремне с серебряной пряжкой величиной с куриное яйцо. Такую одежду не купишь ни в одном супермаркете в провинции. На самом деле, их вообще нельзя нигде купить. Чтоб их заполучить, пришлось проявлять инициативу. Ремень, например, – старого военного образца, он стоил Джорджу треснутого сустава в кулаке и сломанного пальца на ноге.
Рядом сидит сарариман с открытым портфелем на коленях. Он всю дорогу пытается игнорировать Джорджа, обычное дело. Сейчас он поглощен чтением толстого отчета сплошь в графиках и таблицах. Джорджу вдруг становится хреново – ему одновременно жарко и холодно. Он в прострации глядит на свои блестящие кожаные штаны, на замшевый пиджак, который так тщательно почистил, прежде чем надеть. Это было бы катастрофой.
Видя, что Джордж перегибается через сиденье, сарариман пытается отвернуться. Но слишком поздно. Джордж сгребает его портфель обеими руками и перетаскивает к себе на колени.
– Вы что делаете?! – протестует сарариман.
– Заткнись, – шипит Джордж, в подтверждение тыча кулаком ему в щеку.
Он склоняется над портфелем и опорожняет желудок – раз, два и три. Когда все заканчивается, в портфеле плавает меланж из вчерашней закуски и сегодняшней выпивки. Заботясь о том, чтобы ничего не пролилось, Джордж выхватывает парочку страниц из рук сараримана и вытирает ими лицо. Потом бросает их в портфель и закрывает его.
Быстрая проверка. Пиджак, рубашка, штаны – ни единого пятнышка. Джордж издает вздох облегчения и возвращает портфель владельцу. Теперь он не потеряет лицо перед этой деревенщиной.
– Все в порядке, уважаемый клиент? – В проходе стоит жеманная стюардесса, глядя на них сверху вниз.
– Чтоб ты сдохла, сестренка, – рычит Джордж.
Сарариман сглатывает и ничего не говорит. Облегчив желудок, Джордж чувствует себя намного лучше. Остаток полета он дрыхнет, вытянув ноги в проход между рядами кресел.
В аэропорту его ждут двое местных. Иба, долговязый, говорит с таким языколомным акцентом, что Джорджу приходится все время его переспрашивать. И все равно особо осмысленной речи у него не выходит. Другой, которого зовут Сакамото, выглядит и ведет себя как умственно неполноценный.
Машина у них точно такая, как и следовало ожидать – «линкольн-континентал» двадцати лет от роду с кучей вмятин и максимальной скоростью пятьдесят километров в час. В салоне почему-то сильно воняет затхлой кошачьей мочой. Сакамото ведет, как слабоумная старуха – на поворотах газует, а потом резко тормозит. Оба носят шмотки, вышедшие из моды примерно тогда же, когда была сработана их машина. Джордж смотрит на часы. Если немножко повезет, долго это не продлится.
Но оно длится. Во-первых, необходимо принимать во внимание некоторые формальности. Им приказали отвезти его в штаб-квартиру банды, которая, как они объясняют, находится в центре местного района развлечений. Местный район развлечений состоит из двух узких улочек: шлакоблочные дома с расписанными вручную фанерными фасадами. Парочка кабаре, игровые автоматы, стриптиз с афишей «танцев в шкурке». Ни малейшего признака каких бы то ни было клиентов.
Офис банды находится над неопрятной забегаловкой, которую Иба аттестует как «тут лучший омлет с жареным рисом во всей префектуре». На пороге растянулся черно-белый кот, у которого не хватает пол-уха. Не этот ли кот спит в «линкольне», думает Джордж.
Сакамото ведет его вверх по лестнице. Джордж ждет местного шефа в тесной приемной, наполненной ящиками с порнокассетами десятилетней давности.
Местный шеф, Сада – не просто ямсоголовый. Он давний друг старого босса и заслуживает уважительного отношения. Они с боссом вдвоем организовали черный рынок риса сразу после войны. Старый босс пустил прибыль на укрепление своей власти в Токио. Сада истратил свою долю на женщин и азартные игры. Рассказывают, что он однажды так погряз в долгах, что был принужден вызвать бойцового пса-чемпиона на смертельный бой. Пес проиграл в первом раунде.
Так что когда Сада выезжает из комнаты в инвалидном кресле и с головой, клонящейся набок, Джордж слегка шокирован. Водянистые глазки, мышцы свисают с лица кожаными складками. Короче, полутруп. Джордж делает реверанс и произносит формальное приветствие – как следует, слово в слово, старому боссу бы понравилось. Потом слушает, как Сада каркает слова благодарности и объясняет, что нужно делать. Из-за акцента и того, что речевой аппарат у него забит мокротой, понять, что он говорит, крайне сложно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92