Если все сосредоточатся на том, чтоб делать деньги, мир станет лучше.
– Двадцать лет назад ты думал иначе.
– Я вырос, – кратко объясняет Мори. – А ты идешь в другую сторону, Танигути-сан.
– Что ты хочешь сказать? – серея лицом, говорит Танигути.
– Мстить влиятельным лицам за смерть Хироми – это подходит такому чокнутому молодому человеку как Фурумото. А ты бы должен понимать.
За ним, близко, слышится шум, затем следует удар в щеку, от которого стул дергается к стене. Несколько секунд Мори промаргивается, потом, как в тумане, видит перед собой Фурумото. Тот прямо-таки пляшет от ярости.
– Эти люди заслуживали наказания! – кричит он. – То, что они сделали с Хироми, – это убийство. Они продавали ей яд ради прибыли, накормили ее смертью.
Мори смотрит на Танигути, который стоит с мрачным лицом, уперев руки в бока. Тот кивает.
– Он говорит правду, Мори-сан. За год до смерти Хироми заболела. Ей поставили диагноз – малокровие, ничего серьезного, но требовалось лечение. Лекарство, которое ей прописали, было новым на рынке, но чрезвычайно популярным среди врачей. Можешь догадаться, почему оно было таким популярным?
– Не знаю. Может, потому, что оно было самым эффективным?
– Нет! Потому, что оно было самым дорогим. А значит, когда врач его выписывает, он получает огромные скидки от производителя. Можешь догадаться, почему лекарство было таким дорогим?
На этот раз у Мори есть правильная догадка, но он ничего не говорит. Он знает, что Танигути собирается ему сказать.
– Потому что цену назначила группа экспертов из министерства здравоохранения, – в бешенстве говорит Танигути.
Мори кивает. Ему не нужно говорить, что тот производитель – фармацевтическая компания «Наканиси», а группа экспертов действовала под руководством известного высшего чиновника.
– То есть, лекарство не действовало? – мягко говорит он.
– Оно действовало в два раза хуже существующих лекарств. Но дело не в этом. Были побочные эффекты, Мори-сан, – такие, которые можно было бы выявить самыми простыми клиническими тестами.
– Можно было бы выявить?
– Они манипулировали результатами, минимизировали риски. Очень простая штука, Мори-сан. Я все это выяснил потом, когда проводил расследование. За три месяца у моей дочери развилась серьезная болезнь печени, от боли она почти не могла ходить. Лечение от этой болезни раздуло бы ее тело как воздушный шар, а шансы на успех были близки к нулю.
Танигути тяжко оседает на пол. На его морщинистом лице такое страдание, будто все это случилось на прошлой неделе.
– И поэтому она убила себя?
Теперь говорит Фурумото – в его голосе больше нет злобы.
– Да, она оставила письмо. Она хотела, чтобы я запомнил ее в лучшую пору, как вишню в цвету. Вот так она и умерла, чистая и красивая, как всегда.
Танигути, безмолвный, как камень, смотрит на пол. Фурумото неслышно выходит из комнаты. Мори слышит его тяжелые шаги по складу, потом бешеный вопль, треск, а потом – такой звук, будто мяч катится по полу. Через несколько секунд Мори соображает, что это было: один из манекенов лишился головы.
Танигути не отрывает глаз от пола. Мори его не беспокоит. Время течет медленно – пять минут, десять, полчаса. Наконец Танигути поднимается и вздыхает так, будто это его последний вздох.
– Ты ничего не можешь сделать, – говорит Мори. – Ее не вернуть.
Танигути морщится, глядя на Мори.
– Я знаю, – стонет он.
Он лезет в карман брюк и достает оттуда десять сантиметров черного пластика. Направляет его на Мори, и из торца выстреливает тонкий металлический клинок. В бледной руке Танигути он выглядит до странности неуместно.
С лицом, набрякшим от напряжения, он делает шаг к Мори. Лезвие сверкает в голом неоновом свете. Мори улавливает в воздухе запах виски. Может, Танигути успел выпить, пока был в соседней комнате. Может, почувствовал, что ему скоро захочется.
Танигути заходит за стул и пропадает из поля зрения Мори.
– Похоже, ты решился, – говорит Мори, тщетно пытаясь развернуться. Веревки слишком тугие, врезаются в руки и ноги.
– Это уже не мое решение, – спокойно говорит Танигути.
Мори смотрит на дверь. Тело Фурумото заслоняет свет. Его глаза без выражения уставились на Мори.
– Ты хочешь сказать – это его решение?
– Нет. Твое.
Лезвие вгрызается в веревки. Мори дожидается, когда будет перерезана последняя. На мгновение замирает на стуле, разминая лодыжки и кисти. Потом вдруг бросается вперед, хватает руку Танигути и вырывает нож. Танигути не сопротивляется, зато Фурумото выходит вперед, покачивая бедрами в знакомой Мори боевой стойке. Танигути жестом останавливает его, затем поворачивается к Мори:
– Ну?
– Что «ну»?
– Каково твое решение?
В воздухе надолго повисает тишина. Мори переводит глаза с Танигути на Фурумото, потом снова на Танигути. Морщит лоб, будто с трудом что-то вспоминая.
– Сегодня же «Гиганты» играют с «Дельфинами» на их поле? Они же проиграли последние три игры подряд?
Фурумото смотрит с недоверием. На беспокойном лице Танигути отображаются разнообразные эмоции.
– Сегодня они не проиграют, – бормочет он наконец.
– А я говорю, что проиграют, – самодовольно говорит Мори.
– Невозможно! – возражает Танигути. – Сегодня они играют в самом сильном составе!
Мори медленно кивает:
– Есть идея. Пойдем и посмотрим на это своими глазами.
Он идет к двери, оттуда оборачивается и тычет пальцем в Фурумото:
– Ты бы тоже сходил с нами, ниндзя. Тебе надо ненадолго отвлечься от всего этого.
Им всем надо ненадолго отвлечься. А может, и надолго. Мори ведет их вниз по лестнице. Снаружи ничего не изменилось. Небо цвета экрана, когда ничего не показывают. Дождливая морось дождливо моросит.
Доктор живет в богатом предместье Иокогамы. Джордж едет по узким улицам, восхищенно пялясь на забавно подстриженные живые изгороди, чугунные балконы, дворы, наполненные оборудованием для барбекю. Район похож на заграницу, никакого шума, неона, спешащих толп. Отчего-то Джорджу становится не по себе. Слишком много пространства, слишком много геометрии. Где здесь человеку спрятаться?
«Мазда» тормозит перед большим зданием – фасад выложен белой плиткой и отделен от дороги океаном лужайки. Джордж смотрит на карту, пытается понять, где он. Дом доктора должен быть где-то здесь. На воротах слова – почему-то латиницей. Покосившись на них, через несколько секунд Джордж разбирает «боковое письмо»: без сомнения, это имя доктора. Значит, это огромное здание – его дом, а «БМВ» на дорожке – его машина.
Джордж паркует «мазду». Закрывая дверцу, останавливается взглядом на Будде. Улыбка его раздражает: что смешного? Жизнь не смешна, как и принципы лояльности и чести. Все же что с ним делать? Джордж вспоминает слова босса:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Двадцать лет назад ты думал иначе.
– Я вырос, – кратко объясняет Мори. – А ты идешь в другую сторону, Танигути-сан.
– Что ты хочешь сказать? – серея лицом, говорит Танигути.
– Мстить влиятельным лицам за смерть Хироми – это подходит такому чокнутому молодому человеку как Фурумото. А ты бы должен понимать.
За ним, близко, слышится шум, затем следует удар в щеку, от которого стул дергается к стене. Несколько секунд Мори промаргивается, потом, как в тумане, видит перед собой Фурумото. Тот прямо-таки пляшет от ярости.
– Эти люди заслуживали наказания! – кричит он. – То, что они сделали с Хироми, – это убийство. Они продавали ей яд ради прибыли, накормили ее смертью.
Мори смотрит на Танигути, который стоит с мрачным лицом, уперев руки в бока. Тот кивает.
– Он говорит правду, Мори-сан. За год до смерти Хироми заболела. Ей поставили диагноз – малокровие, ничего серьезного, но требовалось лечение. Лекарство, которое ей прописали, было новым на рынке, но чрезвычайно популярным среди врачей. Можешь догадаться, почему оно было таким популярным?
– Не знаю. Может, потому, что оно было самым эффективным?
– Нет! Потому, что оно было самым дорогим. А значит, когда врач его выписывает, он получает огромные скидки от производителя. Можешь догадаться, почему лекарство было таким дорогим?
На этот раз у Мори есть правильная догадка, но он ничего не говорит. Он знает, что Танигути собирается ему сказать.
– Потому что цену назначила группа экспертов из министерства здравоохранения, – в бешенстве говорит Танигути.
Мори кивает. Ему не нужно говорить, что тот производитель – фармацевтическая компания «Наканиси», а группа экспертов действовала под руководством известного высшего чиновника.
– То есть, лекарство не действовало? – мягко говорит он.
– Оно действовало в два раза хуже существующих лекарств. Но дело не в этом. Были побочные эффекты, Мори-сан, – такие, которые можно было бы выявить самыми простыми клиническими тестами.
– Можно было бы выявить?
– Они манипулировали результатами, минимизировали риски. Очень простая штука, Мори-сан. Я все это выяснил потом, когда проводил расследование. За три месяца у моей дочери развилась серьезная болезнь печени, от боли она почти не могла ходить. Лечение от этой болезни раздуло бы ее тело как воздушный шар, а шансы на успех были близки к нулю.
Танигути тяжко оседает на пол. На его морщинистом лице такое страдание, будто все это случилось на прошлой неделе.
– И поэтому она убила себя?
Теперь говорит Фурумото – в его голосе больше нет злобы.
– Да, она оставила письмо. Она хотела, чтобы я запомнил ее в лучшую пору, как вишню в цвету. Вот так она и умерла, чистая и красивая, как всегда.
Танигути, безмолвный, как камень, смотрит на пол. Фурумото неслышно выходит из комнаты. Мори слышит его тяжелые шаги по складу, потом бешеный вопль, треск, а потом – такой звук, будто мяч катится по полу. Через несколько секунд Мори соображает, что это было: один из манекенов лишился головы.
Танигути не отрывает глаз от пола. Мори его не беспокоит. Время течет медленно – пять минут, десять, полчаса. Наконец Танигути поднимается и вздыхает так, будто это его последний вздох.
– Ты ничего не можешь сделать, – говорит Мори. – Ее не вернуть.
Танигути морщится, глядя на Мори.
– Я знаю, – стонет он.
Он лезет в карман брюк и достает оттуда десять сантиметров черного пластика. Направляет его на Мори, и из торца выстреливает тонкий металлический клинок. В бледной руке Танигути он выглядит до странности неуместно.
С лицом, набрякшим от напряжения, он делает шаг к Мори. Лезвие сверкает в голом неоновом свете. Мори улавливает в воздухе запах виски. Может, Танигути успел выпить, пока был в соседней комнате. Может, почувствовал, что ему скоро захочется.
Танигути заходит за стул и пропадает из поля зрения Мори.
– Похоже, ты решился, – говорит Мори, тщетно пытаясь развернуться. Веревки слишком тугие, врезаются в руки и ноги.
– Это уже не мое решение, – спокойно говорит Танигути.
Мори смотрит на дверь. Тело Фурумото заслоняет свет. Его глаза без выражения уставились на Мори.
– Ты хочешь сказать – это его решение?
– Нет. Твое.
Лезвие вгрызается в веревки. Мори дожидается, когда будет перерезана последняя. На мгновение замирает на стуле, разминая лодыжки и кисти. Потом вдруг бросается вперед, хватает руку Танигути и вырывает нож. Танигути не сопротивляется, зато Фурумото выходит вперед, покачивая бедрами в знакомой Мори боевой стойке. Танигути жестом останавливает его, затем поворачивается к Мори:
– Ну?
– Что «ну»?
– Каково твое решение?
В воздухе надолго повисает тишина. Мори переводит глаза с Танигути на Фурумото, потом снова на Танигути. Морщит лоб, будто с трудом что-то вспоминая.
– Сегодня же «Гиганты» играют с «Дельфинами» на их поле? Они же проиграли последние три игры подряд?
Фурумото смотрит с недоверием. На беспокойном лице Танигути отображаются разнообразные эмоции.
– Сегодня они не проиграют, – бормочет он наконец.
– А я говорю, что проиграют, – самодовольно говорит Мори.
– Невозможно! – возражает Танигути. – Сегодня они играют в самом сильном составе!
Мори медленно кивает:
– Есть идея. Пойдем и посмотрим на это своими глазами.
Он идет к двери, оттуда оборачивается и тычет пальцем в Фурумото:
– Ты бы тоже сходил с нами, ниндзя. Тебе надо ненадолго отвлечься от всего этого.
Им всем надо ненадолго отвлечься. А может, и надолго. Мори ведет их вниз по лестнице. Снаружи ничего не изменилось. Небо цвета экрана, когда ничего не показывают. Дождливая морось дождливо моросит.
Доктор живет в богатом предместье Иокогамы. Джордж едет по узким улицам, восхищенно пялясь на забавно подстриженные живые изгороди, чугунные балконы, дворы, наполненные оборудованием для барбекю. Район похож на заграницу, никакого шума, неона, спешащих толп. Отчего-то Джорджу становится не по себе. Слишком много пространства, слишком много геометрии. Где здесь человеку спрятаться?
«Мазда» тормозит перед большим зданием – фасад выложен белой плиткой и отделен от дороги океаном лужайки. Джордж смотрит на карту, пытается понять, где он. Дом доктора должен быть где-то здесь. На воротах слова – почему-то латиницей. Покосившись на них, через несколько секунд Джордж разбирает «боковое письмо»: без сомнения, это имя доктора. Значит, это огромное здание – его дом, а «БМВ» на дорожке – его машина.
Джордж паркует «мазду». Закрывая дверцу, останавливается взглядом на Будде. Улыбка его раздражает: что смешного? Жизнь не смешна, как и принципы лояльности и чести. Все же что с ним делать? Джордж вспоминает слова босса:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92