– Почему? – орет Мори. – Потому что в Японии, мы не убиваем людей, как животных, вот почему!
Ангел делает шаг вперед. Мори делает шаг назад. Это ошибка – состязаться в громкости. Легкие у Ангела такие же здоровенные, как и миндалины, которые теперь совсем рядом.
– Да уж, не убиваете! Просто берете азиатских девушек и относитесь к ним, как к животным! ВСЕ ЯПОНСКИЕ МУЖЧИНЫ – СВИНЬИ! БОЛЬШИЕ ГРЯЗНЫЕ СВИНЬИ!
В каждое слово она вкладывает столько чувства, что ее вопль запросто может отвлечь старшеклассников из караокэ-кабинок внизу, чем бы они там ни занимались.
Мори зажмуривается и ждет, когда утихнет звон в ушах.
– Послушай, – говорит он наконец, грозя пальцем, как учитель. – Ты должна как можно скорее уехать из Японии. Здесь слишком опасно. Тебя будут искать люди – очень плохие люди.
Ангел смотрит на него и вдруг хлопает его по плечу и разражается громким хохотом.
– Детектив-сан, – говорит она. – Ты мне нравишься! Ты очень хороший мужик!
Мори становится еще неуютнее. Он идет к кофейной машине, насыпает пригоршню свежесмолотого «Килиманджаро». Ангел садится на диван, закинув ногу на ногу. На ней пара модных босоножек.
– Детектив-сан, я тебе расскажу, где я жила раньше. Представь гору мусора, большую, как станция Синдзюку. Она так воняет, что рядом стоять невозможно. Гниль, дерьмо – один вдох с ног валит.
Мори включает кофейную машину и поворачивается. Она смотрит ему прямо в глаза и больше не смеется.
– Семьи живут и умирают в этой горе мусора, детектив-сан. Там хоронят трупы – и не только собачьи. Каждый день дети ходят на рынок воровать еду. Иногда берут слишком много. Тогда с рынка приходят люди с ружьями. Кого из детей первыми заметят, расстреливают, как крыс.
Голос у Ангела спокоен, она констатирует факты, будто пересказывает сюжет телепередачи. Мори слушает и размышляет. Она уже продала паспорт, купила плащ и эти туфли. Он ее не винит. Он знает, что это не телепередача.
– Вы, японцы, любите говорить про свои родные города. Та куча мусора – мойродной город. Мои двоюродные братики еще там, двое, крадут еду и одежду, чтобы выжить.
Мори ничего не говорит и достает пару кружек из серванта. Ту, что со сломанной ручкой, берет себе. Ангел продолжает:
– Я прожила в Японии уже почти год. Я получаю много денег от доктора, посылаю их домой. Сейчас моя мама и сестры переезжают в хорошее место. Все становятся счастливыми, понимаешь.
– На мой взгляд, самое время завязывать, – замечает Мори.
Кофе для Ангела – слишком крепкий. Она морщит нос, как школьница.
– Пока нет. Маме нужны лекарства для желудка, а сестричка хочет поступить в колледж. А что опасно – я видела много опасных вещей, много опасных людей. Я сама опасная, знаешь.
Она снова улыбается, сверкая большими белыми зубами. И достает что-то из кармана плаща.
– Возьми паспорт, – говорит она, вставая на ноги. – Я отдаю его тебе – вот зачем я пришла.
– Он твой, – говорит Мори.
– Нет, он твой. Если надо будет, приду и попрошу опять.
Она наклоняется вперед, целует его в губы. Мори прижимает ее к себе – упругое тело, волосы колются, как электричество, – но она вырывается, снова смеясь.
– Вот за что ты мне нравишься, – говорит она. – Ты никогда не наложишь лапу на женщину. Ты не свинья, детектив-сан.
– Спасибо, – сухо отвечает Мори.
Ангел исчезает за дверью. Мори слышит, как ее каблучки стучат по металлической лестнице. Он пьет кофе, думает: правду ли она говорит, сколько ей лет, как она выглядит голой.
Мори проводит большую часть вечера у телефона. Он пользуется тяжелым черным аппаратом, который стоит посередине стола – уверенное и властное присутствие. Он сознает, что мобильный был бы удобнее. К тому же в наше время их раздают почти за так. Но он не хочет подключаться, как в свое время отказался покупать ноутбук, органайзер или факс. Причина? Наполовину лень, наполовину протест против необязательных вещей. К тому же он подозревает, что мобильники могут вызывать рак мозга. Если это и так, все точно будут молчать, пока не станет слишком поздно.
Звонки не приносят особенных результатов. На удивление сложно выяснить даже простые вещи – где и когда умер Миура. Он звонит в министерство, коронеру, в несколько больниц, в отдел расследований крупной газеты. Притворяется родственником, только что приехавшим из США, банковским менеджером, младшим коллегой. Наконец он сопоставляет несколько неясных деталей. У Миуры был сердечный приступ на работе. Охранник нашел его вскоре после полуночи. Его доставили в больницу министерства, но слишком поздно.
Мысленно прокрути это кино:
Миура в рубашке с короткими рукавами, в одиночестве, сидит поздней ночью над каким-то замороченным законом, жизненно необходимым для будущего нации. Вдруг у него перехватывает дыхание, он выходит в коридор, и тут – бац – сердце не выдерживает и начинается спазм. Миура вцепляется в воротничок, оседает на пол и испускает дух в центре организации, коей он посвятил свою жизнь.
Грустный фильм. Даже вдохновляющий, если вас легко вдохновить. Сюжет более-менее правдоподобный. Высшие чиновники гордятся тем, сколько часов они проводят на работе. Когда сдается бюджет, они приносят из дома спальные мешки и чистые рубашки и не покидают офиса неделями. По-настоящему честолюбивый человек должен демонстрировать фанатическую преданность. Иначе он не получит одобрения коллег – ключ к успеху в любой большой организации.
Вот только Кимико Ито говорит, что все это неправда. А она была достаточно близка к нему, чтобы знать наверняка. Хорошо, предположим, она права. Предположим, Миуру убила жена. Исполнитель должен был прокрасться в министерство, когда там никого нет. Потом применить такой метод, чтобы не отличили от сердечного приступа. К чему столько сложностей? Почему бы просто не устроить что-нибудь вроде автокатастрофы?
Первая мысль: Кимико Ито может ошибаться, даже лгать. Она огорчена смертью спонсора, хочет навлечь неприятности на его жену. Вторая мысль: Кимико Ито – клиент. А клиент не может ошибаться. Особенно если это единственный клиент на горизонте, а квартира стоит на 30 % дешевле, чем шесть лет назад, когда ты купил ее, а мускулы твоей задницы, как дикие кошки, сопротивляются несправедливым требованиям, которые ты им предъявляешь.
Вывод: заткнись и работай.
Мори начинает с очевидного: безымянный охранник. Находит номер и дозванивается начальнику охраны министерства. Он пользуется одной из любимых легенд – величественный, многоречивый академик из Национального фонда культурных исследований. Если кто-нибудь решит проверить, организаций с таким названием существует пять, и в каждой – десятки сотрудников по имени Танака.
– Какого рода скромную помощь я мог бы вам оказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92