«Не выпускай из виду». Он неохотно вытаскивает Будду из машины и, кренясь под его весом, идет к воротам дома доктора. В наши дни невозможно переборщить с осторожностью – даже в таком богатом предместье.
Темный вечер, дождь брызгает с текучего неба. Ворота беззвучно открываются по первому толчку. Джордж заходит, прислоняет Будду к стволу сосны. Оглядывает дом. Свет горит только в одной комнате на третьем этаже. Окно открыто на пару дюймов. Джордж улавливает слабую пульсацию музыки, веселое диско. Звучит многообещающе. Он приседает за «БМВ», не сводя глаз с окна.
И вскоре получает подтверждение. За окном быстро проходит высокая женская фигура с длинными вьющимися волосами. Секунду спустя она снова там, выглядывает из окна. В какой-то момент Джорджу кажется, что она смотрит прямо на него. Но это невозможно: он слишком хорошо спрятался в темноте. Потом она отворачивается, протягивает руку за спину. Расстегивает лифчик, и у Джорджа замирает дыхание. Его пальцы подергиваются при мысли о том, что он сделает с этими тяжелыми куполами висящей плоти.
Как только она отходит от окна, Джордж торопливо перебирается через лужайку, грязь чавкает под каблуками его сапог из змеиной кожи. У стены он останавливается, навостряет уши, пытаясь уловить малейшее движение внутри. Ничего – только шум механизмов да журчание воды в трубах. Вдруг за ним слышится треск и грохот. Он разворачивается, видит разбитый цветочный горшок на каменной дорожке, и огромную двуглавую жабу, прыгающую в зарослях травы. Это дурная примета, и Джордж хватается за талисман, который держит в бумажнике. Вглядывается пристальнее и улыбается с облегчением. Это не двуглавая жаба, а две спаривающиеся особи. Хорошая примета, намекает на развлечение, которое его ждет. Джордж проверяет карманы: пистолет, складной нож, кастет. Последнее земное шоу Ангела станет ее лучшим выступлением – такое ей в самых жутких ночных кошмарах не снилось.
Джордж крадется вокруг здания и быстро находит то, что искал. На втором этаже – окошко, приоткрытое на пару сантиметров. Вероятно, ванная, думает Джордж. Он забирается на выступ в стене, хватается за водосточную трубу и подтягивается на нужную высоту. Несколько долгих минут висит в трех метрах над землей, тихо срезая ножом москитную сетку. Потом – небольшое движение лезвием, защелка раскрывается, окно распахивается и Джордж проникает внутрь. Бесшумно спрыгивает на пол и дает глазам несколько секунд привыкнуть к темноте. Это ванная, с огромной круглой бочкой в центре – такой, с пузырьками воздуха со всех сторон и водонепроницаемыми видеоэкранами. Джордж опускает руку в воду. Вода еще теплая, это хорошо. Ему всегда хотелось выкупаться в такой бочке. Сегодня у него есть шанс.
Джордж вытаскивает пистолет и поднимается по лестнице на третий этаж. Громко бухает диско. Наверху лестницы Джордж видит приоткрытую дверь, за которой свет. Ангел в той комнате – может быть, танцует голая под музыку. Джорджу этого бы хотелось. Тогда он сможет сесть с пистолетом на коленях и заставить ее поплясать еще. Потом он заставит ее ползать по полу, как животное, потому что она и есть животное, и в глазах у нее будет полная покорность. От одной мысли об этом его мошонка пульсирует.
Джордж пинком распахивает дверь. Но комната пуста, Ангела не видно. Морщась, Джордж входит внутрь, озирается. На стеклянном столике в центре комнаты лежит бюстгальтер и трусики – сплошь черное кружево. Джордж берет их, глубоко вдыхает, нюхая. Запах густой и сильный, и глаза Джорджа увлажняются.
В другой стене комнаты еще одна дверь. Джордж мягко поворачивает ручку, отворяет ее. Внутри горит неяркий ночник. Вот что он видит: большая кровать, под простыней – очертания женского тела.
Джордж облизывает сухие губы, входит в комнату.
– Эй, Ангел! – шипит он. – Пора начинать шоу!
Женщина не отвечает. Она глубоко дышит – должно быть, спит. Джордж подходит ближе, сдергивает простыню с кровати, раскрывая голое женское тело. Смотрит в тупом недоумении.
– Чен-ли! Что ты здесь делаешь?
Но Чен-ли не в состоянии ответить. Глаза ее завязаны, рот заклеен. У Джорджа холодеет нутро. Это какая-то ужасная подстава, как тогда на таможне в аэропорту Нарита.
Вдруг свет гаснет, дверь захлопывается. Джордж разворачивается.
– Кто здесь?
Нет ответа – только черная как смоль тишина. Джордж направляет пистолет туда, где должна быть лампа, дважды стреляет. Уши наполняет грохот, потом ничего. Джордж кричит от ярости, спотыкаясь, пробирается к дверям, с грохотом сшибая стул. Он нащупывает дверную ручку, яростно дергает. Закрыто.
– Открой, или я тебя убью! – вопит он, колотя свободной рукой по дверной панели.
Сзади слышится тихий звук. Поворачиваясь, Джордж понимает, что уже слишком поздно.
Сильный удар с треском обрушивает его на пол. Пистолет выскальзывает из руки.
Джордж растягивается на полу, пытаясь понять, ранен он или нет. Боли нет, думает он, значит, наверное, не ранен. Но потом он подносит руку к виску. Уха нет – только куски кости, мокрое тепло течет сквозь пальцы.
– Свинья! – женский голос, словно бы издалека.
Джордж озирается, но ничего не может увидеть. Ситуация ужасна. Как он будет работать без уха, без куска черепа? Но тут ему приходит на ум, что он – странное дело – больше работать не будет. Он умрет здесь в темноте.
Еще звук. Она где-то позади него, принимает удобную позицию. Он даже не увидит ее лица. Джордж становится на колени.
– Подожди, – бубнит он. – Прости меня, прости, прости, прости…
Он хочет просить прощения вечно, но последний вздох Джорджа Волка Нисио уже слетел с его губ. Лезвие топора рассекает воздух, врезаясь прямо в линию его аккуратно зализанного пробора.
Когда все кончено – еще два удара, чтоб вполне убедиться, – Ангел идет в ванную и принимает душ. Смыв кровь и ошметки мозгов с волос, завязывает пучок. Надевает джинсы, передник, резиновые перчатки, делает диско погромче и приступает к работе.
Она впервые увидела, как режут свинью, в пять лет. В девять впервые участвовала в процессе. Дело это грязное, много крови, запаха, мерзких звуков. Но потом приучаешься всего этого не замечать. Привыкаешь думать о других вещах – о людях, которых долго не видел, об интересных вещах, которыми собираешься заняться. Руки работают – закалывают, разрезают, таскают, – но мысли витают где-то на стороне.
Сегодня вечером мысли Ангела витают на стороне несколько часов. После окончания дела она долго убирается: спальня; ванная; гараж; инструменты. Черные пластиковые мешки удачно помещаются в багажник «БМВ». Она едет на полуостров Миура и погребает останки в горах, в нескольких километрах друг от друга. Голову зарывает на самом высоком месте, с которого хорошо видно океанскую гладь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Темный вечер, дождь брызгает с текучего неба. Ворота беззвучно открываются по первому толчку. Джордж заходит, прислоняет Будду к стволу сосны. Оглядывает дом. Свет горит только в одной комнате на третьем этаже. Окно открыто на пару дюймов. Джордж улавливает слабую пульсацию музыки, веселое диско. Звучит многообещающе. Он приседает за «БМВ», не сводя глаз с окна.
И вскоре получает подтверждение. За окном быстро проходит высокая женская фигура с длинными вьющимися волосами. Секунду спустя она снова там, выглядывает из окна. В какой-то момент Джорджу кажется, что она смотрит прямо на него. Но это невозможно: он слишком хорошо спрятался в темноте. Потом она отворачивается, протягивает руку за спину. Расстегивает лифчик, и у Джорджа замирает дыхание. Его пальцы подергиваются при мысли о том, что он сделает с этими тяжелыми куполами висящей плоти.
Как только она отходит от окна, Джордж торопливо перебирается через лужайку, грязь чавкает под каблуками его сапог из змеиной кожи. У стены он останавливается, навостряет уши, пытаясь уловить малейшее движение внутри. Ничего – только шум механизмов да журчание воды в трубах. Вдруг за ним слышится треск и грохот. Он разворачивается, видит разбитый цветочный горшок на каменной дорожке, и огромную двуглавую жабу, прыгающую в зарослях травы. Это дурная примета, и Джордж хватается за талисман, который держит в бумажнике. Вглядывается пристальнее и улыбается с облегчением. Это не двуглавая жаба, а две спаривающиеся особи. Хорошая примета, намекает на развлечение, которое его ждет. Джордж проверяет карманы: пистолет, складной нож, кастет. Последнее земное шоу Ангела станет ее лучшим выступлением – такое ей в самых жутких ночных кошмарах не снилось.
Джордж крадется вокруг здания и быстро находит то, что искал. На втором этаже – окошко, приоткрытое на пару сантиметров. Вероятно, ванная, думает Джордж. Он забирается на выступ в стене, хватается за водосточную трубу и подтягивается на нужную высоту. Несколько долгих минут висит в трех метрах над землей, тихо срезая ножом москитную сетку. Потом – небольшое движение лезвием, защелка раскрывается, окно распахивается и Джордж проникает внутрь. Бесшумно спрыгивает на пол и дает глазам несколько секунд привыкнуть к темноте. Это ванная, с огромной круглой бочкой в центре – такой, с пузырьками воздуха со всех сторон и водонепроницаемыми видеоэкранами. Джордж опускает руку в воду. Вода еще теплая, это хорошо. Ему всегда хотелось выкупаться в такой бочке. Сегодня у него есть шанс.
Джордж вытаскивает пистолет и поднимается по лестнице на третий этаж. Громко бухает диско. Наверху лестницы Джордж видит приоткрытую дверь, за которой свет. Ангел в той комнате – может быть, танцует голая под музыку. Джорджу этого бы хотелось. Тогда он сможет сесть с пистолетом на коленях и заставить ее поплясать еще. Потом он заставит ее ползать по полу, как животное, потому что она и есть животное, и в глазах у нее будет полная покорность. От одной мысли об этом его мошонка пульсирует.
Джордж пинком распахивает дверь. Но комната пуста, Ангела не видно. Морщась, Джордж входит внутрь, озирается. На стеклянном столике в центре комнаты лежит бюстгальтер и трусики – сплошь черное кружево. Джордж берет их, глубоко вдыхает, нюхая. Запах густой и сильный, и глаза Джорджа увлажняются.
В другой стене комнаты еще одна дверь. Джордж мягко поворачивает ручку, отворяет ее. Внутри горит неяркий ночник. Вот что он видит: большая кровать, под простыней – очертания женского тела.
Джордж облизывает сухие губы, входит в комнату.
– Эй, Ангел! – шипит он. – Пора начинать шоу!
Женщина не отвечает. Она глубоко дышит – должно быть, спит. Джордж подходит ближе, сдергивает простыню с кровати, раскрывая голое женское тело. Смотрит в тупом недоумении.
– Чен-ли! Что ты здесь делаешь?
Но Чен-ли не в состоянии ответить. Глаза ее завязаны, рот заклеен. У Джорджа холодеет нутро. Это какая-то ужасная подстава, как тогда на таможне в аэропорту Нарита.
Вдруг свет гаснет, дверь захлопывается. Джордж разворачивается.
– Кто здесь?
Нет ответа – только черная как смоль тишина. Джордж направляет пистолет туда, где должна быть лампа, дважды стреляет. Уши наполняет грохот, потом ничего. Джордж кричит от ярости, спотыкаясь, пробирается к дверям, с грохотом сшибая стул. Он нащупывает дверную ручку, яростно дергает. Закрыто.
– Открой, или я тебя убью! – вопит он, колотя свободной рукой по дверной панели.
Сзади слышится тихий звук. Поворачиваясь, Джордж понимает, что уже слишком поздно.
Сильный удар с треском обрушивает его на пол. Пистолет выскальзывает из руки.
Джордж растягивается на полу, пытаясь понять, ранен он или нет. Боли нет, думает он, значит, наверное, не ранен. Но потом он подносит руку к виску. Уха нет – только куски кости, мокрое тепло течет сквозь пальцы.
– Свинья! – женский голос, словно бы издалека.
Джордж озирается, но ничего не может увидеть. Ситуация ужасна. Как он будет работать без уха, без куска черепа? Но тут ему приходит на ум, что он – странное дело – больше работать не будет. Он умрет здесь в темноте.
Еще звук. Она где-то позади него, принимает удобную позицию. Он даже не увидит ее лица. Джордж становится на колени.
– Подожди, – бубнит он. – Прости меня, прости, прости, прости…
Он хочет просить прощения вечно, но последний вздох Джорджа Волка Нисио уже слетел с его губ. Лезвие топора рассекает воздух, врезаясь прямо в линию его аккуратно зализанного пробора.
Когда все кончено – еще два удара, чтоб вполне убедиться, – Ангел идет в ванную и принимает душ. Смыв кровь и ошметки мозгов с волос, завязывает пучок. Надевает джинсы, передник, резиновые перчатки, делает диско погромче и приступает к работе.
Она впервые увидела, как режут свинью, в пять лет. В девять впервые участвовала в процессе. Дело это грязное, много крови, запаха, мерзких звуков. Но потом приучаешься всего этого не замечать. Привыкаешь думать о других вещах – о людях, которых долго не видел, об интересных вещах, которыми собираешься заняться. Руки работают – закалывают, разрезают, таскают, – но мысли витают где-то на стороне.
Сегодня вечером мысли Ангела витают на стороне несколько часов. После окончания дела она долго убирается: спальня; ванная; гараж; инструменты. Черные пластиковые мешки удачно помещаются в багажник «БМВ». Она едет на полуостров Миура и погребает останки в горах, в нескольких километрах друг от друга. Голову зарывает на самом высоком месте, с которого хорошо видно океанскую гладь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92